Алан Брэдли - В могиле не опасен суд молвы [litres]

Или она бранит меня?

Как бы то ни было, я заметила, что она прирожденная лгунья. Преуспевая в этом искусстве, я легко отличала обладателей этого таланта.

– Ладно, я лучше пойду, – сказала я, соскакивая с кресла отдохновения, как со сковородки. – Благодарю вас, миссис Палмер. Я перекушу попозже. После того как заберу фотографии.

Слишком рано для того, чтобы снимки Хоба были готовы. Их можно получить не раньше завтрашнего утра. Но предлог хороший, и я испарилась с почти чистой совестью.

Когда планируете обман, всегда полезно выбросить дымовую завесу до того как. Если вы озаботитесь оправданиями позже, вряд ли они вам помогут.

Именно поэтому я сообщила Палмерам, что покидаю «Дуб и фазан», чтобы забрать фотографии. Обычно люди не берут на себя труд объяснить хозяевам, куда они идут и зачем. Моей целью было привлечь их внимание к факту моего ухода – об этом надо беспокоиться в первую очередь, когда вы собираетесь незаконно проникнуть в чужую спальню.

Во вторую очередь надо точно рассчитать время. Очень логично спланировать налет в то время, когда хозяйка в другом месте.

Например, вы хотите пошарить в спальне жены деревенского трактирщика с целью найти определенный сборник стихов. Логика подсказывает, что лучшее время – то, когда вышеупомянутая жена находится по уши в готовке и вряд ли пойдет к себе.

Сейчас именно такой момент.

Нельзя терять ни секунды.

Я поднялась по лестнице с таким видом, будто иду в свой номер. На первом пролете я остановилась, чтобы осмотреть полку с книгами, о которой Даффи отозвалась с таким пренебрежением.

«Под двумя флагами»… «Морской ястреб»… «Пиратство»… «Эрик Зоркий Глаз»…

Меня начало тошнить уже от названий, а последнее вызвало позывы рвоты.

Как люди могут тратить время на написание или чтение такой белиберды?

На полке не обнаружилось ничего достаточно тонкого, чтобы сойти за томик поэзии. Миссис Палмер не настолько глупа, чтобы оставить свою взрывоопасную книжицу там, где ее может взять почитать перед сном любой коммивояжер. Спрятать на видном месте – это избитый прием авторов детективных романов, но это не тот случай.

Я продолжила подниматься по лестнице, внимательно вглядываясь сквозь старые дубовые перила, но этажом выше никого не было. На цыпочках я преодолела последние пять ступенек.

Сдаваемые номера находились в передней части трактира и имели вид на церковь, за исключением моей комнаты и комнаты Доггера, выходивших на сад позади дома. Оставалось только одно помещение, и я предположила, что Палмеры живут именно там.

Дверь этой комнаты была выкрашена в светло-голубой оттенок, напомнивший мне водянистое молоко или цвет кожи мертвой герцогини.

Я прижалась ухом к дверной панели. Единственным звуком, который я слышала, было биение моего сердца.

Я подергала за ручку. Дверь отворилась, и я вошла.

Как часто фортуна благоволит смелым!

Несмотря на наличие огромной кровати на четырех столбиках – видимо, той самой, на которой спала добрая королева Бесс, – комната была на удивление маленькой и тесно заставленной: гладильная машина, комод, кресло, стол с будильником, выцветший красный турецкий ковер на полу, столик для умывальных принадлежностей, раковина, бритва, крем для лица. Если не считать этих нескольких личных вещей, помещение выглядело таким же безликим, как если бы хозяева находились здесь проездом, остановились на ночь, перед тем как навестить умирающую тетушку в Эксетере, и совсем не напоминало жилище хозяина трактира и его жены, обитавших тут с незапамятных времен.

Ветхие обои – судя по всему, восемнадцатого века – изображали потемневший китайский пейзаж с повторяющимися лодками, горами, журавлями, бамбуком и пагодами.

Я начала поиски «Колыбели мидий» с самого очевидного места: под матрасом. Высокий остов кровати был шатким и ненадежным. Рейки жутко постукивали, как старые кости. Я аккуратно вернула матрас на место в надежде, что в кухне, которая находится прямо подо мной, никто ничего не услышал.

Я перерыла ящики комода, ощупав каждый предмет одежды, заглянула внутрь гладильной машины и обыскала глубокие карманы банных халатов.

Ничего.

Я заглянула за занавески и под ковер, за рамы картин на стенах и (совершив усилие над собой) в ночные горшки.

Я уже собиралась обратить внимание на столик с умывальными принадлежностями, как услышала скрип ступенек. Кто-то поднимается наверх.

Я застыла.

Кто-то остановился наверху лестницы. Возможно, очередной постоялец в темном лабиринте коридоров старого трактира.

Но потом у меня на глазах ручка двери начала поворачиваться.

Я отступила к изголовью кровати. Балдахин недостаточно большой, чтобы я могла спрятаться в складках.

Я прижалась к обоям, мечтая слиться с жуткими, покрытыми пятнами пагодами.

Дверь приоткрылась. Появилась туфелька… нога…

– Что ты здесь делаешь, черт побери?

Не стоит уточнять, что это была Даффи.

– Могу задать тебе тот же вопрос, – парировала я, взмахнув косичками.

Долгий миг мы стояли, уставившись друг на друга, и ни одна не хотела уступить ни дюйма.

Де Люс против де Люс, как сказали бы в суде.

И это уже не первый раз! О нет!

Есть старый научный парадокс: что произойдет, если объект, имеющий непреодолимую силу, встретит объект, который невозможно сдвинуть? Одно из решений этой загадки было предложено в греческом мифе, где лиса, обладающая непреодолимой силой, встретила неподвижную гончую – или наоборот. В этом конкретном случае великий бог Зевс просто превратил их обеих в камень и тем самым решил проблему.

Здесь и сейчас имел место аналогичный случай. Мы с сестрой стояли и пялились друг на друга, как пара каменных садовых статуй, пока я не решила уступить. Иначе мы будем торчать тут до тех пор, пока не превратимся в седовласых леди со слуховыми аппаратами и фарфоровыми зубами.

– Ищу «Колыбель мидий», – ответила я, застав Даффи врасплох.

– Я тоже, – ответила она. – Давай поищем вместе.

Я начала было перечислять места, где я уже смотрела, когда Даффи уверенно пересекла комнату, забралась на высокий матрас, выпрямилась во весь рост и начала шарить рукой по балдахину.

– Чары для обнаружения книг, – прошептала она, закрывая глаза и произнося заклинание, – Абракадабра, Альказар, Анжела Тиркел и Омар Хайям.

Никогда не видела, чтобы моя сестра была так взволнована.

Даффи медленно вернула руку, и, к моему изумлению, я увидела, как она сжимает тонкую книгу с желтой обложкой в мраморных разводах.

– Эврика! – воскликнула она, в кои-то веки не сопровождая это слово оскорбительным каламбуром.

– Как ты догадалась, что она там? – спросила я, не веря глазам своим.