Мэри Кубика - Не плачь

Как и о том, что сейчас находится в моей квартире.

И об Эстер ни словом не заикается.

И о случайной смерти ее прежней соседки.

Бен уверяет, что должен подготовить какие-то важные документы. Их необходимо переслать с «Федерал экспресс» к закрытию, к девяти вечера. Ничего необычного; такое случалось и прежде; толпы референтов носятся туда-сюда, нумеруют листы, копируют документы, чтобы они успели дойти до противной стороны к какому-то крайнему сроку.

– Мне очень жаль, – продолжает Бен, – начальница сказала обо всем только под вечер. Придется задержаться на работе. – Хотя я не слышу голоса Прии, понимаю, что она его утешает. – Спасибо, что поняла, – говорит Бен и добавляет: – Ты самая лучшая. – Потом он еще говорит: «Люблю тебя» – и чмокает воздух, отчего меня снова тошнит, и я склоняюсь над унитазом.

Бен возвращается в туалет и подсаживается ко мне.

– Ты сейчас можешь разговаривать? – спрашивает он, подтягивая к себе планшет, который, как всегда, находится у него под рукой. – Тебе не кажется, что мы должны все обсудить? – Потом он, разумеется, добавляет: – Если ты готова, конечно.

Я говорю, что готова, хотя ни в чем не уверена.

Бен входит в поисковик и вскоре находит газетную статью. В ней говорится, что по нашему с Эстер адресу приехала скорая помощь. Медики нашли Келси Беллами, которая уже ни на что не реагировала. Ее привезли в Методистскую больницу, где позже врачи констатировали смерть. Я представляю себе отделение экстренной помощи: врачи делают все, что могут, надеясь на чудо, но вот на мониторе появляется прямая линия, и какой-то мрачный тип произносит: «Время смерти – восемь двадцать три». Разумеется, на самом деле я понятия не имею, в котором часу умерла Келси.

Потом в голову приходит другой образ: распечатки лекций, посвященных горю, процессу переживания, семи стадиям горя. Горевала ли Эстер потому, что Келси умерла?

Друзья и родственники на мемориальной страничке Келси в «Фейсбуке» обвиняют Эстер в равнодушии, пренебрежении, полном безразличии, называют ее виновницей смерти своей соседки. Но почему? Их посты довольно туманны, и это еще мягко сказано; они умалчивают о сути дела, и человеку постороннему, вроде меня, который случайно оказался на этой страничке, невозможно ничего понять.

Келси не жила со мной в одной квартире, она не была моей подругой. Почему же, когда я смотрю на фото Келси Беллами, мне грустно? На глаза наворачиваются слезы, и Бен тут же протягивает мне бумажный платок.

– Эстер этого не делала, – говорю я, хотя и догадываюсь, что мы оба думаем об одном и том же. Делала.

У Эстер есть привычка взваливать на себя чужие дела, считать их своей обязанностью. Само по себе неплохое качество – она настоящая пчелка с огромным сердцем.

Вот типичный пример: как-то раз Нэнси со второго этажа решила, что в нашем доме нужно ввести раздельный сбор мусора. Нэнси надоело смотреть, как жильцы выкидывают в мусор пустые пивные бутылки и нечитаные газеты. Ну, а миссис Бадни, конечно, палец о палец не ударила. Миссис Бадни, можно сказать, уже стоит одной ногой в могиле, и ей наплевать на то, что она оставит детям и внукам (к тому же у нее нет ни тех ни других). В общем, Нэнси ограничилась тем, что повесила в подъезде плакатик, в котором перечислила центры переработки мусора в нашем районе. Плакатик довольно долго висел рядом с почтовыми ящиками, но все жильцы его упорно игнорировали.

Все, кроме Эстер. Она съездила в центр переработки и заключила договор. Купила несколько контейнеров для раздельного сбора мусора – на собственные деньги, нужно добавить – и выставила их за домом и возле прачечной. Потом она расклеила объявления, в которых подробно указывалось, что куда нужно выбрасывать и что будет с планетой, если не перерабатывать мусор: переполненные действующие свалки, потребность создавать новые. Она призывала соседей к «трем П: понижению уровня потребления, повторному использованию упаковки, переработке». Она предложила награду для того жильца, который окажется лучшим в новом начинании (сразу скажу: награду заслужила не я). И в отличие от Нэнси, которая, по сути, ничего не сделала, Эстер добилась полного успеха. Мы рьяно взялись сортировать мусор.

Именно Эстер приучила меня питаться более здоровой пищей. Позже она убедила меня сменить профессию. Как-то раз я обмолвилась, что ненавижу свою работу, и Эстер тут же принялась решать мои проблемы. При этом ее нельзя назвать деспотом; она не давила на меня и ни к чему не принуждала. Просто очень тактично сообщила, что мне лучше быть учительницей младших классов, а не прозябать в референтах. Услышав ее слова, я расхохоталась: мне стать учительницей?! Ее предложение вначале показалось мне совершенно нелепым. И все же Эстер убедила меня попробовать. После того как я стала помогать ей на «часе чтения» в книжном магазине, она уговорила меня поступить на программу подготовки учителей начальной школы. «Ты хорошо ладишь с детьми, – сказала она, – и потом, не хочешь ведь ты вечно оставаться на своей жуткой работе? Куин, ты заслуживаешь лучшего». – «Мне мозгов не хватит для того, чтобы быть учительницей», – ответила я. Дело было после «Часа чтения»; я помогла какой-то кудрявой малышке выбрать книжку с картинками «про принцесс». Нет, я не стала работать в книжном магазине, просто довольно часто присутствовала на «Часе чтения» и познакомилась с некоторыми детишками. Да, я люблю сказки, хотя стесняюсь в этом признаться, но еще больше мне нравилась сопричастность к миру Эстер. До нее у меня никогда не было такой подруги. Я считала Эстер почти сестрой – и любила ее гораздо больше своей родной сестры.

«Ты ведь умнее четырехлетнего ребенка, правда?» – спросила тогда Эстер, и я пожала плечами. Как же я надеялась, что в самом деле умнее четырехлетки! «У тебя все получится», – подбадривала она. Через неделю я разыскала в Интернете информацию о программах подготовки учителей в Чикаго, и Эстер взялась подготовить меня к вступительному тесту по английскому языку и литературе, чтению, письму и математике. Тест можно сдавать не больше пяти раз. В первый раз я провалилась. Эстер помогает мне готовиться; она клянется, что в следующий раз я обязательно поступлю. Мы справимся, говорила она. Мы – Эстер и я. Она мне уже раз двадцать повторила, что к такому тесту нельзя готовиться в одиночку. Мы команда, Эстер и я. Вот ее слова.

Еще один пример ответственности Эстер: как-то я упомянула о том, что хотела бы больше заниматься спортом, чтобы оставаться в форме. Пусть я не толстуха, но и худышкой меня не назовешь. Эстер миниатюрна, а я нет. Втайне я виню в высоком росте и широкой кости моих мифологических прародительниц-амазонок. Чаще всего я вспоминаю о своих габаритах, когда делаю покупки онлайн. Я получаю свитер или юбку гораздо большего размера за те же деньги – на них идет куда больше ткани, чем, например, на юбочку для низкорослых женщин, а цена та же. Как говорится, кто-то теряет, а кто-то находит!