Лаура Липман - Девять пуль для тени

Доктор обиженно поджал губы. Казалось, столь резкий вывод на основе его же собственных слов неприятно задел его. Но, будучи профессионалом, он как ни в чем не бывало продолжал:

— На этот счет можно поспорить. Недаром же стихотворение Роберта Фроста «Дорога, которую ты не выбрал» находит такой отклик у многих из нас. Когда его герой тем зимним вечером стоит в лесу, он ведь далеко уже не ребенок Он взрослый, вполне сформировавшийся человек, и тем не менее остается только гадать, удовлетворен ли он выбором, который его заставила сделать жизнь. Он выбрал для себя менее проторенную дорогу. И эта дорога, как мы видим, изменила всю его жизнь.

— Да, только он умалчивает, к лучшему или к худшему. А ведь в этом вся разница, вы согласны?

— Лично я всегда считал, что к лучшему.

Тесс пожала плечами. Сама она не была так уж уверена в этом. Фросту следовало бы как-то прояснить этот вопрос.

— По-моему, вы спутали два его стихотворения.

— Простите, не понял?..

— Вы сказали, что его герой зимним вечером стоит в лесу на распутье. Но ведь речь об этом идет совсем в другом стихотворении Фроста. В этом… как его… «Чей это дом…» трам-пам-пам, и так далее. Фрост, конечно, великий поэт, но уж до того чисто американский, что просто першит в горле, словно переел лепешек из овсяной муки. Лично я предпочитаю Оудена или Йетса.

— А у вас есть любимое стихотворение?

— Есть, конечно… Только оно столь же банальное, как и «Дорога, которую ты не выбрал».

— Прошу вас не забывать об одном, — помрачнев, самым что ни на есть похоронным тоном заявил доктор. — В этом кабинете вы обязаны говорить чистую правду. Обманывать меня — все равно что твердить хирургу, к примеру, что болит у вас вовсе не колено, а шея. Пользы от этого не будет, а вот вред — наверняка. Итак… Что же это за банальное стихотворение?

— «К моей застенчивой возлюбленной». — Судя по выражению лица доктора, это ему ни о чем не говорило. — Автор Эндрю Марвелл. В нем парень пытается убедить даму своего сердца, что жизнь слишком коротка для того, чтобы тратить ее на долгие ухаживания, а потому следует брать от нее все, что она может тебе дать. — Естественно, в сочинениях, которые она писала в колледже, Тесс выражалась не столь прямолинейно и категорично, однако речь там шла именно об этом.

— Не уверен, что слышал его.

— Наверняка слышали. Его учат практически в каждой школе.

— М-да, несколько мрачновато.

— Это четверостишие всегда почему-то заставляет меня вспомнить песенку, которую мы пели, когда были детьми. «Глядя вслед похоронным дрогам, думаешь ли ты о том, что тоже когда-то будешь там?» В нем есть еще строки о том, как черви весело резвятся в глазницах черепа. Впечатляет, не так ли? Я бы сказала, очень образно.

Доктор Армистед рассмеялся, и на душе у Тесс вдруг разом полегчало.

— Я бы сказал, у вас на диво широкий спектр интересов: от Гражданской войны до поэзии Эндрю Марвелла и детской страшилки о трупных червях! Увы, это снова возвращает нас к тому, с чего мы начали.

— То есть?

— К могиле, где так темно, тихо и славно. Нравится вам это или нет, Тесс, но и вам когда-то придется оказаться там.

— Пока — да. Но, как я слышала, над решением этой проблемы уже работают. Прямо здесь, в госпитале Джона Хопкинса.

Было ли это случайностью, простым совпадением, что ее прежний кошмар снова вернулся к ней той же ночью? Вряд ли, решила Тесс. Распахнув настежь французское окно, она крадучись вышла наружу. В ее так до конца и не отремонтированном бунгало терраса была чуть ли не единственным местом, где работы были закончены. К черту доктора Армистеда и его загробные беседы, со злостью выругалась она про себя. Да и сама она хороша — незачем было бродить по кладбищу и думать о неизбежности смерти! В конце концов, Джонатан Росс вот уже два года, как в могиле. Прошло уже больше года с тех пор, когда ее в последний раз мучил во сне этот кошмар, и она снова и снова видела, как он умирает у нее на глазах.

Апрельская ночь была холодной, а на Тесс не было ничего кроме тонкой хлопчатобумажной ночной сорочки, но сейчас она даже радовалась этому — ночной холодок был отличным средством отогнать прочь дурацкие мысли. Она облокотилась о перила, глядя в темноту парка Стоуни-Ран. Кое-где в темноте мелькал свет — отблески уличных фонарей, освещавших улицы к северу и югу от нее. Но здесь, где ни в одном доме по соседству не светились окна, окружавшие ее мрак и безмолвие казались настолько плотными, словно она окунулась в головой в банку с чернилами.

Они с Джонатаном не были возлюбленными — во всяком случае, в то время, когда его убили. То, что объединяло их, было меньше и в то же время неизмеримо больше, чем любовь. Эти отношения, неожиданно и прочно связавшие их сразу после окончания колледжа, почему-то заставили обоих вдруг почувствовать себя совсем взрослыми. Они стали друг для друга чем-то вроде ориентира, по которому каждый из них ревниво сверял свои собственные успехи. К тому времени, как его настигла смерть, Джонатан уже далеко обошел Тесс в этом марафоне — ведь в газете его считали чем-то вроде восходящей звезды. Он погиб, вернее, был убит, из-за тайны, которая так и не была открыта, которую он доверил только Тесс и которую завещал ей хранить. А Тесс, к тому времени уже не работавшая в газете и, следовательно, не имевшая возможности опубликовать ее, уже ни для кого не представляла опасности. И потому осталась жива.

По крайней мере именно так в те годы считала Луиза О’Нил.

Стала ли смерть Джонатана той отправной точкой, что изменила всю ее жизнь, спрашивала себя Тесс. И не могла ответить на этот вопрос. Когда он погиб, она была неудачницей — ни работы, ни возлюбленного. Теперь же у нее были собственное дело и собственный дом, в котором сейчас спал самый замечательный в мире мужчина. Правда, авантюра с Микки Печтером здорово все усложнила. Тесс поплотнее завернулась в рубашку.

— Если ты смотришь на меня сейчас, не волнуйся, — шепнула она, подняв лицо к ночному небу. — У меня все хорошо.

Она мысленно вернулась к порученному ей делу, вспомнив о еженедельных отчетах, которые должна посылать правлению, и поразилась, как мало, в сущности, удалось ей узнать. Добытая информация вряд ли могла способствовать выделению им средств, в которых они так нуждались.

— А в общем, неплохо, — пробормотала она.

Ей достаточно было выбраться из постели всего на пару минут, чтобы Кроу тут же проснулся. Он уверял Тесс, что без нее температура в постели моментально падает на несколько градусов, но она сильно подозревала, что дело тут не в этом. Скорее всего, Искей, воспользовавшись отсутствием хозяйки, моментально забиралась на нагретое местечко, а ее зловонное дыхание могло бы разбудить и мертвого.