Алан Брэдли - В могиле не опасен суд молвы [litres]

Она тоже стремится найти общий язык со мной, как и я с ней. Приятельские отношения непременно ведут к тому, что люди начинают делиться секретами, а это, если правильно воспользоваться, очень важно в искусстве расследования. Необщительные сыщики мало что узнают. В этом вопросе великий Холмс ошибался.

– Грета, – повторила я. – Меня интересует один вопрос. Может быть, вы меня успокоите.

Блестяще, Флавия. Сделай вид, что обеспокоенная сторона – это ты (и неважно, что это не так).

Не успела она собраться с мыслями, как я выпалила:

– Где был Орландо в то утро, когда убили трех Граций?

У меня уже было два ответа на этот вопрос. Поппи Мандрил утверждала, что он был с ней. Обвинитель каноника Уайтбреда говорил, что он уехал в Лондон.

– Скорее всего, в лодочном доме, – ответила Грета. – Он приехал из Лондона накануне вечером.

– Он же уехал в Лондон в субботу. За день до убийств.

Так сказала мне Клэр.

Грета засмеялась.

– Видишь, как путаются показания, когда речь идет об убийстве? Как я сказала, он приехал. Я знаю точно, потому что встретила его на вокзале.

– Из «Доллилендс», – сказала я. – Его только что выпустили из частной клиники.

– Верно, – подтвердила она.

– Тогда вот мой вопрос, – продолжила я. – Его лечение было успешным? Или он все еще находился под воздействием паральдегида?

– Откуда ты знаешь? – изумленно спросила она. Если бы у нее были перья, они бы встали торчком.

Я пожала плечами. Мне надо было знать, находился ли Орландо в момент отравлений под воздействием паральдегида и во власти галлюцинаций, которые иногда сопровождают его употребление.

Я чувствовала ее сопротивление. Она не хотела отвечать, но неохотно промолвила:

– Все это вскрылось, когда обвинили его отца. Можешь прочитать об этом в «Великих судах».

– У меня нет под рукой экземпляра «Великих судов», – объяснила я. – Кроме того, мне бы хотелось услышать вашу версию.

– Зачем ты это делаешь, Флавия? – спросила она, доставая очередную сигарету.

– Потому что я вам доверяю, – ответила я, охваченная внезапным приступом вдохновения.

Сработало. Грета разговорилась.

– Орландо побывал в нескольких заведениях и частных больницах, все они обещали многое, но никто не смог его вылечить. «Доллилендс» был последней надеждой. Они принимали только самых тяжелых пациентов. Он приехал вечерним поездом в субботу, отправился в лодочный дом и, насколько я знаю, сразу же сделал себе укол. Через час явился в «Дуб и фазан», и я провела его через заднюю дверь во дворик. От него пахло за несколько метров. Он находился в состоянии крайнего возбуждения. Твердил, что сплетни погубили его репутацию и доброе имя. Ему присылали ужасные письма. Он сказал, что у него не остается другого выбора, кроме как обратиться в полицию. Я велела ему идти домой и проспаться. Это было просто ужасно. Он рыдал. Я тоже, только позже.

– Вы видели его в воскресенье?

– Нет. Судя по всему, никто его не видел. Он утверждал, что до понедельника пролежал не вставая в лодочном доме.

– Спасибо, Грета, – поблагодарила я. – Вы очень полезны.

И я не лукавила.

– Я рада, – ответила она. – А теперь я хочу, чтобы ты забыла об этом деле. Орландо мертв, но в Воулсторпе есть много секретов. Некоторые из них выйдут на поверхность, а другие нет. Проблемы никому не нужны. Возьми это, езжай домой и забудь обо всем.

И она снова протянула мне стопку банкнот.

– Оставьте себе деньги, – отказалась я. – Взятки не беру. Я не такая.

– А какая? – обиженно спросила она.

– Я человек, который изменит мир, – объяснила я. – Вот только брекеты сниму.

Грета тихо засмеялась, но смех умер в ее горле, как подстреленный фазан. Неподалеку послышался мужской голос:

– Грета!

Она схватила меня за руку и затащила за старый памятник, прошипев:

– Это Арвен! Мой муж. Он пришел за мной. Он меня убьет!

– Почему он хочет вас убить? – прошептала в ответ я.

– Тебе не нужно знать, – ответила она, прижимая мой локоть к груди, словно утопающий – спасательный жилет.

Я не потрудилась объяснить, что уже все знаю. Выглянула из-за надгробия. Арвен Палмер стоял в тридцати футах от нас, оглядываясь и почесывая голову.

– Видишь его? – прошептала она.

Я утвердительно кивнула.

– Тихо, – взмолилась она. – У Арвена не хватает терпения. Он бросит эту затею и уйдет, не осмотрев кладбище целиком.

– Вы хорошо его знаете, – заметила я.

Она мрачно усмехнулась.

– Слишком хорошо. Ему не хватает терпения, но он никогда не забывает ошибок…

И после паузы она добавила:

– Никогда!

Минут десять мы тихо сидели, опираясь спинами на памятник. Потом миссис Палмер встала на ноги и отряхнула юбку.

– Я ухожу. Пойду кружным путем. Но обещай мне, Флавия… – она поймала мой взгляд. – Когда констебль Оттер придет допросить тебя, не упоминай мое имя. Пожалуйста. Умоляю тебя. Спасибо тебе заранее и прощай.

Она прикоснулась к моей руке и ушла. Я потеряла ее из вида еще до того, как она подошла к реке.

Я надеялась, что найду Хоба в отцовской лавке. Это все сильно упростило бы. Но нет.

Несколько минут я стояла на улице и глазела, как я всегда делаю, когда хочу, чтобы меня приняли за туриста. В окнах ритуального бюро Найтингейла не было никаких объявлений о похоронах, что неудивительно; выцветшие и потертые бордовые занавески скрывали все, что таилось за окном. Я приложила ладони ковшиком к стеклу и попыталась рассмотреть, что внутри.

Ничего, кроме нескольких дохлых мух.

Я подергала дверь, но она была заперта. Ходить на задний двор смысла нет. Не хочу, чтобы меня заметили на частной территории.

Что делать?

Как часто случается с умными девочками, ответ уже был в моей голове, готовый для немедленного использования, словно божественная отвертка.

Я вспомнила, как однажды летом сидела на проповеди Денвина Ричардсона, посвященной книге Матфея. Может, дело в том, что Денвин часто цитировал свои зимние проповеди, потому мне это так запомнилось. Так или иначе, я слышала эти слова не один раз:

Просите – и дано вам будет, ищите – и найдете, стучитесь – и отворят вам. Ибо всякий, кто просит, получает, кто ищет, находит, и тому, кто стучится, отворяют.

Какой замечательный и полезный текст! Я закрыла глаза, сложила руки и попросила.

В этот самый миг я вспомнила, что через несколько домов находится магазин шерсти. Развернулась и прогулочным шагом отправилась в том направлении.

Звякнул колокольчик, и я вошла внутрь.

– Хорошего дня, – сказала женщина за прилавком, сидевшая в кресле и вязавшая. Она показалась мне смутно знакомой, и я не сразу поняла, что она напоминает мне овцу.

Я сделала вид, что меня интересуют мотки шерсти.