Татьяна Шахматова - Удар отточенным пером

– А теперь смотри. Опа! – С видом фокусника, разоблачающего свой главный номер, Вика протянула мне другую газету. Там была та же самая фотография Карнавалова с его замом и… опровержение информации о разорении кирпичного завода.

– Не понимаю. – Я и правда не мог сообразить: голова болела так, как будто я закусил зубами оголенный провод.

– Это значит, что Жильцов просто-напросто сочинил про разорение завода! – воскликнула Вика, и ее слова отдались в голове новой волной боли.

– Ради этого ты меня подняла? Вика, я тебя сейчас прикончу, – сказал я, пытаясь вернуться в постель, но она перегородила путь и практически силой усадила на свой диван.

– После этого суда Жильцову пришлось извиняться за глаголы «воровать», «заныкать» и существительные «плут», «мошенник» и «склочник» в адрес Карнавалова, – продолжала тетка, словно не слышала меня, и это было как в пьесе абсурда: все что-то говорят, никто ничего не понимает.

Я точно не понимал. Взглянув еще раз на жирные морды руководителей «Русского минерала», которые напоминали кота Толстосума в диснеевских мультиках, я подумал о том, что слова вроде «плут» и «заныкать» сами приходят на ум от одного только вида этих двоих. И что тут срочного или важного?

– Тебе не кажется странным, что профсоюзники все как один образцово хорошие, а администрация – с точностью до наоборот, образцово плохая? – продолжала Вика, не обращая внимания на мое состояние.

– Профсоюзники – люди, – пожал плечами я. – Просто люди, обычные рабочие, и они кричат о несправедливости так, как могут. Может быть, они не всегда догоняют, что нельзя в газете назвать человека вором, если нет соответствующего решения суда. Но ведь и так все знают, что Карнавалов – вор.

– Откуда? – спросила Вика совершенно серьезно. – Откуда ты знаешь, что Карнавалов – вор?

– Господи, ты опять начинаешь! Я понимаю, что ты чемпион по придиранию к словам, тебя не переиграть. Поэтому тебя и наняли. Но, если смотреть правде в глаза… Ты глянь на эти рожи, на их молодых трофейных жен с надутыми губами и сиськами, на эти банкеты для избранных, на их часы Rolex, на машины у входа, жранину эту на столах, на Игоря Курчатова в ресторане… Сколько все это стоит? А эта их черная касса, вторая бухгалтерия?

– Кстати, о бухгалтерии… – Тетка медленно подняла на меня глаза от своих газет, как поднимается со дна океана подводная лодка. – Я смотрю, ты проснулся, и мы начинаем потихонечку подбираться к трупу.

– Что?

– Ну ты же хотел труп. Так он есть.

Я совершенно ошалел от удивления. На меня смотрело отощавшее красноглазое лицо моей родственницы, которая смыла остатки нарисованной свежести майской розы и снова превратилась в царевну – загнанную клячу. Несла эта несчастная царевна какую-то откровенную пургу.

– Труп? – недоверчиво переспросил я.

– Да, труп. Появился наконец, – заметила Вика на удивление равнодушно. – Но сначала давай кое-что посчитаем.

– Посчитаем?

– Точно. Трупы на голом месте не появляются – надо удостовериться, что мы на верном пути. Не зря же говорят «вычислить, кому выгодно». Язык не врет, давай считать. Итак, ты уверен, что Карнавалов вор, а профсоюз – бескорыстный борец за права работников, – снова заговорила Виктория, поднялась и уселась прямо на пол, по-турецки подвернув ноги. – Допустим. Но есть одно «но». Профсоюз и газета – вещи дорогие. И у меня только один вопрос: откуда деньги?

У меня тоже был только один вопрос: кого убили, чей труп? Однако, глядя в горящие сухим азартным блеском глаза Вики, я понял, что нет никакого смысла стараться грести против течения.

– Что значит дорогие?

– Ну смотри, судя по частоте выпусков газеты и по количеству судов, народ там работает на полный рабочий день. Так?

– Ну наверное.

– Селиверстов говорит о десяти человеках постоянного штата: редакция, плюс сам профсоюз, плюс штатный юрист. Так?

– Да. Юля это тоже сегодня подтвердила.

– Отлично. А теперь считаем. Содержать десять человек, это немалые деньги…

– Так они их отсуживают! – перебил я тетку, так как мне казалось, что разговор этот идет уже по второму кругу. – И Жильцов в этом прямо признался…

Вика вдруг сделала большие глаза и воскликнула издевательски:

– Признался? А ты что, батюшка, чтобы Жильцов тебе признавался?

– Ну не придирайся…

– А я не придираюсь. Я изумляюсь! Как такое количество народу живет без участия коры головного мозга? Каждый оскорбится, если ему сказать, что он homo, но не sapiens! Так почему не использовать мозг полностью? Мозжечок, гипоталамус, гуморальную систему все с удовольствием используют. А остальное?

Вика уставилась на меня вопросительно, с нескрываемой иронией. Хотелось плюнуть на все и завалиться спать, но узнать про труп хотелось сильнее.

– Ну и в чем же я ошибся?

– В подсчетах, дорогуша, в подсчетах! Даже если профсоюзники сидят на минимальной зарплате – по десять тысяч на нос, что вряд ли, но пусть, – это сто тысяч рублей. В месяц! Плюс расходы на издание самой газеты. Это плюс еще пятнадцать-двадцать тысяч каждый тираж. Выходит газета раз в неделю, значит в месяц только на бумажную версию тратится от шестидесяти до восьмидесяти тысяч. Плюс содержание сайта. То есть в месяц получается около двухсот тысяч только на газету. Далее, содержание штатного юриста – тоже тысяч двадцать, как минимум. Плюс содержание транспорта: у них есть машина «пятерка» на балансе. Плюс содержание помещения. Ну и, собственно, профсоюзные дела – подарки детям на Новый год, матпомощь, путевки в санатории и детские лагеря. Очень сомневаюсь, что на все это можно собрать взносами или судами. Тем более, как ты уже выяснил, на заводе существует и, так сказать, зависимый профсоюз – от администрации, и туда отчисляются обязательные три процента от зарплаты каждого работника. Не кажется, что многовато сборов для простых заводских работяг? А суды – это вообще разовый доход. Содержать целую индустрию на доходы от случая к случаю – невозможно.

Я подумал, что подсчеты выглядят логично. Нелогично выглядел только один момент: кому, кроме самих работников завода, нужно спонсировать заводской профсоюз. А главное – зачем?

– О-о-о, а вот у нас появились признаки высшей нервной деятельности! – с преувеличенной веселостью отреагировала Вика на мой вопрос. – То есть мы снова вернулись к теме – откуда деньги. Правильно? Только не говори мне про суды. Не может профсоюз сдирать столько денег с «Русского минерала» по судам.

– Да почему не может-то? – не выдержал я и тоже повысил голос.

– Закон не велит. Возможно, завод и выплачивает миллионные штрафы из-за проверок, инициированных профсоюзом, но это штрафы государству. А то, что может получить профсоюз по суду, – это только ущерб репутации за выступление того же Селиверстова по телевидению или в печати, где он про профсоюз что-нибудь плохое говорит. А это сущие копейки. А может быть, и вообще ничего, так как Селиверстов за словами следить умеет.