Надежда Черкасова - Убить куклу

Через полтора часа Сорокин и Денис уже подъезжали к усадьбе. Следом за ними, не отставая, ехала машина с оперативниками и понятыми для повторного обыска.

Светлана Николаевна и Галина мирно спали в кухне-столовой: одна — на своем любимом диванчике, другая — в кресле. Разбудить их так и не удалось.

— Может, напоить их крепким кофе? — предложил Денис.

— Давай без самодеятельности!

Сорокин вызвал «Скорую» и принялся наблюдать за спящими красавицами: а вдруг кто-то из них притворяется? Но спали дамы так крепко, что можно было только позавидовать. Неужели Сорокин снова попал пальцем в небо, ведь у Галины теперь неоспоримое алиби? Остается только верить в то, что неоспоримых алиби не существует.

Как бы там ни было, но отступать он не собирается и намерен выяснить все здесь и сейчас! Так как где два трупа, наверняка появится и третий, настолько убийца уверен в своей безнаказанности.

На этот раз он не станет проводить допрос поочередно, так как интересно понаблюдать за реакцией обеих дам на сообщение о смерти Елены Сергеевны. Хоть что-то да вылезет наружу. Ну не может не вылезти!

Наконец прибыла «Скорая». Врач сделал спящим внутривенные инъекции, а пока дамы приходили в себя, ответил на вопрос Дениса про кофе:

— В этом случае продукты на основе кофеина употреблять не допускается ни в коем случае. Это может привести к серьезным сбоям в работе центральной нервной системы и мозга. К тому же проснувшегося сложно будет назвать бодрствующим. Двигательная активность, конечно, останется в норме, вот только речевой аппарат, мозг и центральная нервная система будут бездействовать. А с «овощем» вы много не наговорите. Лекарство же, что я ввел внутривенно, отменяет эффект снотворного. Правда, могут наблюдаться некоторые незначительные побочные эффекты: головокружение, нервозность, слезливость, приливы крови к лицу, но не у всех.

После отъезда «Скорой» окончательно проснувшихся дам напоили водой, объяснили происходящее и усадили за стол: Светлану Николаевну — напротив Дениса, Галину — напротив Сорокина.

— Итак, дорогие дамы, приступим? У меня для вас очень неприятное, даже, можно сказать, трагическое известие, — начал Сорокин, не давая женщинам опомниться. Нельзя давать поблажек потенциальному свидетелю и вероятному на сто процентов преступнику. — На вашу хозяйку, Леонову Елену Сергеевну, несколько часов назад, а именно в десять часов вечера — плюс-минус десять минут — было совершено нападение.

Светлана Николаевна ахнула и схватилась за сердце, Галина тоже не ударила в грязь лицом и, выпучив глаза и открыв рот, приложила ладони к щекам.

— Неужели и она погибла?! Бедненькая! — прослезилась Светлана Николаевна и принялась утирать хлынувшие слезы подвернувшимся под руку полотенцем.

— Это ужасно! — прошептала Галина, но заплакать у нее не получилось. Она потерла пальцами виски. — В голове не укладывается, как такое могло случиться.

— Поэтому ответьте мне на вопрос: где каждая из вас находилась в это время?

Женщины с удивлением глянули друг на друга.

— Вы же сами сказали, что нас накачали снотворным. Разве это не алиби? Не знаю, как Светлана Николаевна, а мне сказать больше нечего. Я ничего не видела и не слышала… Кстати, а кто нас опоил снотворным?

— Егор. Он сам в этом признался.

— Вот гад! Но получается, что если он избавился от нас как от свидетелей, то и Елену Сергеевну тоже убил он?

— Светлана Николаевна, а вы знали, что Галина — родная сестра Елены Сергеевны? — перевел тему разговора Сорокин.

— Не может быть! — выдохнула та и повернулась к Галине: — И зачем ты это от меня скрыла? Подруга, называется!

— Но, Светочка, как же я могла рассказать, если была одной из вас — тоже прислугой? Лена меня только из жалости к себе взяла. И приказала, что это должно остаться в секрете, иначе она меня выгонит вон. И потом, что толку, что она мне сестра? Я же пахала на хозяев так же, как и остальные, ни в чем поблажек не знала, ты же видела. Даже зарплату получала меньше всех, почти как уборщица. Да и стыдно было признаться, что у меня такая безжалостная сестра, которая любит только саму себя и больше никого.

«Две сестры, — подумал Сорокин. — Но одна — принцесса, другая — служанка. И переступать черту никак нельзя, чтобы никто не догадался. Одна украшает себя дорогущими бриллиантами, другая довольствуется грубой подделкой. Одна командует, другая работает в поте лица. Хотя есть все условия сделать из служанки еще одну принцессу. Но тайна хранится за семью печатями, потому что планируется убийство короля, которое обеих сестер превратит в королев. А разве могут быть две королевы? Нет! Другой достанется роль служанки, делающей за королеву всю черную работу. Поэтому одна из них и должна умереть, чтобы забрать с собой в могилу тайну тайн — убийство».

— Значит, вы с сестрой не ладили? — спросил Сорокин.

— Я этого не говорила. Она относилась ко мне как ко всем: холодно.

— Неправда, — вмешалась Светлана Николаевна. — А помнишь, как она в день возвращения из-за границы ударила тебя по лицу? За то, что ты уронила на пол какой-то ее новый дорогущий наряд? Я видела, так как в этот момент находилась рядом: принесла ей завтрак на подносе.

— И когда это случилось? — оживился Сорокин.

— На следующий день после смерти Петра Петровича. Галя даже расплакалась, когда вернулась в кухню. А когда я стала ее успокаивать, то она… Она заявила, что Елену придушить мало. То есть Елену Сергеевну.

— Но я же не со зла! Просто мне стало ужасно обидно, что она меня даже за человека не считает.

— Прямо как в воду глядели, — подлил масла в огонь Сорокин. — Елену Сергеевну и в самом деле попытались задушить.

— Но это не я! — выкрикнула Галина. — Вы же сами сказали, что это был Егор. Постойте, что значит: пытались задушить? Она жива?!

— Конечно. Я не говорил, что она умерла. Егор появился в квартире как раз вовремя, чтобы вызвать «Скорую». Теперь она в реанимации и вот-вот придет в себя.

— Слава богу! Хоть она выжила, — снова прослезилась Светлана Николаевна. — Но кто же на нее напал? — И она сердито глянула на Галину. — Скажи, Галь, а куда ты выходила из кухни? Я хоть и сплю крепко, но когда мне приспичит ночью, особенно по-маленькому, я все равно просыпаюсь и иду в туалет. Так вот, когда я проснулась, тебя в кухне не было. Подниматься наверх не было сил, так как я была совсем сонная, я и осталась внизу. Так где ты была?

— Это тебе спросонья показалось, — отбивалась как могла Галина, лицо которой покрыла смертельная бледность. — Сама же говоришь: была не в себе. Никуда я не выходила. И мне так же, как и тебе, делали укол, чтобы снять действие снотворного, которое нам подсыпали. Не сама же я его себе подсыпала… — Галина осеклась, но поздно: три пары глаз, казалось, вот-вот проткнут ее насквозь.