Женя Галкина - Богиня в бегах

Вот что я думал, вспоминая тебя в тот вечер после выставки. Я думал, что ты и многие, подобные тебе, погибают не за грош. Им вбили в головы, что они сильные и независимые, и некому избавить вас от этой дури. По-хорошему – замуж. Но нужна кому такая сильная и независимая? Мне – не нужна. Я бы и прошел мимо, просто пожалев тебя, дурочку, но чем-то ты мне запала в душу. Время шло, а я все думал – как тебя спасти? И вдруг мне попадаются в интернете статьи вот этого умника, – и Глеб указал на Шелепу, который нервно переминался рядом с ноги на ногу.

А Шелепа завидел пистолет и начал думать о том, что, пожалуй, на этой ноте стоило бы завершить знакомство с Глебом Захаржевским. Убийцей Карл Валерьянович становиться побаивался.

– Глеб Владимирович, давайте вернемся в клинику, уложим пациенток в постель… – промямлил он, поймав момент.

Но Глеб его словно не слышал.

– Я прочитал его статьи о замене памяти: нашел все материалы по теме. И я понял, что вот оно – твое спасение. Вот он – твой шанс расцвести в любви и уюте, выполнить свое женское, природное назначение: подарить свой аромат и красоту, а после – родить мне наследника. И я им воспользовался. Несколько лет я наслаждался тобой, и ты была счастлива тоже – вспомни, Поля, как ты провожала меня утром, как повязывала галстуки… Как ждала меня с ужином, как придумывала, чем меня удивить. Вспомни, как мы занимались сексом… Разве ты не любила меня? Не была со мной счастлива?.. Разве я ошибался?

Слезы брызнули из глаз Полины.

Глеб протянул руку и мягко отер мокрые следы с ее щеки.

– Отпусти мою жену, Полина. Отдай ее мне, и мы просто уедем, а ты останешься тут. Я ничего тебе не сделаю, просто отпусти Кристину. Ей тоже пришлось нелегко. Она живет совсем одна, зарабатывает копейки, возясь с чужими детьми, ей не с кем было даже вечер провести, когда я ее встретил. Знаешь, с какой радостью она делала ремонт на деньги, которые я ей дал? Знаешь, как она была счастлива, когда я приглашал ее в ресторан, на ночные прогулки на яхте? Она чувствовала себя богиней, принцессой. Кто она без меня? Училка танцев? Ей негде даже познакомиться с мужиком: кругом одни бабы и их доченьки. А в последнее время добавилась еще сумасшедшая феминистка Анька из бабского клуба японских принцесс… Они бы ее доконали.

Поля, ты же все понимаешь, правда? Ты пять лет жила в уютном гнездышке, у тебя было все: украшения, платья… Позволь и ей быть счастливой. Отдай ее мне – и забудь о нас. Живи как хочешь. Договорились?

Глеб мягко погладил Полину по высохшей щеке. Пистолет он так и держал у ее груди.

Полина подняла на него глаза, полные слез. Что она могла сделать против человека с оружием? Вспомнилась Ангелина с ее наставлениями: чтобы спасти свою жизнь, нужно бежать.

И Полина нехотя разомкнула руки. Теплая от жара ее тела Света перекочевала в объятия Глеба: он принял ее, как маленького ребенка, нежно и осторожно.

– В машину, быстро, – скомандовал он Карлу Валерьяновичу.

Тот засуетился:

– Мои препараты… они остались там, в холле. Без них все затянется…

– Так иди и забери! – рявкнул Глеб, и Карл Валерьянович снова покатился по дорожке к крыльцу клиники. Он скоро исчез в темноте, осталось только эхо его шажков.

– Прощай, Поля, – с сожалением сказал Глеб, выпрямляясь и убирая дуло пистолета от Полининой груди. – Никому больше не готовь лосятины в брусничном сиропе. Это было лучшее, что ты умела.

Карл Валерьянович показался из темноты. Он размахивал чемоданчиком и несся во весь опор, словно боясь, что Глеб решил снова обмануть его и бросить здесь.

Глеб со Светой в руке попятился к машине – Света во сне доверчиво положила светловолосую голову ему на плечо. Вторую руку Глеб вытянул вперед, и Полина удивилась тому, какая она вдруг стала длинная. Карл Валерьянович сообразил быстрее нее и взвизгнул:

– Не стреляйте в нее! Не убивайте! Это же моя клиника! Все подумают на меня!

И тут сообразила и Полина. Она попыталась подняться, но ужас сковал ее полностью. Такое же она переживала во сне, пытаясь избежать смерти: пространство вокруг густело, ватные ноги не повиновались, а крик застывал в горле. Ей удалось только вцепиться в асфальт перед собой и потащить следом тело, словно морскому котику на скользком камне.

Грянул выстрел.

Полина отчаянно закричала, ей вторил вопль Карла Валерьяновича. Вспыхнули фары автомобиля: в их свете Полина увидела черное страшное пятно на боку своего белого халатика и закричала еще раз, а потом оказалась лежащей на земле. Она чувствовала каждый камешек, каждую выщерблину асфальта прижатой к нему щекой. Мыслей не было. Бесстрастно, в пленительном окружении шума морских волн, она наблюдала, как на дорожке перед ней схватились двое хищников.

Большой и неповоротливый медведь-Глеб махал руками, как лапами с десятком когтей-ножей, от него ускальзывал и уворачивался быстрый и гибкий хищник поменьше: Полина не узнавала его в тумане.

Она знала, что он спас ей жизнь: он успел сбить прицел Глеба.

Но кто он – Полина не помнила.

А когда все закончилось и быстрый хищник одержал победу, злыми меткими ударами, похожими на укусы, повалив ревущего от бешенства медведя, Полина наконец вспомнила.

Этот мужчина – он же учился с ней в институте. Она была издалека влюблена в него, но делала вид, что не влюблена ни капельки. Однажды на выходе из метро она попала под дождь, а он оказался рядом и предложил ей зонт… И они шли вместе, а пространство под зонтом стало их общим, маленьким миром, где оба они торжественно несли свою тайну. Как горячо билось сердце! Как томительно-нежно пела душа! Она держала его под руку, ощущая тепло и надежность, прикрывающие ее от всех бед мира. Как хотелось продлить этот миг на всю жизнь! Но она постеснялась предложить ему свидание, а он сам после не подошел к ней ни разу. Позже – так получилось, он устроился на работу в редакцию, заведовала которой Дианина мама. Диана видела его несколько раз: обменивалась парой фраз, говорила о том, куда собирается поехать… Он смотрел на нее восхищенными глазами: так смотрят мужчины на красивую молодую женщину, которой хочется похвастаться перед друзьями… Это был не тот взгляд, которого она ждала. Диана отчаялась и перестала ждать возвращения чуда, сохранив его только в памяти.

Прекрасный момент, который случился с ней в институте, Диана не забывала никогда. Она заволновалась: надо успеть, успеть сказать ему, как это было прекрасно – идти с ним под зонтом!..

Он подошел к ней, присел и взял ее за холодную руку. Его лицо, очень серьезное, очень внимательное, оказалось напротив лица Дианы. Она рассмотрела длинную ссадину на его щеке.

– Петя, – заторопилась она, – а помнишь? Дождь шел… я за руку тебя держала. Я влюбилась в тебя в институте. Помнишь? Дождь! Наш дождь!