Макс Коллинз - Агата и тьма

Искренне тронутая заботой, Агата прикоснулась к его рукаву кончиками пальцев.

— Спасибо, Тед. Но я девочка взрослая.

Их тихие переговоры прервал раздавшийся рядом громкий голос:

— Извините, но я по вечерам работаю. Если я вам не нужна, инспектор, я бы не отказалась пойти заняться делами.

Похоже, печаль мисс Уик развеялась в достаточной мере, чтобы она стала досадовать на неудобства.

— У меня остались кое-какие вопросы, — отозвался инспектор, повернувшись к ней.

Инспектор спрашивал и вместе с Агатой вел записи.

— Дочка не знала, как ее мама зарабатывает, — сказала мисс Уик. — И, по-моему, Перл занялась этим недавно… ну, к концу своей жизни, так?

— Не уверен, что понял, — признался следователь.

— Ну, она была женщина респектабельная, держала пансион у моря. Но армия пришла, и ее выставили — заняли дом под казарму и прочее.

Агата испытывала подобное: ее точно так же «выставили».

— Она хорошо выглядела для своих лет, — добавила мисс Уик.

— Сколько ей было?

— Как-то вечером, в подпитии, призналась, что ей сорок два. Это что-то говорит о ней, понимаете: в ее возрасте она еще интересовала мужчин.

В свои пятьдесят с лишним Агата решила не обижаться. Молодые женщины этой профессии вели нелегкую жизнь и рано умирали. Возраст, похоже, понятие относительное.

— Вы назвали ее «Перл».

— Да. Дочка зовет ее Маргарет, но на панели она «Перл». Называет себя Перл Кэмпбелл — вернее, называла. Вот это имя вы и найдете в своих документах.

— Ее арестовывали?

— На прошлой неделе ваши парни приезжали: она скандалила с каким-то солдатом. Очень шумно было.

Инспектор переглянулся с Агатой и спросил мисс Уик:

— А кто позвонил с жалобой?

— Ну… — Мисс Уик смутилась. — Я не призналась, когда она меня обвинила… Сказала, что, наверное, позвонили из квартиры, что у нее за стеной… Но на самом деле это была я.

— Это… не вполне соответствует вашим профессиональным правилам, разве нет?

— Я бы никогда не выдала девушку, зарабатывающую честно… Или, может, нечестно, если по-вашему. Но у меня самой тогда был гость, и у нее стало так шумно, что мой клиент занервничал и сбежал.

— Ясно.

— И потом, он ведь мог ей навредить, раз уж там стояла такая ругань. Так что на самом деле я оказала ей услугу, что нажаловалась — разве нет, шеф?

— Полиция приехала?

— Да… Я же сказала: у вас это будет записано. Спросите бобби с нашего участка: он ведь тут внизу!

— Обязательно спрошу.

— Они и солдатика того записали. Красивый парнишка.

— Военно-воздушные силы Британии? — спросил инспектор.

Агата предположила, что проблема могла возникнуть из-за курсанта Камминза.

— Нет. Канадец. Славные ребята эти канадцы, но тратят деньги не так щедро, как янки.

— А этой ночью шум был? Или этим утром?

— Нет. И я вчера вечером вообще Перл не видела. Понятия не имею, кого она принимала… Это Потрошитель, да?

— Вы оказали подруге услугу. Позвольте мне оказать услугу вам.

— Какую это?

— Я не стану вас арестовывать за то, что вы оказываете мужчинам услуги, если вы пообещаете сегодня не выходить.

Она нахмурилась.

— Не сажайте меня, шеф. У меня сегодня всего один клиент, и он постоянный. Ничего плохого.

— Мисс Уик, вы живете и работаете в центре охотничьих угодий этого чудовища. Сидите дома, пока мы его не поймаем.

— Это совет или угроза?

— Совет, угроза ожидает на улице… Вы ведь опознали тело, так?

— Да.

— Больше ничего не надо добавлять?

— Да, шеф.

— Спасибо вам, мисс Уик. А теперь идите к себе. Будьте умницей.

И она ушла.

— Она вас послушает? — поинтересовалась Агата.

— Нет. Но она ограничится своими постоянными клиентами.

— А убийца может быть постоянным клиентом.

Инспектор невесело усмехнулся:

— Совершенно верно. Одна вполне вероятная версия в отношении первого Джека состояла в том, что он постоянно ходил к проституткам, а подхватив от одной из них болезнь, выместил свою ярость на многих.

— Вы наведете справки об этом канадце, верно?

— Конечно. — Он глубоко вздохнул. — Расследование похоже на сборку картинки-загадки: достаточно просто сложить куски в правильном порядке… но сначала их нужно еще найти.

Она восхищенно качнула головой:

— То, чем вы занимаетесь, Тед, требует невероятного терпения.

— Это точно. Настоящая полицейская процедура — кропотливая работа, опросы, проверки, отсев. До этого вечера наш Потрошитель оставлял нам не слишком много подсказок.

— Но сейчас это изменилось?

— Возможно. Сэр Бернард нам скажет. Нельзя не заметить, что безумие этого зверя, его… жажда крови, прошу прощения за мелодраматичность…

Она мягко улыбнулась:

— Мелодрама — это моя работа, Тед.

Он ответил на ее улыбку, хотя и устало:

— Ну… он злобствует все сильнее.

— Как делал и первый Потрошитель. Возможно, наш убийца — подражатель.

— По-моему, это весьма вероятно. Однако это уродование трупов демонстрирует потерю контроля, а не какой-то четкий план. Вы увидите там целый арсенал импровизированного оружия — и на каждом могут обнаружиться отпечатки пальцев или другие улики.

Когда, наконец, сэр Бернард позволил Агате войти, то остался в дверях, наблюдая. Поскольку фотографы еще не прибыли, он не забрал улики, а просто произвел наблюдения.

Маргарет Лоу лежала закоченевшая и нагая на дешевом диване, застеленном простыней, обильно запятнанной темной кровью. Невзирая на ситуацию, не приходилось сомневаться, что она была привлекательной женщиной с отличной фигурой — именно такой красавицей станет однажды ее подросшая дочь.

Агата могла лишь надеяться, что к дочери судьба будет благосклоннее.

Глаза жертвы были открыты и покраснели из-за лопнувших сосудов, рот открылся в безмолвном крике. Вокруг шеи был туго затянут многократно штопанный нейлоновый чулок.

«Тридцать секунд смерти, — подумала Агата. — Она кричала, умирая… То есть пыталась».

Увечья, как и обещали: гораздо хлеще по сравнению с предыдущим убийством: порезы живота и груди, а уж нижнюю часть тела и протыкали, и резали — снова и снова. И жуткий финальный жест: свеча была использована самым непристойным образом.

Агата отвернулась, содрогаясь. А опустив взгляд, увидела на ковре «арсенал»: хлебный нож, кухонный нож, бритва, кочерга… все в крови.

— Извините, Агата, — сказал сэр Бернард. — Я подумал…

— Меня не тошнит… просто тошно на душе.

— Понимаю. Вам помогает медицинская подготовка.

— Мир теперь такой, Бернард? В таком мире мы сейчас живем?

— Это только его часть, Агата.

— Порочный… такой порочный.

Выбирая, куда наступить, не потревожив улики, она отошла от постели, задержавшись в «гостиной» части у камина. Ее глаза устремились туда, где стоял дешевый хромированный подсвечник.