Дженнифер Роу - Мертвая хватка

– Прости, – беззаботно промолвила Берди. – Я не хотела тебя напугать.

Мэй не ответила, продолжая работать. Маленькие руки ловко бросили на разделочную доску новую порцию овощей. Наверное, какой-то сорт шпината, подумала Берди и облокотилась на консоль, приняв свободную, приглашающую к дружеской беседе позу.

– Только что была в саду, – добавила Берди тихо, словно боялась спугнуть дикое существо.

Мэй молчала. Блестящий нож в тонких пальцах мягко стучал по доске, создавая аккуратные кучки шпината (если это был шпинат). Берди откашлялась и заговорила громче:

– Недавно видела, как на соседнем участке хоронили кота. Того самого, которого подстрелил Макс.

Мэй замерла, подняла голову и медленно произнесла:

– Черного кота. Хорошо, что Макс его убил. Я рада, что кот мертв.

Берди решила не сдаваться:

– Готовишь обед? Давай помогу? В доме много народу – нелегко всех накормить.

Мэй пожала плечами:

– Я привыкла готовить. Макс любит мою еду, а мне нравится кормить его.

Она покончила со шпинатом и занялась луком-шалотом.

– Вьетнамскими блюдами?

– Часто вьетнамскими. Макс любит азиатскую кухню. А Уэнди нет.

Ясно, подумала Берди и решила применить тактику шока. Дождалась, пока Мэй снова углубится в работу, и спросила:

– Когда сюда приходит почта?

Лицо Мэй осталось невозмутимым, и пальцы не дрогнули.

– Обычно перед ленчем. Иногда позднее.

– Люблю получать письма. А ты?

Разговор получился совершенно идиотским, однако Мэй не выразила ни тени удивления: наверное, успела привыкнуть, что дом Макса наполнен странными людьми.

– Мне никто не пишет, потому что во Вьетнаме родных не осталось. – Она порезала шалот и переложила в миску. – Надо почистить рыбу.

Берди восприняла реплику как вежливый намек на то, что пора и честь знать. Видимо, разделка рыбы требовала большей концентрации, чем нарезка овощей. Или же чувствительному зрителю операция могла показаться неприятной. В общем, настало время прощаться. Оживленной болтовни, на которую так надеялся Макс, не получилось, однако прояснились два существенных обстоятельства: во-первых, сама Мэй до сих пор не получила ни одной угрозы. Во-вторых, она вообще ничего не знала об анонимных письмах.

Берди вышла в гостиную и устроилась в одном из кресел с видом на бассейн и дальше, на океан. С удовольствием провела ладонью по мягкой кремовой коже. Сомневаться не приходилось: Мэй чем-то встревожена. Похоже, она острее Макса воспринимала неловкость своего положения и в полной мере ощущала недовольство семьи. Да уж, воспринимать ситуацию острее Макса труда не составляло. Поразительно, что столь циничный и опытный человек не понимал, как другие могут отнестись к его поступку. Неужели ничего не видел дальше собственного носа? Или просто не желал видеть? Какая разница? Результат один и тот же.

Берди посмотрела на океан, такой голубой, что вода плавно перетекала в безоблачное небо. Волны негромко плескались о скалы, успокаивая и убаюкивая. Она откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза и принялась размышлять о Максе.

– Спим на работе? – раздался очень знакомый голос.

Берди вздрогнула: Макс собственной персоной стоял рядом и улыбался. Голый по пояс, с полосатым полотенцем на одном плече и белым махровым халатом на другом, он воплощал радость жизни.

– Хочешь поплавать? Сразу проснешься.

– Нет, спасибо. – Смутившись, Берди быстро выпрямилась и, поправив очки, пробормотала: – Плохо спала ночью.

И тут же мысленно себя отругала за нарушение золотого правила: никогда не оправдывайся и ничего не объясняй.

– Мэй в кухне, – многозначительно оповестил Макс.

– Знаю. Мы с ней уже побеседовали.

Скрипнула лестница. Они подняли головы и увидели Бервин, которая спускалась медленно, в глубокой задумчивости.

– А, Бервин! – воскликнул Макс. – Вот и ты! Мэй готовит обед. Нальешь Берди чего-нибудь выпить? Я как раз собрался искупаться. Немного поплаваю, взбодрюсь и составлю вам компанию.

Хитро подмигнув, он вышел на террасу, аккуратно сдвинул стеклянные двери, снял очки, положил на полотенце и сразу, без малейшей подготовки, нырнул в бассейн.

Гладкое зеркало воды разлетелось вдребезги, заблестело и вспыхнуло светом. Худое загорелое тело в пестрых шортах пронзило прозрачную глубину. Словно по волшебству, дом ожил. Бервин стала копаться в холодильнике и в баре. На лестнице появилась Уэнди. Она только что подкрасила губы, а сейчас на ходу поправляла прическу и потуже затягивала пояс. С улицы вошел Дуглас, громко всех приветствуя и объявляя о невыносимой жажде.

Все трое уселись вокруг Берди. Дуглас потянул носом и мечтательно произнес:

– Обед.

Дневная отлучка, в чем бы ни заключалась, вернула ему хорошее настроение.

– Опять азиатская еда, – поморщилась Уэнди. – Конечно, Мэй превосходно готовит, но все эти острые приправы быстро надоедают. Все бы отдала в обмен на хорошую отбивную или нечто подобное.

Дуглас рассмеялся. Бервин беспокойно поднялась и начала бродить по большой комнате. Уэнди дождалась, пока она отойдет в противоположный угол, наклонилась к Дугласу и прошептала:

– Тебе удалось что-нибудь сказать Мэй?

Тот смутился и залпом проглотил треть стакана пива.

– Нет. Пока нет.

– Лучше поговорить тебе: ведь ты мужчина.

– Хорошо.

Берди бросила на них вопросительный взгляд. За стеклянной дверью Макс кувыркался в голубой воде.

– Я… мы с Дугласом подумали… конечно, звучит ужасно, Верити Джейн, но вдруг Мэй решила выйти замуж за папу потому, что у нее очень мало денег? – тихо произнесла Уэнди.

– Уэнди, ради всего святого, – прошипел Дуглас. – Только не начинай…

– Ничего страшного. Верити свой человек, давно и хорошо знает папу и понимает, как все это ужасно. – Уэнди кивнула Берди. – Вероятно, у девушки какие-нибудь серьезные неприятности, требующие значительной суммы. Или возникла необходимость помочь родственникам. В азиатских семьях всегда так. – Она вздохнула. – Вот я и подумала, что если предложить небольшой подарок от нас с Дугласом, то она решит, будто…

– Она решит убраться отсюда, – усмехнулся Дуглас и покачал головой. – Вот только ты, сестричка, не понимаешь, что мы не в состоянии предложить ту сумму, которая могла бы ее устроить. У меня ничего нет. Тебе придется заложить дом, а ведь ты этого не хочешь, правда? У Бервин деньги водятся, но она не согласится объединиться с нами. А если бы даже и согласилась, только представь, как смешно прозвучит наше предложение: любые деньги покажутся мелочью по сравнению с той ставкой, на которую рассчитывает Мэй.

Стеклянная дверь раздвинулась, и в гостиную вошел Макс в белом махровом халате и с мокрыми волосами. Все вскочили.