Галина Романова - Ангел мщения

— Записи с камер?

— Какие-то давно уничтожены, на остальных ее нет. Наверное, давно не бывала в этом зале, — невнятно произнес Валера и вдруг, дернувшись всем телом, сел прямо. — Слушай, Серега! Что мне пришло тут в голову!

— Попробую угадать, — улыбнулся Новиков. — Что эта девица могла посещать и другие заседания? Другие громкие процессы?

— Зачет, майор! Сто баллов!

— Спасибо, — фыркнул Новиков, но, честно, был польщен похвалой друга.

Он иногда не успевал за стремительностью Валеркиных мыслей и дорабатывал их уже дома. А тут с ходу в тему въехал.

— Значит, что, Серега? Значит, нам надо проехаться по другим участкам. Сверить списки. Просмотреть записи с камер.

— Тоже работка ого-ого какая кропотливая, — печально закончил Новиков.

— Ничего, это все же лучше, чем опрашивать людей из списка регистрационных журналов за целых полгода. Все же лучше, — закончил не совсем уверенно Валера. — Не помнишь, дружище, какое у нас в городе в последнее время было самое резонансное дело? О котором трубили СМИ? И которое было на слуху?

— Так это… Наезд на мальчика, — вспомнил Новиков рассказы жены Ольги.

Та неделю встречала его у порога, каждый день с новыми подробностями. И когда она рассказывала, то глаза ее некрасиво округлялись. Лицо, искажаясь, делалось совершенно несимпатичным, и Новиков спешил сбежать от ее переживаний. И слушал вполуха.

— Подробностей не знаю, Валера, извини. Но процесс был громким. Точно.

— Что-то такое припоминаю. Но тоже без подробностей. — Валера запустил пятерню в густую шевелюру, почесал макушку, пожаловался: — Вот что бывает, друг, когда телевизор не смотришь. А когда смотреть? Некогда!

— Некогда.

— Ладно. Освежим. А теперь давай, доставай, что там у тебя сегодня в верхнем ящике стола, майор? Я не успел позавтракать.

Она не могла спать. Не могла есть. Она все время вздрагивала, прислушиваясь к звукам на лестничной клетке. Дверь была надежной. Этаж — пятым. Она специально выбирала квартиру выше второго этажа, с надежной дверью, но это не спасало от страха.

Она пыталась устроиться на работу, чтобы оставалось меньше свободного времени на страх, но у нее ничего не вышло. Ей все время казалось, что менеджеры по управлению персоналом смотрят на нее как-то не так. Подозрительно смотрят. И вопросы, их вопросы казались ей неправильными, въедливыми, мешающими сосредоточиться на правильных ответах.

Она боялась включать телевизор и слушать радио. Вдруг уже знают, кто пронес в зал судебных заседаний злополучный термос, который взорвался почти у нее в руках? Вдруг она уже объявлена в розыск?

Но больше всего она боялась тех людей, которые снабдили ее инструкциями и отправили на верную гибель.

В них таилась настоящая угроза для нее.

Они наверняка уже знали, что она осталась жива. И наверняка уже что-то предприняли, чтобы обезопасить себя. Она же все знала! Знала того, кто отдал ей распоряжение по телефону. По имени и фамилии знала, а не просто так. Знала в лицо того человека, который инструктировал ее на автобусной остановке и поменял ей термос в сумке. Хоть он и стоял к ней почти все время спиной, она смогла бы опознать его даже по фотороботу. Да что там, она бы сама могла помочь его составить!

Но для этого ей надо было бы обратиться в полицию. И все там рассказать. И сразу стало бы легче дышать, и аппетит вернулся бы, и сон.

Но ведь не поверят ей! Ни за что не поверят! Сочтут ее стопроцентной злоумышленницей, преступницей, убийцей! Потому что она…

Потому что она не без греха! Она обманула старую женщину, дала взятку нотариусу. Она завладела квартирой неправедным путем. И теперь вынуждена расплачиваться. Да ладно бы только она. А вдруг под удар попадет ее мама? Вдруг они станут ее мучить, пытать, желая узнать, где прячется ее дочь?!

Она же этого не переживет тогда! Она же просто свихнется!

Позвонить матери хотелось уже несколько дней. Она подходила к телефону-автомату, вставляла карточку, снимала трубку и… уходила.

Она боялась правды. Пока не знала ничего такого, плохо, но жила. Но если вдруг узнает, что с матерью случилось что-то страшное, то тогда все, тогда она точно за себя не ручается! Тогда она вынуждена будет действовать! Мстить!

Через две недели своего скучного трусливого прозябания в полупустой квартире на пятом этаже Инна не выдержала. Она решилась на звонок. Правда, для этого ей пришлось записаться на экскурсию и три часа в дороге слушать бравурные песни вышедших в утиль комсомольцев. Потом еще пару часов бродить в составе группы по каким-то заповедным развалинам и слушать байки о странной, трагической любви неизвестных истории помещиков.

От группы она отстала, узнав у экскурсовода время отбытия. Вернувшись к месту сбора, Инна обнаружила, что пока они спотыкались о старые камни, подъехали еще две группы. Один автобус был издалека. Народ только выходил из него, разминался. Спешил к туалетам и кафе, выпить дрянного кофе из пластиковых стаканчиков.

— Простите меня, пожалуйста, — жалобно улыбнулась она женщине средних лет. — Телефон разрядился, а мама просила позвонить. Наверняка с ума сходит от беспокойства. Не позволите воспользоваться вашим? Я оплачу, сколько скажете.

Женщину средних лет тронула такая забота о матери. Проворчав что-то неразборчивое о беспечной молодежи, она сунула Инне в руку свой старенький телефон-раскладушку.

— У меня безлимитный тариф, так что не переживай, девочка. Позвони маме. И впредь перед дальней поездкой заряжай телефон, — прозвучало ей в спину нравоучение.

— Спасибо. — Инна натянуто улыбнулась. — Я быстро.

Она набрала рабочий телефон матери. Была пятница, три пополудни. Она должна была быть на работе. Но ее там не оказалось.

— Второй день не выходит и не звонит, — сообщил Инне какой-то мужчина недовольным голосом. — И до нее дозвониться не можем.

Рабочий телефон матери замолчал. Трясущимися пальцами она принялась набирать номер их домашнего телефона, мобильного матери. Тишина.

— Не отвечает? — спросила женщина, заглядывая в телефон из-за ее плеча.

— Нет! — крикнула она излишне громко. В горле что-то клокотало, когда она выговорила: — Что-то не так. Что-то случилось!

— Позвони соседям, — посоветовала тетенька. — Есть такие, кому можно позвонить?

— Да, есть, — кивнула Инна. — Только… Только мне нельзя звонить, понимаете? Мне не ответят. Я с ними не очень-то хорошо рассталась, когда уезжала. И говорить со мной не захотят. Может, вы позвоните, а? Пожалуйста! Я вас умоляю!

Женщина посмотрела вслед своей группе, ходко двинувшейся по асфальтированной дорожке в сторону помещичьих развалин. Вздохнула, выдергивая телефон из рук Инны.