Алан Брэдли - В могиле не опасен суд молвы [litres]

– Корнелл, – сказал он. – Рад знакомству, мисс…

– Дорчестер, – представилась я. – Арабелла Дорчестер. Но вы можете называть меня Араб. Все так делают.

– Постой-ка, – возразил Теренс. – Твоя сестра сказала, что тебя зовут не так.

Я изобразила удивление.

– Бетти? – переспросила я и изумленно уронила челюсть. – Ой, она такая врушка! Вечно говорит людям, что она леди Ланкастер или дама Агата Димблби. Кем она вам представилась?

– Офелией де Люс, – озадаченно ответил Найджел.

– Вот шутница, – я покачала головой. – Мне так стыдно за нее. Должна извиниться перед вами от имени Бетти.

Трое рабочих выглядели крайне растерянно. Я ловко перевернула ситуацию с ног на голову и завладела инициативой. Нельзя терять преимущество.

– А теперь, – спросила я с таким видом, словно это я назначила встречу, – как долго вы, джентльмены, находитесь в этом городе?

– Три дня, – послушно ответил Корнелл. – Если считать сегодня.

– А вы? – я повернулась к Теренсу. Я уже поняла, что он здесь заводила. – Вы управляете этими огромными страшными машинами? – я махнула в сторону припаркованных фургонов. – Господи, должно быть, их очень трудно водить.

Я чуть не потянулась, чтобы пощупать его бицепсы, но сдержала себя.

Теренс глубоко вдохнул.

Теперь он мой.

– Что ж, – продолжила я, потирая руки, – насчет кузена Орландо. Я уверена, что тетушка Грегория предложит щедрое вознаграждение за любую информацию. Просто ради собственного спокойствия, понимаете? Орландо был ее любимцем. На самом деле она его ужасно баловала.

– Мы видели его время от времени там и сям, – сказал Теренс, пожимая плечами и отводя взгляд в попытке скрыть предательский огонек в глазах.

– Я удивлена, – заметила я. – Думала, вы видели его намного чаще. Кузен Орландо обожал цирк. Даже больше – был от него без ума. Он не умолял вас взять его с собой, нет? Выучить его на клоуна? Не предлагал работать бесплатно?

– Он никогда не говорил ничего подобного, – сказал Найджел.

Вот он, ответ на мой вопрос: они разговаривали с Орландо. Позавчера, когда они приехали в город, он был еще жив. Более того, они находились здесь, когда он умер.

– Что же он говорил? – я обратилась к Корнеллу.

– Мы пару раз выпивали вместе, – ответил Корнелл. – В «Деревянной птице».

– В «Деревянной птице»? – переспросила я.

– В «Дубе и фазане». Это такая шутка. Мы всегда его так называем.

– Почему? – полюбопытствовала я.

Корнелл пожал плечами.

– Кто знает? По той же причине, по которой хозяина всегда называют Гов, и неважно, какое имя у него на самом деле. Обычай. Все равно что спрашивать, почему на церковном кладбище разбрасывают хлеб или зачем танцуют вокруг майского дерева.

– Всегда? – уточнила я. – Вы уже здесь были?

– Цирк Шадрича приезжает сюда с незапамятных времен, – сказал Теренс.

– А кто из вас мистер Шадрич?

– Мистер Шадрич покинул сей бренный мир, когда на троне была королева Виктория, если позволите так выразиться, – ответил Теренс.

Снова послышались скрипучие смешки, но на этот раз смеялись двое.

– А кто же теперь владелец? – спросила я. – Может, кузен Орландо обращался к нему?

– Обращался к ней , – поправил меня Теренс. – К миссис Дэндимен. Дредноут Дэндимен, как мы ее называем.

И все трое захихикали, но я заметила, что Корнелл опасливо оглянулся.

– Потому что она – старый военный корабль, – объяснил он. – Дредноут – это старое военное судно времен первой мировой войны.

– Например, корабли его величества «Колосс» или «Коллингвуд», – сказала я.

Я покажу им, что не лыком шита. Я сто раз рассматривала старые иллюстрированные журналы, где было полно фотографий королевского морского флота.

Ни один из троих не нашелся, что сказать мне в ответ.

– И где я могу найти миссис Дэндимен? – поинтересовалась я, проследив за взглядом Корнелла, направленным в сторону самого большого фургона – того самого, на котором были нарисованы жеребец и гепард.

– Вон там – в Жеребецком дворце, – ответил Найджел. – Только не говори, что это мы тебе сказали.

– Она крепкий орешек, да? – спросила я.

Теренс фыркнул так, что я начала беспокоиться за состояние его дыхательного аппарата.

– Сама увидишь, – заявил он и в компании Найджела и Корнелла ушел прочь.

Корнелл украдкой махнул мне рукой на прощание.

Когда я оказалась в тени фургона, моим голым рукам стало прохладно. Высоченная махина нависла надо мной, как гигантский красный кит.

Моим первым испытанием оказался поиск двери, что было нелегко. Металлическая обшивка этой штуки выглядела бесшовной, а огромные изображения зверей еще сильнее усложняли задачу. Безуспешно обойдя фургон по кругу, я наконец нашла маленькую складную лестницу, хитро спрятанную в корнях нарисованного дерева. И только потом я заметила дверь, ловко замаскированную под кору.

«Кто-то очень беспокоится о своем уединении, – подумала я. – Интересно, почему же?»

Я легонько потянула лестницу, ни на что не надеясь, и неожиданно она беззвучно опустилась.

– Ау! – окликнула я. – Миссис Дэндимен, вы здесь?

Снова тишина. Лестница сама по себе сложилась и вернулась на место с металлическим «клац», как будто ее и не было.

«Гидравлика, – подумала я. – Как умно. Открывается и снаружи, и изнутри».

Все, что мне нужно, – это найти кнопку.

А это нетрудно, когда знаешь, что ищешь.

И да! Вот она: не кнопка, но рычаг, хитро замаскированный под тигриный клык.

Я осмотрелась, проверяя, не наблюдают ли за мной, но Теренс и его приятели куда-то ушли, оставив меня одну в тени фургона.

Никто не увидит, как я проникаю внутрь, если мне это, конечно, удастся. Если я исчезну с лица земли, никто никогда не узнает, куда я пропала. Внезапно в моей памяти всплыло объеденное рыбами лицо Орландо.

– Миссис Дэндимен, – снова окликнула я. – Хочу с вами поговорить!

Не дождавшись ответа, я протянула руку и повернула рычаг.

Ступени опустились с едва слышным шипением, какое можно было бы ожидать от космического корабля пришельцев, вроде того, из которого выходил Майкл Ренни в «Дне, когда земля остановилась», и металлическая дверь открылась.

– Есть тут кто-нибудь? – крикнула я в темноту, поставив ногу на нижнюю ступеньку.

Поскольку никто не велел мне убираться, я решила считать молчание приглашением и вошла внутрь.

Слева висела тяжелая портьера. Я отодвинула ее – возможно, это было слишком безрассудно с моей стороны, но я все равно это сделала – и вошла внутрь.

И не смогла сдержать изумленный возглас.

Эта пещера (не могу назвать ее комнатой) была заполнена картинами, дюжиной или около того, и каждая освещалась рядом мерцающих свечей.

«Частная часовня», – подумала я.