Мэри Стюарт - Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила (сборник)

Старик неуверенно застыл, и Хамид продолжил атаку:

– Меня зовут Хамид Халил, я из Бейрута, я привез эту юную даму повидать твою госпожу. Мы знаем, что госпожа не принимает гостей, но эта юная дама – англичанка, она приходится дочерью сыну брата твоей госпожи. Так что скорее иди к госпоже и передай ей, что из Англии приехала к ней в гости мисс Кристи Мэнсел. Не забудь – мисс Кристи Мэнсел. Она привезла привет из Англии от всех родственников твоей госпожи.

Привратник тупо взирал на нас, словно ничего не слышал. Я спросила себя, уж не глухой ли он. Затем он перевел взгляд на меня, и в мутных глазах шевельнулось что-то вроде любопытства. Но старик покачал головой, и с его губ сорвались странные нечленораздельные звуки. Я поняла, что несчастный страдает жестоким заиканием.

Хамид выразительно пожал плечами:

– Все, что мы слышали, и наполовину недотягивает до правды. «Никаких связей с внешним миром» – точнее не скажешь: этот старик немой. Однако не думаю, что он при этом еще и глухой, поскольку, осмелюсь предположить, он каким-то способом передает сообщения хозяйке. Не стоит отчаиваться.

– Вот уж от чего я меньше всего страдаю.

Хамид рассмеялся и снова заговорил со стариком.

Тот, кулдыкая, как индюк, и что-то бормоча себе под нос, предпринимал слабые попытки сдвинуть в сторону решительное юношеское плечо, к которому теперь добавилась и нога, и закрыть ворота. Хамид повысил голос и заговорил более резким тоном. Смысл его слов был бы ясен мне, даже если бы он впоследствии не перевел их.

– Слушай, старик, перестань валять дурака, ты меня прекрасно понимаешь, не прикидывайся дурачком, так что оставь в покое ворота, мы все равно не уйдем, пока ты не доложишь о нас твоей госпоже или не пришлешь того, кто сможет с нами поговорить… Так-то лучше! Ну, дошло наконец? Запомни: из Англии приехала мисс Кристи Мэнсел, что приходится дочерью сыну брата госпожи. Она желает увидеться с леди Гарриет, хотя бы на минуту. Понял? Теперь иди и передай наши слова.

Теперь мы не сомневались, что старик слышит нас. Он повернул голову на морщинистой шее, чтобы как следует разглядеть меня, и на его лице отразилось искреннее любопытство. Но он по-прежнему не сделал ни шагу вглубь дворца и не пригласил нас войти. Привратник крепко цеплялся за створку ворот и отчаянно тряс головой, издавая нечленораздельные звуки, в интонации которых сквозила опаска пополам с упрямством.

Чувствуя себя неловко и в то же время испытывая неприязнь к гнусному старику, я вмешалась:

– Послушайте, Хамид, может быть, не стоит очень настаивать? Не хочется вламываться вот так, силой… У старика, видимо, есть строгие указания на случай прихода гостей, и он до смерти боится их ослушаться. Лучше я просто напишу записку…

– Если мы сейчас уйдем, вы никогда не попадете во дворец. Он боится кого угодно, только не вашей тетушки. Насколько я понял, он твердил что-то о докторе. «Доктор велел никого не впускать».

– Что еще за доктор?

– Не тревожьтесь, – поспешно добавил Хамид. – Может быть, я ошибаюсь. Я с трудом разбираю, что он бормочет, но, по-моему, он повторял именно слово «доктор». Погодите…

Хамид снова изрыгнул пламенную речь на арабском, и старый заика снова невнятно забормотал в ответ.

Старик отчаянно затряс головой, в уголках рта у него выступила слюна. Он замахал на нас руками, словно загоняя непослушных кур, и даже слегка ослабил мертвую хватку, с которой цеплялся за створку ворот.

– Одну минутку… – взмолилась я.

Хамид взмахнул рукой и коротким возгласом заставил старика замолчать.

– Да, мисс? – обернулся он ко мне.

– Хамид, – решительно заявила я. – «Доктор запретил» – это меняет дело. Теперь я непременно хочу попасть во дворец. Если мне нельзя увидеться с тетушкой, я хочу поговорить хотя бы с доктором, если он там. А если его нет, пусть кто-нибудь сообщит мне его имя и адрес, и я как можно скорее свяжусь с ним. Объясни это привратнику. Скажи, что я настаиваю. А если хочешь, можешь добавить, что если с тетушкой что-то случится и моя семья не будет поставлена в известность, то у него будут большие неприятности. И ради всего святого, – прибавила я, – если в этой дыре есть вообще хоть один человек, способный изъясняться, я хочу с ним поговорить, и как можно скорее.

– Я ему передам.

Понятия не имею, какими словами Хамид изложил мои требования, но еще через несколько минут перепалки старик в ужасе закатил к небу подернутые пленкой глаза, всплеснул руками, словно снимая с себя всякую ответственность, приоткрыл ворота и впустил нас во дворец.

Хамид отступил на шаг, пропуская меня вперед, и незаметно подмигнул.

– Я сказал ему, что вы устали, добираясь пешком сюда из Салька, и не желаете ждать на солнцепеке. Позволь мы ему закрыть перед нами дверь, вряд ли он открыл бы ее еще раз.

– Он бы даже не подошел больше к воротам. Прошу вас, пойдемте со мной, пожалуйста. У меня предчувствие, что мне здесь не очень-то будут рады.

– Ни за что на свете вас не покину, – обнадеживающе заверил Хамид, придерживая меня за локоть, и шагнул следом за мной в прохладную тьму коридора. – Надеюсь, вы найдете леди Гарриет в добром здравии… Может быть, я неправильно разобрал, что твердил старый дервиш. Ну что ж, по крайней мере, нас впустили во дворец… Уже одно это стоит того, чтобы рассказывать детям моих детей.

Ворота у нас за спиной со скрипом затворились, зловеще загрохотал, опускаясь на место, тяжелый засов. Когда мои глаза привыкли к темноте, я заметила, что мы находимся не в коридоре, а в подобии туннеля футов пятнадцати длиной, под высокой полукруглой крышей. В дальнем конце темнела еще одна тяжелая дверь. По обе стороны туннеля виднелись двери поменьше. Одна из них была приоткрыта, и в тусклых лучах света, падавших через узкое, как щель, окно во внутренней стене, я заметила старинную низенькую кровать, накрытую смятыми одеялами. Здесь, очевидно, обитал привратник; наверно, в былые времена эта каморка предназначалась для стражников. Дверь напротив была закрыта.

Старик распахнул дверь в конце туннеля, впустив в пыльную темноту столб яркого света. Мы вслед за ним вышли во внутренний двор.

Некогда здесь, по-видимому, располагалась главная дворцовая площадь – майдан, куда подданные эмира являлись с дарами и прошениями, где в боевых играх и турнирах показывали воинское мастерство личные войска повелителя, где они спешивались с коней, возвращаясь домой после битвы или охоты. С трех сторон двора в многочисленных строениях со сводчатыми дверями располагались, должно быть, конюшни, седельные кладовые и казармы для солдат; с четвертой стороны, по левую руку от нас, возвышалась неприступная стена, из-за которой выглядывали зеленые кроны деревьев. В годы расцвета, когда на дворцовой площади суетились слуги, слышался стук лошадиных копыт и бряцали оружием воины, просторный майдан представлял собой, должно быть, внушительное зрелище, но теперь здесь было пусто и тихо. Однако пыль на побитых сотнями ног каменных плитах хранила память о вековой славе, а в темных уголках застоялся запах пота боевых коней.