Людмила Феррис - Синдром выгорания любви

Она может поехать наконец отдыхать за границу, и чтобы обязательно в отель «пять звезд». Она может сделать дорогой ремонт, который называется «евро», — наклеит обои с золотыми вензелями, купит красный бархатный диван и, конечно, широкую кровать, белую, с тяжелым балдахином. Надя видела такую на картинке. Семейную жизнь лучше начинать в уютном гнездышке с двуспальной кроватью, а не с облезлым диваном, на котором спала еще покойная мать.

А вдруг тетка действительно возьмет и перепишет завещание в пользу постороннего человека? Вот это будет номер!

В следующий свой приход она застала у тети Глаши социального работника. Женщина ей сразу не понравилась, у нее был алчный и хитрый взгляд, такая не то что пенсию прикарманит, а и квартиру оттяпает. Надя подумала и решила действовать. Ее одноклассница, с которой она сидела за партой, Кристина Козина, работала медсестрой в доме престарелых. Кристя жаловалась при встрече на тяжелую и малооплачиваемую работу и шутя добавляла:

— Если кого устроить в дом престарелых — обращайтесь, за небольшую плату сделаю все по высшему разряду.

Идея, которая посетила Надю, была не нова, не очень прилична, но ей казалось, что это единственный выход завладеть теткиной квартирой, пока она не прописала там даму из социальной службы. С тетки станется, а так у Нади есть шанс благоустроить свою квартиру не только для себя, но и для будущей семьи.

Ей помог случай. Когда в следующий визит тетка открыла ей дверь, Надя сразу поняла, что что-то случилось. Женщина едва ворочала языком, и левая рука висела как плеть. Надя вызвала «Скорую», закрыла квартиру и поехала с теткой в больницу.

— Инсульт, — врач был категоричен в диагнозе. — Вы вовремя успели.

Тетка Глаша пролежала в больнице несколько месяцев, Надя исправно к ней ходила и каждый раз слышала одно и то же:

— Мне надо к тебе перебраться, одна я помру быстро, мне уход хороший нужен.

— Да тетя Глаша, на твою пенсию можно сиделку нанять.

— Хочешь меня к чужим людям спихнуть, а я тебя в детстве нянчила. Сейчас не нужна стала!

— Тетя Глаша, — взмолилась Надя. — Ну пожалей ты меня, у тебя хоть муж был, а меня не было.

— Да что толку, был и сплыл, к другой бабе ушел.

— А у меня и не будет, если я тебя к себе заберу.

— Ну тогда перепишу завещание, и пусть квартира социальному работнику достанется. Ты меня знаешь.

Но тетка не знала Надю. Нет, она, конечно, любила тетку по-своему, но мысль о том, что ее квартира может достаться не ей, а чужому человеку, не давала ей покоя. Потом откуда-то появилась злость. Именно злость, которая вдруг вышла наружу, диктовала свои условия и разрушала все человеческое.

Ей нужно как можно скорее продать квартиру и начать свою, новую жизнь, где не будет больных старух, за которыми нужно носить горшки, мерить давление по десять раз в день и не спать ночами, вскакивая от криков. Надя хочет только одного: жить нормальной жизнью, без тетки.

Надя встретилась с одноклассницей Кристиной и поставила вопрос ребром.

— Мне нужно тетушку в дом престарелых устроить, ты говорила, что можешь помочь.

— Я могу переговорить с директором, Антониной Михайловной Котенковой, договорюсь о вашей встрече, а там уж как получится.

Тетке Глафире становилось хуже: она перестала племянницу узнавать, заговаривалась, но рука начинала двигаться.

— Ты кто? — каждый раз спрашивала она, когда Надя заходила в палату.

— Я твоя племянница, дочь твоей старшей сестры, — терпеливо объясняла Надя.

— Ты кто? — как ни в чем не бывало снова спрашивала тетка.

Молодая медсестричка ее подбодрила.

— Вы не обращайте внимания, девушка! Это обычные последствия нарушения мозгового кровообращения. Она вспомнит. Может вспомнить. У нее, кстати, сердце здоровое, поэтому вы еще помучаетесь с вашей бабушкой.

Антонина Котенкова встретила ее очень приветливо.

— Кристина мне говорила, что у вас какие-то проблемы. Рассказывайте, может, смогу помочь, — и Надя рассказала все как на духу.

— Вообще у нас очень большая очередь в дом-интернат, но Кристина сказала, что вы свой человек. Поэтому, учитывая обстоятельства, я могу оформить вашу родственницу временно, на пару месяцев, а потом мы подумаем, что можно сделать дальше.

— Меня бы это устроило, у меня личные обстоятельства.

— Да я понимаю, мы каждый день с этим сталкиваемся. Тогда будем считать, что мы договорились.

В коридоре ее ждала Кристина, и Надя пересказала весь разговор.

— Кристинка, спасибо, я твоя должница.

— Надя, надо заплатить, — и Кристина назвала сумму. — Антонина Михайловна рискует, у нас проверяющих знаешь сколько!

— А она мне ничего про деньги не сказала.

— Я тебе говорю, я же за тебя просила.

Надя заплатила, сумма была небольшой. Тетку Глафиру благополучно переместили из больницы в дом-интернат. На свидание к ней Надя не пошла, вдруг тетка начнет вспоминать, назад домой запросится. Она срочно нашла риелтора для продажи квартиры.

— А бабку прописанную куда денем, у вас, понятно, завещание. Но тетка-то жива?

— Она в доме престарелых и не в себе.

— Даже не знаю, — парень лениво жевал жвачку. — Я могу взяться, конечно, только цену надо сбросить.

— Ваша цена какая? — Надя услышала его ответ, и он ее не устроил.

— Ну смотрите, если что, звоните.

Тут о себе напомнила Кристина.

— Надо за содержание тетки заплатить, — она назвала сумму.

— В прошлый раз было меньше!

— Инфляция! Взноса не будет, тетку тогда назад придется забрать. Кстати, квартиру, если пенсионера помещают в дом-интернат, забирает государство.

— Я заплачу, — и она заплатила.

Надя начала дома ремонт и купила обои с вензелями и кровать, ту, о которой мечтала. Кровать была широкая, мягкая и просто шикарная, и когда она чувствовала кожей мягкую ткань нового дорогого постельного белья, она была счастлива.

Кристина звонила ежемесячно и требовала еще и еще денег. Надя не знала, что делать, ей казалось, что на нее со страшной силой надвигается огромная волна, она словно попала в водяную воронку, выбраться из которой было невозможно.

Наши дни

Парикмахерскую «Фея» Юля увидела сразу. К салонам красоты у девушки было свое отношение — она их избегала. Когда возникала необходимость привести голову в порядок и сделать стрижку, она настраивалась долго, для нее это был стресс. Все парикмахерши ей казались развязными, назойливыми, желающими продать чудо-средство для волос эксклюзивной клиентке по «самой низкой цене».

Сорнева восхищалась Милой Сергеевной, которая обожала ходить в парикмахерскую, да не одна, а вместе с приятельницами, и устраивала из этого тусовку. Нет, это не для Юльки, Милой Сергеевной надо родиться.