Алан Брэдли - В могиле не опасен суд молвы [litres]

Я сделала единственное, что пришло мне в голову: замерла.

Хорошо известный закон природы гласит, что движущийся объект привлекает больше внимания, чем неподвижный. Все кролики и белки, вернее, все живые создания, рождающиеся на свет, чтобы их сожрали хищники, обладают этой способностью застывать на месте, когда им угрожает опасность.

Я неподвижно стояла, стараясь не моргать и даже не дышать. Если моя стратегия сработает, водитель, кто бы он ни был, проедет мимо.

Хруст гравия раздавался все ближе и ближе. Нереальное ощущение. Даже в утренней тишине я не слышала звук мотора.

Хрррусь!

А потом звук смолк.

Послышался глухой мягкий стук, как будто открылась тяжелая дверь, а потом шорох сапог по гравию.

Я медленно повернула голову, как сова, в надежде, что блеск глаз меня не выдаст.

Рядом с «роллс-ройсом» стоял Доггер, придерживая дверь. Фары приветственно поблескивали.

– Доброе утро, мисс Флавия, – сказал он. – Полагаю, вы выспались?

– Да, благодарю, Доггер, – ответила я. – Я знала, что ты меня поджидаешь.

Я блефовала. Доггер это знал, и я знала, но все равно эти слова как будто соединили нас незримой нитью.

Маленькая ложь время от времени только укрепляет чувства истинно любящих.

– В лодочный дом, будь добр, – сказала я, забираясь на переднее сиденье автомобиля. Как здесь уютно!

– Куда изволите, – ответил Доггер, выжимая сцепление, и мы в тишине покатились прочь от трактира.

– Ты хорошо ориентируешься на местности, – заметила я, когда мы ехали по пустой центральной улице, только в сторону, противоположную той, куда я собиралась направиться.

– Боюсь, нет, – возразил Доггер. – Я действительно пытался провести рекогносцировку, но меня засек сосед.

– Засек? – уточнила я.

Это могло означать что угодно – от мимолетного взгляда до звонка констеблю Оттеру.

– Узнал, – неохотно объяснил Доггер, глядя на дорогу. – Человек из прошлого.

«Ага», – встрепенулась я. Доггер уже бывал здесь. «В прошлой жизни», как он говорил.

– Женщина? – я высказала отчаянное предположение, но тут же дала задний ход. – Это не мое дело. Просто обмолвилась. Забудь.

Доггер повернулся ко мне и улыбнулся.

– Вы правы, как часто бывает. Просто близкий друг, но, боюсь, я должен…

– Не стоит, – перебила я, растерявшись от собственной невоспитанности. – Давай сменим тему. Например, поговорим об Орландо Уайтбреде. Рассказать, что я узнала о нем?

Доггер покачал головой.

– Лучше позже, мисс Флавия. После того как осмотримся. Я пришел к выводу, что свежий взгляд часто бывает полезен.

Соглашусь с его подходом. Инспектор Хьюитт однажды сказал то же самое. И только через пару секунд я сообразила, что Доггер уже побывал в лодочном сарае. Так что это будет его второй взгляд.

Доггер съехал с дороги на узкую тропинку – на самом деле просто коровью тропу, ведущую вдоль поля и в дальнем конце спускающуюся к реке.

Перед нами появилась ивовая рощица. В свете занимающегося дня, окутанная легким туманом, она выглядела весьма литературно. За ней изгородь из боярышника закрывала вид на реку.

Доггер остановил «роллс-ройс» и поднял ручной тормоз.

– Дальше мы ехать не можем, – сказал он.

Мы вышли из машины, и я осмотрела окрестности: огромное поле, вдалеке за деревьями и кустами кое-где поблескивает вода. Никаких домов. Вообще никаких построек. В бледном свете раннего утра казалось, что все вокруг состоит из воды, земли и неба.

«Какая глушь, – подумала я. – Как странно найти такое уединенное место совсем рядом с оживленным торговым городом».

– Сюда, – сказал Доггер и повел меня по едва заметной тропке, уходившей куда-то прямо в боярышник.

То, что сначала показалось мне непроходимыми кустами, расступилось, являя широкий проход к реке и к старинному заброшенному строению.

– Лодочный дом, – пробормотал Доггер практически себе под нос.

Это место напоминало покинутую пагоду. Четыре угла просевшей изогнутой крыши были украшены резными драконьими головами. Когда-то раскрашенные ярко-красной краской и внушающие страх, эти создания облупились и поблекли, их морды выражали смутную надежду, как будто ожидали спасения.

Мы медленно обошли вокруг постройки, вбирая в себя детали: заросшую мхом кровельную дранку, покосившиеся оконные рамы и общую отталкивающую атмосферу.

Из-за разросшейся плесени это место внушало чувство легкого, но ощутимого дискомфорта.

Под деревьями, у края воды, подгнившие доски причала уходили в реку. Чуть дальше ступеньки указывали, что здесь когда-то была тропинка, видимо, бечевник [20], предположила я.

Я ступила на крыльцо, и доски заскрипели.

– Осторожно, – предупредил Доггер.

Я кивнула, давая ему понять, что слышу. Тишина этого места казалась неестественной. Все равно как в том чудном стихотворении о немецких героях, которое обожает Даффи и в котором «тиха была земля», «ни одна птица не пела» и «ни один зверь не тревожил заросли».

Я вздрогнула, вспомнив эти строки. Приложила руки к грязному стеклу.

Бесполезно. Света занимающегося утра недостаточно, чтобы рассмотреть что-то внутри.

– Ты был здесь вчера, Доггер? – поинтересовалась я.

У меня внезапно возникло ощущение неловкости, и я удивилась, почему говорю шепотом.

Доггер кивнул. Он не стал уточнять, а я не стала спрашивать. В этом странном месте казалось странным издавать звуки.

Я прижалась носом к окну, надеясь, что воссияет чудесный свет.

Кто-то прикоснулся к моему локтю, и я чуть не выскочила из кожи на манер святого Варфоломея. Обернулась с широко распахнутыми глазами и увидела Доггера, протягивающего мне фонарь.

Коротко и по-деловому кивнув с таким видом, как будто выпрыгивание из кожи было частью моего плана и совершенно заурядным занятием, я взяла фонарь, включила и поднесла к подоконнику.

Из темноты на меня смотрело женское лицо.

– Вот дерьмо! – воскликнула я, немедленно пожалев о своих словах.

«Держи себя в руках, Флавия, – сказала я себе. – Доггер здесь. Что может случиться в прогнившем старом доме на берегу реки?»

«Доме мертвеца, – напомнил внутренний голос. – Доме убитого человека».

– Посмотри сюда, Доггер, – я попыталась изобразить лишь слабый интерес, хотя мне пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не драпануть оттуда со всех ног.

Доггер осторожно поднялся на крыльцо рядом со мной и заглянул в окно.

– Как любопытно, – произнес он. – Полагаю, 1910 год или около того.

Я прижалась носом к стеклу рядом с ним.

В желтоватом свете фонаря я увидела на стене огромную театральную афишу. На ней кричащими красками была изображена женщина в корсете из страусиных перьев. Она качалась на трапеции и смеялась накрашенными губами.