Макс Коллинз - Агата и тьма

— Не так чтобы ужасно долго.

— Нет, дорогая моя… именно ужасно долго. Мне представляется, что даже пятнадцать секунд покажутся… бесконечными.

Сэр Бернард припарковался позади «Остина» инспектора Гриноу — хотя, по правде говоря, инспектор мог бы дойти сюда пешком: настолько близко оно оказалось к недавно созданной штаб-квартире на расположенной рядом Тоттенхэм-Корт-роуд. Джеймс остался ждать в машине: животное вряд ли будет уместно на месте убийства.

Едва Агата успела об этом подумать, как очень симпатичная девочка-подросток вышла из двери дома, держа на руках скотч-терьера. Запертый за стеклом припаркованного автомобиля Джеймс разразился яростным лаем, и второй терьер с энтузиазмом отозвался на зов.

Девочка-подросток (чье состояние, решила Агата, лучше всего описать словом «контуженная») крепче прижала к себе песика. Женщина в полицейской форме вышла из здания сразу за девочкой с собакой, поравнялась и, взяв за локоть, стала что-то негромко говорить: ее слова потонули в тявканье. Из-за того, что Джеймса заглушали поднятые стекла, его лай казался эхом второго пса.

Агата остановилась, глядя, как служащая ведет девочку — темноволосую, стройную, будущую красавицу — к полицейской машине.

Сэр Бернард уже стоял у двери на лестницу, держа створку рукой. Вторая рука была занята огромным саквояжем. Он смотрел на нее встревоженно — почти недовольно:

— Агата?..

— Это, видимо, ребенок убитой женщины, — сказала она глухо.

— Скорее всего, — согласился сэр Бернард.

По дороге он успел рассказать ей основные моменты дела: девочка-подросток приехала на уик-энд, на стук никто не открыл, обратилась к соседке, та привела бобби [8] Бобби — прозвище британских полицейских. .

Агата пристроилась за сэром Бернардом, который начал подниматься по узкой, плохо освещенной лестнице: в такой ситуации странно было бы пропускать даму вперед.

Девочка моментально напомнила Агате ее собственную дочь в этом возрасте: та была такой же красавицей (и по-прежнему ею оставалась). Агата могла только надеяться, что девочка окажется такой же раскованной и независимой, как ее Розалинда. Хотя она и не сомневалась в том, что ее любовь к Розалинде взаимна, но была уверена, что, когда настанет ее час, для дочери это не будет такой трагедией, какую она сама пережила, потеряв свою обожаемую Клару.

Три двери выходили на площадку, где ждали инспектор Гриноу и дежурный констебль. Центральная дверь была закрыта (там, несомненно, был общий туалет), проем правой двери занимала жестко-привлекательная блондинка, которой на вид можно было дать тридцать с лишним, хотя скорее всего ей не было еще и тридцати.

Инспектор опрашивал женщину, та стояла у себя в дверях и курила. На ней было домашнее бело-розовое платье, а ее довольно необычного цвета волосы были накручены на бигуди. Эта вероятная проститутка выглядела искренне печальной и явно готова была сотрудничать с инспектором без всяких заигрываний, которые себе позволила Айви Пул на предыдущем месте преступления.

Инспектор Гриноу сказал:

— Мисс Уик, пришли мои патологоанатом и секретарь… Прошу меня извинить.

— Мне подождать у себя в квартире, инспектор?

— Нет, я очень скоро к вам вернусь.

На площадке стало тесно, и инспектор отправил констебля вниз, в подъезд, чтобы не допустить любопытных граждан и в особенности представителей прессы.

Третья дверь, левая, стояла открытой — за ней была видна квартира, состоявшая из одной комнаты, но довольно просторная — хотя, возможно, впечатление возникало из-за скудости обстановки.

Единственная кровать стояла у дальней стены, а на ней черное покрывало лежало поверх выпуклости, которая, видимо, была телом жертвы. На столике у кровати стоял фарфоровый кувшин и тазик и лежали полотенца. На полу были разбросаны детали одежды: зеленое пальто с кроличьим воротником, темно-синий джемпер, белая блузка с воланами, сорочка и синяя шляпка без полей с веселым красным пером.

Агата отметила про себя, что при такой обшарпанной квартире одежда у погибшей на удивление хорошая. Конечно, это был рабочий костюм женщины. Конечно, манит паук, а не паутина — но что за жуткая муха сюда залетела?

Передвигаясь по комнате, можно было рассмотреть остальные части скудно обставленной квартиры. Слева был устроен кухонный угол с обеденным столом и рабочей поверхностью, под которой находились открытые полки с немногочисленными кастрюльками и сковородками, на рабочей поверхности стояла плитка и несколько тарелок и чашек, а вот подвесных шкафов не было, как не было и мойки. Справа был гостиный угол с двумя стульями, стоящими перед небольшим камином. На деревянном полу лежали два вытертых коврика — один в кухонном уголке, и один под кроватью.

Дешевая квартира поражала не столько тем, что там было, сколько тем, чего не было: ни секретера, ни платяного шкафа, ни мойки, ни холодильника. «Где же она держала одежду?» — задумалась Агата, уже потом заметив под кроватью чемоданы.

Гриноу говорил сэру Бернарду:

— Боюсь, что оставил покрывало на месте, доктор. Я ни в коем случае не хотел, чтобы дочь погибшей увидела мать.

— Кто опознал убитую?

От двери подала голос мисс Уик:

— Я, лапуля. Он лица не тронул, хоть на том спасибо.

— В остальном, — продолжил инспектор, — констебль постарался ничего не касаться. Улик вы найдете массу. Этот демон использовал на бедняжке все, что под его чертову руку попалось… Прошу прощения за резкость, дамы.

— Ничего, — заявила мисс Уик от своей двери.

Агата обратилась к инспектору:

— Есть ли сомнения в том, что это тот же убийца?

Однако ответил ей сэр Бернард:

— Сомнения есть всегда. Мы не делаем никаких предположений, пока не рассмотрим все факты… Для меня все готово, инспектор?

— Фотографы еще не приезжали, доктор. Я бы пока ничего не убирал.

— Понятно.

И сэр Бернард вошел в мрачную квартиру. Осторожно перешагивая через многочисленные предметы и не трогая небрежно брошенную одежду, он опустился на колени, открыл саквояж и достал перчатки. Встав, он натянул их, словно готовящийся к операции хирург, и начал осторожно снимать покрывало с трупа, когда Гриноу встал перед Агатой, закрыв дверь квартиры.

Агата посмотрела на него с нескрываемым раздражением, однако Гриноу прищурился и едва заметным кивком дал понять, что действие это касалось мисс Уик, а не ее.

Тихо, почти шепотом, инспектор сказал:

— Я разрешу вам войти, Агата, когда сэр Бернард закончит осмотр жертвы и улик.

— Спасибо, Тед.

— Но я прошу вас хорошенько подумать, нужно ли вам устраивать себе подобное испытание.

— У нас этот разговор уже был, Тед.

— Я помню. Я, полагаю, ясно выразил свое уважение к вам. — Тут он кивком указал на закрытую дверь. — Вот только это — дело рук сексуального маньяка и убийцы. Мне за кошмарные сны платят. Вам незачем добровольно идти на это.