Людмила Феррис - Синдром выгорания любви

— А если родственники откажутся, пусть забирают свое сокровище.

— А если не заберут? — испуганно спросила Кристина.

— Значит, мы будем освобождать место другими путями. Это понятно? — сказала Антонина тоном, не терпящим возражения.

— Понятно, — тут Кристине и правда было все понятно.

К родственникам, которые пытались устроиться официальным путем, обходя Котенкову, она иногда ходила не одна, а с дамочкой из фонда «Старость в радость» Валентиной Ивановной. Визиту женщин сначала удивлялись, но разговор был таким конкретным, что платили все, ну почти все, оформляя договор с фондом. Брать родственников обратно из дома престарелых не собирался никто.

— Вот твоя премия, — однажды сказала Антонина, передавая Кристине в руки конверт.

Теперь за любимую директрису Кристина была готова идти в огонь и в воду. Более того, она начала пристраивать одиноких стариков в дом-интернат, нет, не всех, конечно, а тех, у которых была квартира. Узнать, к кому можно «подкатиться», было проще простого. Год назад Кристина делала сверку своих пенсионеров по заданию Антонины и вместе с данными дома-интерната для престарелых на флешку скачала все данные пенсионного фонда. Так вот удачно получилось. Она тут же подошла к Антонине.

— А ты не такая простая девочка, какой кажешься.

— Я же сказала, что на меня можно положиться.

А еще Кристина научилась первой заходить в ту палату, где умирал «жилец». Похоронные деньги она находила быстро и тут же относила Антонине, получая свое вознаграждение.

Когда ее пригласил на беседу следователь Сурин, у Кристины были готовы ответы на предполагаемые вопросы. Она готовилась к бою. Каково же было ее удивление, когда оказалось, что юноша — само спокойствие.

— Слушай, а чай у вас есть?

Она растерялась.

— Чай?

— Ну да, голова болит от ваших свидетелей, которые ничего не видели и ничего не знают. Налей чаю и таблетку от головы дай, если можешь.

Наши дни.

— Вот! — Жанна указала наманикюренным пальчиком. — Вот этот дом, пятый этаж, первая дверь направо. Жалко, что Паши нет. Мужа похоронила, сама умерла. Все мы там будем.

— Лучше бы попозже, — подсказала Юлька. — Жанна, вы удивительно моложавая, энергичная. И вы мне так помогли!

— Газета — это святое, — Жанна забавно кокетничала. — Было очень приятно познакомиться. Я вашу газету всегда читаю. Обязательно буду ждать статью.

«Жди ответа, как соловей лета» — эта глупая фраза почему-то пришла Юльке в голову. Вот я сейчас нагло использовала ветерана «парикмахерского движения»! Запудрила тетке мозги какими-то сказками и вытащила ту информацию, которую хотела. Это правильно? Это этично? Такими вопросами все время задается главред Заурский, а у нее даже вопросов не возникло. Пришла, наврала и пошла дальше. Егор Петрович любит рассуждать, что не те нынче пошли журналисты, не славят они человека труда, мало пишут о жизни трудовых коллективов, промышленных предприятий и строек, школ и больниц. Раньше даже такая рубрика существовала — «Газета выступила. Что сделано?». Но и пусть нынче «пошел другой журналист», она знает, что все, что она делает, — в интересах газеты.

Дверь открыли тотчас, как будто Юлю кто-то ждал.

— Ой, здравствуйте, — симпатичная женщина средних лет смущенно улыбалась. — Думала, сын из магазина вернулся.

— Вот так, и не спросили, кто там?

— И кто там?

— А я из газеты, журналист Юлия Сорнева. Можно войти?

— Проходите, пожалуйста, не думала, что сама Сорнева в гости может прийти. Мы ваши статьи читаем, так сказать, поклонники вашего творчества.

— Ой, как приятно! А я как раз пришла к вам за помощью, материал для новой статьи собираю. Здесь, в этой квартире, когда-то жила модный дамский мастер Прасковья Щукина. Может быть, вы что-то знаете о ней, может, контакты родственников есть?

— Ну вот очень хочу вам помочь, но квартиру мы покупали через риелторское агентство. Кто тут жил, не знаю, даже не интересовались у соседей. Зачем? Это теперь наша квартира.

— Да что вы, я же не свидетельство о собственности прошу показать, я про людские истории.

— Ну правда нет, — женщина развела руками. — В кои веки журналист в гости пожаловал, а я ничем помочь не смогу.

— Может, кого из старожилов знаете?

— Знаю! Бабу Таню с пятого. Квартира двадцать восемь.

— Спасибо вам огромное.

— Чем могу!

Юля поднялась на пятый этаж, и дверь двадцать восьмой квартиры тоже открылась сразу же.

«Чудеса в подъезде, двери словно сами по себе открываются, только вот результата никакого» — эта мысль проскользнула незаметно и легко, потому что хозяйка квартиры тут же удивила.

— Про бывших жильцов Щукиных спрашивали? Так откуда же им знать, я тут одна древняя осталась.

— Так вы все слышали?

— А че ж не слышать?! Слышимость хорошая, слова в коридор так и отлетают, а у меня дверь не прикрыта, вот и знаю.

— Вот и здорово, баба Таня, значит, ничего и повторять не придется.

— Для кого бабя Таня, а для кого и Татьяна Ивановна.

— Извините, конечно, Татьяна Ивановна! Я материал для газеты собираю об истории города. Говорят, тут парикмахер известный жила, Прасковья Щукина.

— Жила да сплыла, в доме престарелых она. Сынок ее определил. Некому за ней ухаживать. Сын-то в Америке живет. Совсем у нее ноги перестали ходить, коленки пухли. Я ей нет-нет, да за хлебом и молоком сбегаю. А были времена, к ней не попасть было… Да. Но она всегда стрижку на дому делала, уважительно так. А что меня не стричь — три волосины у меня, на одну драку.

— Умерла Прасковья Петровна, скончалась. Пожар в доме престарелых был, слышали, наверное?

— А как же не слышать, слышала. И Паша там сгинула?

— Да, она погибла во время пожара.

— Свят-свят, не своей, значит, смертью. В огне сгорела!

— Вот поэтому и по старым соседям хожу, нет в живых Прасковьи Петровны. Может, вы, Татьяна Ивановна, вспомните что-нибудь, каким она была мастером?

— Так давно это было. Хорошим мастером она была.

Татьяна Ивановна пустилась в воспоминания, забрасывая Сорневу совсем не нужными сведениями. Юлька, привыкшая доверять фактам и перепроверять их, фиксировала их на диктофон. Все это вряд ли ей пригодится, но не прерывать же бабушку на полуслове. Она наконец дождалась паузы в потоке слов и быстренько вставила:

— Скажите, а Прасковья Петровна что-нибудь необычное рассказывала вам о своих клиентах?

— Да что ж я ей, мать родная? Но вот убийство у нас в подъезде было, совсем рядом, на нашей площадке. Там, Паша говорила, клиентка ее убила мужа. Я до сих пор эту квартиру обхожу.