Лаура Липман - Девять пуль для тени

— Иногда случается.

— Чтобы расслабиться немного? Или что-то отпраздновать?

— Ну, я бы так не сказала…

— Вам случается по утрам страдать от похмелья?

— Никогда. — Тесс постаралась сказать это так, чтобы в ее тоне не чувствовалось ни малейшей враждебности или настороженности. — Послушайте, доктор, я догадываюсь, к чему вы клоните. Так вот, могу вас заверить, что с алкоголем у меня проблем нет.

— Хорошо, мы еще вернемся к этому. А как насчет наркотиков?

— Иногда, случается, балуюсь травкой.

Доктор насмешливо изогнул бровь на слове «случается». Занятные у него брови, подумала Тесс, кустистые, как это порой бывает у стариков, хотя на вид доктор еще довольно молод, наверное, ему и сорока нет. Он был совершенно лыс, но, казалось, ничуть не комплексовал по этому поводу. Зато зубы у него были великолепные, а мясистый нос занимал чуть ли не пол-лица. Глубоко посаженные глаза красивого орехового оттенка, так не похожие на ее собственные.

— Итак, значит, сейчас только балуетесь марихуаной, — повторил он, выделяя отдельные слова. — Должен ли я понимать это так, что раньше вам доводилось принимать и другие наркотики?

— Один раз попробовала кокаин. От него я стала тарахтеть, как пулемет, причем сама понимала, что несу полную чушь. Глотала половину слов, хотя знала точно, что спешить мне некуда. Чтобы пробовать «колеса» или «экстази», которыми увлекаются в Балтиморе, я была уже слишком стара, иначе, может быть, и рискнула бы — из чистого любопытства. Но вообще-то я не испытываю ни малейшей тяги к наркотикам.

— Тяги к наркотикам не испытываете. — Взгляд доктора пробежал по его записям. — Наверное, пьете слишком много кофе?

Тесс, тяжело вздохнув, выразительно округлила глаза.

— Проблем с кофеином у меня тоже не имеется. Я знаю это совершенно точно, поскольку даже если не выпью утром кофе, потом не мучаюсь головной болью. Кстати, травку я тоже курю крайне редко. Во-первых, ее еще нужно достать, а во-вторых, мне в моем положении следует думать о последствиях.

— О последствиях?

— Конечно, нарушение закона и все такое. А карьера у меня идет в гору, риск мне совсем ни к чему.

— И тем не менее вы ведь совершили насилие.

— Меня обвинили в совершении насилия. На самом деле это был просто проступок.

Доктор озадаченно нахмурился и снова принялся листать бумаги.

— Но вам было предъявлено обвинение в совершении насилия.

— Обвинение еще ничего не значит. И потом, кажется, презумпцию невиновности еще никто не отменял, верно? Пока обвинение не доказано, человек невиновен.

Доктор снова принялся задавать ей обычные в таких случаях вопросы, и мысли Тесс унеслись в сторону. Честно говоря, она была несколько разочарована — не такой она представляла себе больницу Шеппарда Пратта.

В конце концов, тут ведь когда-то лечилась сама Элла Фитцджеральд. Увы, золотая эпоха джаза минула безвозвратно, а пришедшая ей на смену эра повального увлечения психотропными препаратами, видимо, не способствовала процветанию. В некогда элегантных кабинетах уже явственно чувствовался запашок благородной бедности, хотя само здание до сих пор поражало блеском и роскошью. Так, в кабинете доктора Армистеда распахнутое настежь огромное окно не закрывалось только потому, что он сунул между рамами деревянный брусок, дабы легкий ветерок хоть немного разогнал стоявшую внутри духоту, с которой, видимо, уже не мог справиться старенький кондиционер. Ветхий стул, на котором устроилась Тесс, жалобно поскрипывал, робко намекая на то, что может рассыпаться в любую минуту. А подлокотники облезли до того, что она старалась к ним не прикасаться.

Доктор перехватил ее разочарованный взгляд и что-то быстро черкнул у себя в блокноте. Тесс моментально всполошилась: интересно, что он там пишет, этот эскулап? Еще, чего доброго, взбредет в голову обвинить ее в немотивированной агрессивности! Как и многие до нее, впервые попав в кабинет психиатра, Тесс гадала, удастся ли ей вообще выбраться отсюда.

— В вашей семье были случаи душевных расстройств?

— Нет, ничего такого, — почти автоматически ответила она и тут же сама засомневалась в этом. Вообще-то кое-кто из ее родственничков определенно вел себя как полный идиот. Но, с другой стороны, никто из них до сих пор не был официально признан психом, и она, выходит, сказала чистую правду. К тому же доктор уже на всех парах несся вперед, и времени поправиться у нее все равно не было. «Как вы спите?» — «По большей части прекрасно». — «Что значит — по большей части?» — «Каждому ведь когда-то случается мучиться бессонницей, не так ли?» — «И это бывает обычно после того, как вы выпьете?».

— Я вам уже говорила, что пью каждый день понемногу.

— Ну тогда, наверное, после того, как выпьете больше обычного?

— Это не совсем то, что я имела в виду.

— А что вы имели в виду?

— Если честно, то не бессонницу. Просто… мне снятся по ночам кошмары — иногда. Обычно все зависит от того, над каким делом я работаю. Видите ли, мне приходилось видеть кое-что… неприятное. Конечно, это трудно сравнить с тем, что иной раз приходится наблюдать копам, или патологоанатомам, или… — Тесс замялась.

— Или врачам, — подсказал он. — Всем им часто приходится сталкиваться со смертью.

— Да, конечно. Только это не совсем та смерть, которую приходилось видеть мне. И потом, дело ведь не собственно в смерти. Смерть в таких случаях — избавление. Мне доводилось видеть, что может один человек сделать с другим. Просто, чтобы получить то, что он хочет, если ему удастся убедить себя, что это полезно, даже иногда необходимо.

— Но примерно то же самое сделали и вы, не так ли? Это было сказано все тем же безукоризненно вежливым тоном, в котором не чувствовалось ни малейшего намека на осуждение. Тесс догадывалось, что доктор прощупывает ее, пытается заставить взглянуть на свой поступок как бы со стороны, в свете того, что она сама только что говорила, увидеть его под углом ее же собственной логики и найти ее слабое место.

И все же вопрос вывел ее из себя.

— Я пыталась остановить педофила, охотившегося в Интернете за совсем еще юными девушками!

— Насколько я могу судить, педофилом его нельзя назвать — во всяком случае, я бы не стал торопиться с диагнозом. Возможно, он действительно знакомился с несовершеннолетними, однако маленькими их ведь не назовешь, верно? Иначе вряд ли бы он назначил вам встречу в баре.

— Ладно, пусть будут несовершеннолетние. И при этом подсыпал им эту дрянь. Интересно, зачем, если он не собирался их насиловать?

— Да, я обратил внимание на упоминание об этих таблетках в деле, которое мне прислали по распоряжению судьи. Однако нам неизвестно, случалось ли ему до этого случая прибегать к балеткам.