Стив Кавана - Защита

В данный момент кузен Альби чинно кушал кашу из большой миски. От Джимми он сидел по левую руку. По правую я узрел его полную противоположность – Фрэнки. Тот бумажками и счетами не заморачивался, предпочитал простой ручной труд. Кожу у него на лапах можно было сравнить по фактуре с грубой наждачной бумагой – номера эдак третьего. Помню историю, как он нарастил себе на костяшках такую шкуру, как у бегемота, – всего за три дня, пока безостановочно молотил какого-то поляка, оказавшегося стукачом. К тому моменту, как Фрэнки с ним закончил, у бедолаги не осталось ни одного целого зуба, а рожа раздулась вдвое от своего нормального размера. Фрэнки настолько раздолбал себе кулаки, что неделю даже не мог сесть за руль. Сидел дома, опустив багровые переломанные руки в ведра со льдом. Физиономия у него с руками особо не дисгармонировала. Ему уже под шестьдесят, и это хорошо заметно. За столом в тот день страшноватые грубые лапы Фрэнки деликатно подносили ко рту сандвич.

Отопление в зале, судя по всему, фигачило на всю катушку. Я сразу почувствовал, как на лбу выступает пот. Ресторан мог вместить где-то с сотню народу за полусотней или около того столиков. Толстенный ковер в серовато-сиреневых тонах намекал вроде как на нечто неброско-старинное в интерьере, но двадцать огромных светильников сияли во всю мощь, словно в средней руки кинотеатре.

Вид у Джимми был самый обыкновенный, как и всегда. Обычно он носил простецкие свитера с темными брюками и нигде не появлялся без кепки на голове – отсюда и погоняло. Кепка была еще дедушкина, куплена на Сицилии годах в шестидесятых – серая, плоская. С того момента, как деда в Чикаго замочили копы, Джимми стал носить его кепку каждый божий день. Поговаривали, что он даже спит в ней. Такая вот уважуха к старшим. Из-под кепки выглядывали короткие черные волосы. Ростом Джимми не отличался, но был сложен как борец – толстенные руки, на груди и шее бугрится мощная мышца́. Начинали качаться мы вместе, в зале Мика Хоули, молотя по увесистым мешкам и гоняя с ними вверх-вниз по старой скрипучей лестнице. Когда отец впервые привел меня туда, никого из местных ребят я не знал. Были там в основном ирландцы в первом или втором поколении. К одному из ребят вообще никто не подходил – это и был Джимми Феллини. Поскольку сам я наполовину итальянец, мы о чем-то с ним разговорились – и вскоре уже на па́ру стирали костяшки на кулаках, отжимаясь на полу из крашеного бетона. Вообще-то говоря, мы с Джимми были неразлейвода как минимум лет пятнадцать. С тех пор как я последний раз его видел, он явно набрал несколько фунтов. А я вот свой вес сохранил, восемьдесят пять кэгэ, как в аптеке – далеко не задохлик, но и не грузный кабан какой-нибудь.

Когда воротчики подвели меня ближе, базары за столом прекратились, и все уставились на меня.

– Что за дела, Эдди? – спросил Джимми.

– Помощь нужна, готов не поскупиться.

– А что в сумках?

– Четыре миллиона долларов. Олек Волчек зацапал мою дочь. Надо ее как-то вернуть; вот ищу, кто бы подсобил.

– Да ну? Сто лет тебя не видел, кидала… А откуда мне знать, что ты не работаешь на русских?

– А оттуда, что если б я хотел вас всех сейчас замочить, парни, то давно уже это одним пальцем сделал бы! – Я вытащил из кармана пульт и помахал им в воздухе. – Так что, пацаны, хотите заработать пару «лимонов» или вы тут ремонт давно не делали?

За столом воцарилась гнетущая тишина. Никто не шевелился. Все взгляды были устремлены на Джимми. Одно его слово, и меня разорвут на куски.

Губы его вдруг сложились в улыбку. Джимми просек. Просек, что только что купился, как дитя.

Встал, вытер губы шелковым платочком и уже по-настоящему заржал.

– Эдди, Эдди-Финт, братан! Поди ко мне, я так по тебе соскучился! – радостно гаркнул он на весь зал, двигаясь ко мне с распростертыми руками. «Эдди-Финт». Давненько меня так никто не называл.

Джимми заключил меня в объятия, похлопал по спине. Чисто дружеский жест, но при этом он заодно проверил, нет ли на мне каких-нибудь проводов или еще чего-нибудь стрёмного. Как хорошо, что я оставил бомбу в здании суда! Опять увидеть Джимми было все равно как вернуться домой. Это восхитительное чувство длилось не больше секунды, поскольку я сразу же осознал, что здорово рискую жизнью дочери, явившись сюда. Любовь к ней и желание вернуть ее навалились на меня с такой силой, что я даже скрипнул зубами.

– Джимми, они забрали мою малышку!

– Ну, теперь это уже ненадолго, – отозвался он.

На то, чтобы изложить ход событий с происшествия в закусочной до приезда в ресторан, много времени не ушло. Некоторые пораскрывали рты, хотя я заметил и пару недоверчивых взглядов. Те двое, что сидели по бокам от Джимми, слушали с абсолютно каменными лицами и за весь мой рассказ не проронили ни слова.

Джимми, как обычно, никаких своих чувств не выдавал. Вообще никак не реагировал. Просто сидел, временами отхлебывая кофе из чашки, но был настороже и внимательно ловил каждое слово. Иногда коротко поглядывал на своих людей – оценить реакцию. Когда я закончил, опустил взгляд на стол с недоеденным завтраком.

– Так, давай вкратце, – сказал он. – От тебя требуется подложить бомбу на свидетельскую трибуну и устранить информатора, Бенни. Эми похитили и где-то удерживают. Ты не знаешь точно, где, но где-то на Манхэттене. К копам или федералам тебе обращаться нельзя. И ты не хочешь, чтобы Тони дал показания на Волчека. Правильно излагаю?

– Вполне, – сказал я. – Только я забыл упомянуть про Гарри. Про судью Форда то есть. Это он раздобыл мне кое-какие полезные вещи – вроде той мобилы, с которой я тебе звонил.

Вид у Джимми был такой, будто он перебирает в голове какие-то варианты.

– И в дополнение к двум миллионам могу еще преподнести тебе на тарелочке прикормленного федерала.

– Продажные федералы меня не интересуют. Нету у меня к ним веры. И несколько минут назад это вроде было четыре миллиона? – сказал Джимми.

– Пардон. Одна сумка помечена невидимой краской – это такая жидкость с уникальным химическим составом, вроде подписи. Код состава есть во всех основных базах данных. Мне нужно, чтобы ты пока придержал эту сумку при себе, а потом, когда все кончится, отдал федералам. Я специально пометил деньги на взятку, чтобы их можно было проследить обратно к русским. Тот бугай, который помогал мне укладывать бабло, все руки в этой химии перемазал. Я собираюсь сказать федералам, что взятка была в один миллион, и они его наверняка заберут. Но и нам кое-что останется.

Джимми вытянул от открытой пачки на столе сигарету, прикурил от любезно поднесенной кузеном Альби спички. При первой же глубокой затяжке сигарета сгорела чуть ли не на полдюйма. Выдув дым высоко в потолок, Джимми опять стал весь внимание.