Надежда Черкасова - Убить куклу

— С минуты на минуту Елена Сергеевна придет в себя, — включился в игру Денис, оправившийся наконец от наглой лжи, которую он никак не ожидал услышать от своего начальника. — И сама расскажет, кто на нее напал и пытался задушить. А если вы, Галина, как-то причастны к этому, то вам лучше сознаться здесь и сейчас, и тогда ваше чистосердечное признание в суде вам зачтется. Да и Елена Сергеевна, уверен, поймет вас и простит: мало ли что случается среди своих. Может, даже и до суда не дойдет. Это же не убийство, в конце-то концов… Ну же, Галина, решайтесь, не упускайте свой шанс: если Елена Сергеевна сама о вас расскажет, то ваше запоздалое чистосердечное признание уже никому не понадобится — вы сядете, и очень надолго.

Неизвестно, что подтолкнуло Галину признаться в нападении на сестру — то ли щедрые обещания Дениса, то ли уверенность в том, что Елена ее непременно спасет от тюрьмы, так как они обе виновны в смерти Леонова, — но она наконец сдалась и со всеми подробностями описала случившееся.

Сколько Сорокин впоследствии ни старался, заставить ее признаться в убийстве Леонова она отказалась наотрез. Так же, как и в соучастии Егора с его адской куклой.

Придется отпускать и Леру, и Ирину Марковну, и Томилина. Ну и, конечно же, Егора, который если в чем и повинен, так это в неудавшейся попытке совершить хоть какое-то преступление. Но доказать это будет невозможно, а потому пусть пока погуляет на свободе. Следующее поползновение нарушить закон наверняка закончится для него плачевно, так как, уйдя от ответственности на этот раз, он осмелеет, почувствовав безнаказанность, а при повторной попытке совершить недозволенное непременно попадется, потому что желание получить все и сразу никого еще ни к чему хорошему не приводило.

Однако как Сорокин ни пытался уйти от самой невероятной и почти фантастической версии, память снова и снова упрямо нашептывала ему одно-единственное имя: Павел. Выходило так, что именно Павел причастен к тому, что произошло. Так как в конечном счете выигрывает лишь он один.

Вот и все. Следствие закончено, убийца найден, можно ставить в деле жирную точку. Тогда почему на душе Сорокина так неспокойно? Потому что не смог доказать, что Галина причастна и к убийству Леонова. Потому что гложут сомнения, что еще не все виновники этих трагических событий понесли заслуженное наказание. Неужели ему и сейчас не удастся побороть желание снова плыть против течения? Нет, как ни крути, а у Сорокина все же скверный характер: хоть ума и палата, а толку от него? Одно горе!

Лера с замиранием сердца нажала на кнопку звонка. Разговор, который ей предстоял с Павлом, так пугал, что даже ноги подкашивались. Когда же наконец к ней придет уверенность, что она хоть в чем-то права, не все же ходить в виноватых? Дверь открыла Вера Павловна и даже руками всплеснула, увидев ненавистную сноху.

— Лера?! Разве тебя не посадили за убийство?

— Нет, не посадили. Потому что я никого не убивала.

— Ну, заходи. Вот Павел-то обрадуется твоему возвращению.

— Как он себя чувствует?

— Сама сейчас увидишь, что натворила. До сих пор встать с постели не может.

Чувство вины клещами впилось в сердце, и Лера даже ладонь к груди приложила, пытаясь его успокоить.

— А как же лечение, разве не помогает?

— Какое лечение? На те крохи, что ты присылала? Слушай, нельзя же быть такой наивной!

Лера протиснулась бочком между стеной и инвалидным креслом и вошла в зал, где на просторном диване лежал Павел, повернув голову к стенке, словно заранее обижаясь на еще не сказанные Лерой слова. Может, и в самом деле не стоит даже начинать этот разговор? Но после пережитого она больше не в состоянии жить так, как жила раньше! Нет, не жила — существовала. Она уже не прежняя Лера — безмозглая кукла, которую дергают за веревочки. Поэтому надо собрать в кулак раздолбанные остатки воли и сделать то, зачем пришла.

— Паша, здравствуй! — робко выдохнула она, наблюдая, как Павел медленно поворачивает голову, чтобы взглянуть на виновницу своих бед.

— А-а, это ты? Явилась, наконец. Где так долго пропадала? Неужели даже позвонить времени не нашлось?

— Напротив. Времени было сколько угодно. Возможности не было.

— Ах да, ты же у нас бывшая узница. Значит, тебя отпустили?

— Отпустили. Нашли настоящего убийцу и отпустили.

— Быстро управились. И кто же его нашел?

— Следователь Сорокин. Ты его должен помнить. Ведь он же был у тебя?

— Да-да, что-то такое припоминаю. Ну и кто же оказался убийцей?

— Сестра жены хозяина, которая работала в доме горничной.

— Как все просто, банально и совсем прозаично. Я в своих детективах пишу гораздо интереснее. Кстати, если бы не та помощь, которую я оказал Сорокину, тебя бы наверняка посадили.

— Да, Сорокин мне говорил. Именно благодаря тебе я прошла второй круг ада.

— Красиво сказано. Надо будет включить эту реплику в уста героини моего нового романа. Тебя Сорокин надоумил о моей причастности к пережитому тобой или сама поняла? Хотя какая разница? Ты теперь по гроб жизни мне обязана за то, что я сделал тебя наследницей огромного состояния. Да ты садись, не стесняйся, — предложил Павел, с усмешкой глядя на присаживающуюся на самый краешек стула жену: такую робкую и нелепую уже никакими богатствами не исправить. — Может, выдашь тайну и поведаешь, сколько теперь у нас миллионов долларов?

— «У нас»?! Ты все еще надеешься стать наследником того, на что не имеешь права?

— Ах вот даже как?! — Павел дернул головой, словно его ударили по лицу. Лере даже показалось, что он сейчас вскочит на ноги и набросится на нее, но Павел только протянул к ней руки, словно пытаясь ухватить, она в страхе отшатнулась, прижавшись спиной к спинке стула. — Значит, теперь тебе муж-калека уже не нужен? Ты теперь в состоянии найти себе и моложе, и здоровее? А как же я? Кто меня поставит на ноги? Или ты уже забыла, по чьей вине я вынужден всю оставшуюся жизнь провести в инвалидном кресле?

Павел откинулся на подушку и отвернулся к стене, смахивая с глаз навернувшиеся слезы. Леру словно ножом по сердцу полоснули. Нет, если она не возьмет себя в руки, то снова завязнет в своей прошлой безрадостной жизни, вспоминая обиды, нанесенные Павлом, и каверзы, которые сначала чуть не довели ее до безумия, а потом до тюрьмы.

— А я-то надеялся, что ты отвезешь меня за границу, раз мне здесь врачи ничем не могут помочь. Выходит, зря надеялся. Теперь ты бросишь меня на произвол судьбы, и я окончательно загнусь, — всхлипнул он. — Так мне и надо! Туда мне и дорога! Знал ведь, кого беру в жены, вот и поплатился.

— Хорошо, что ты сам заговорил об этом, иначе бы я не решилась. Раньше я и в самом деле думала, что с тобой это случилось по моей вине.