Сэйтё Мацумото - Тайна субургана. И если я умру завтра... Среда обитания

Он уселся напротив и принялся листать журнал, посвященный автомобильному спорту.

Судьба оказалась вдвойне благосклонной ко мне: он попросил огонька, и я сообразил сказать ему (по-английски), что в «Майами геральд» помещено объявление о продаже «феррари» всего за три тысячи долларов. Фраза оказалась магической. Конечно, он-то не читал последние три дня с таким вниманием отдел объявлений. Но, судя по всему, я угодил ему прямо в сердце.

— Действительно?

— Я прочел об этом вчера.

— Всего за три тысячи?

Он вернул мне спички и сел рядом со мной на диван.

— Кубинец?

— Да, — ответил я по-испански.

— Я тоже.

Он протянул мне руку:

— Тони.

— Рикардо.

— Ты давно здесь?

Он стал обращаться ко мне на «ты», и мне показалось своевременным сделать то же самое.

— Меньше недели.

— Какой дорогой?

Я улыбнулся:

— Морем. Я присобачил мотор от «шевроле» к лодчонке и… ну, словом, я здесь.

— Мотор от «шеви»?

— Ага.

— Какого года выпуск?

— Пятьдесят шестого. Правда, пришлось немного переделать крышку и хорошенько прочистить бензопровод.

Я немного разбирался в механике, но, конечно, не настолько, как мне хотелось, чтобы он поверил; разумеется, и про мотор от «шеви» тоже сказка. Но он попался на удочку.

Время от времени он поглядывал на наручные часы. Я прилагал все силы, чтобы беседа не замирала, и оживленно болтал о гонках и гонщиках. Мы разговаривали около получаса, как он вдруг сказал:

— Она уже не придет. Ну и черт с ней!

Я удивленно посмотрел на него. Он рассмеялся и счел нужным объяснить мне, что речь идет об одной цыпочке, которая натянула ему нос.

— Я сюда часто прихожу, — добавил он доверительно. — Мартинесу не нравится, когда его отель используют как дом свиданий, да я ему хорошо плачу.

Он помолчал, потом предложил:

— Пошли выпьем?

— Ты прости, но у меня нет денег на выпивку. Я ведь еще не нашел работу.

— Я приглашаю.

— Ну раз так…

Он похвастался передо мной своим МГ: четыре скорости, 220 по шоссе. Если бы у людей по жилам бежало что-нибудь вместо крови, у Тони Мендеса это, несомненно, был бы бензин.

В утлом барчике около пляжа мы высосали почти три бутылки джина. Тони налился вдребезги, я пил медленнее и умереннее, чтобы не терять ясности головы. Когда он был уже совсем тепленьким, я снова напомнил ему, что у меня еще нет работы.

— Н-ну это уж мое д-дело, бр-рат, — заплетаясь, выдавил он.

И он по мере своих силенок поведал мне, что его отец владеет конторой по продаже подержанных автомобилей.

— Я т-тебя уст-трою…

Пришлось на спине тащить его в машину и самому сесть за руль. Я отыскивал дорогу, задавая вопросы на каждом перекрестке и все время дрожа, как бы полиция не задержала меня за то, что веду машину, не имея при себе прав. Мы добрались до «Сильвии». Я разбудил Мартинеса и упросил его вместе со мной отнести Тони в мой номер.

Всю ночь я просидел на стуле, прислушиваясь к его храпу и невнятному бормотанию.

По счастью, он и на утро был столь же любезен и не забыл своего обещания.

— Ладно, соотечественник, я тебя устрою.

Я подошел ближе. Конечно, это она. Йоланда сидела на песке, обняв руками колени и опершись на них подбородком.

— Йоланда!

Она медленно обернулась.

Осторожно подняла темные очки и пристально посмотрела на меня. Вдруг резко вскочила, растерянно замерла, держа очки в руке.

— Рикардо.

Она закинула мне руки за шею.

Какое-то время мы так и стояли безмолвно, крепко сжимая друг друга в объятиях. Потом она медленно отодвинулась. Уронила очки на песок, мы оба поспешно нагнулись поднять их и столкнулись лбами.

— Рикардо, — недоуменно шептала она. — Рикардо…

Она разложила на картонные тарелочки омлет и ушла в ванную.

— Убери, пожалуйста, в шкафчик плитку и открой бутылку. Я в пять минут приму душ.

Дверь ванной закрылась, я закурил. Потом поспешно убрал в шкафчик плитку, взял нож и принялся открывать одну из бутылок с вином. Поставил ее на ночной столик и снова сел на кровать.

— Можно тебя спросить? — громко крикнул я.

Изнутри, почти заглушенный шумом воды, раздался ее голос:

— Что?

— Можно спросить тебя о чем-то? — еще громче крикнул я.

— Хорошо.

Я встал и подошел к двери:

— Почему ты не приехала с мужем?

Несколько минут слышался только шум воды.

— Потому что он умер… — наконец ответила она.

Я снова бросился на кровать… Рядом со мной стоял ее чемодан. Я осторожно, стараясь не шуметь, поднял крышку. От какого-то неопределенного, странного аромата у меня раздулись ноздри. Пахло чем-то очень чистым, неясным, свежим. Звук воды вдруг прекратился, и я опустил крышку.

Дверь открылась, и появилась Йоланда в темно-сером халатике. От нее исходил нежный аромат духов.

— Ты разлил вино?

— Нет еще, — ответил я. — Но бутылка открыта.

Я наполнил два стакана, мы сели друг против друга за ночным столиком: я на кровати, она на единственном стоявшем в комнате стуле.

— Ты с какого времени работаешь? — спросил я.

— Да уже много лет.

Она оперлась локтями о стол и наклонилась ко мне. Отпила несколько глотков вина.

— Скажи мне одну вещь. Ты почему развелся с…? Как ее звали?

— Ирмина.

— Ага, — бросила она, — с Ирминой.

— Мы совершили ошибку, поженившись. А муж твой отчего умер?

Похоже, она не ждала этого вопроса.

— Несчастный случай? — настаивал я.

— Не совсем так, Рикардо, — она прямо взглянула мне в глаза. — Он в 1960 году уехал из страны.

Она поднялась и стала собирать тарелки. Мы уже выпили одну бутылку вина и теперь начали вторую. Я с нежностью следил за каждым ее движением, за каждым жестом.

— Ну что ж, — сказала она. — Теперь твоя очередь.

Она повернулась ко мне спиной и принялась убирать в шкафчик посуду и продукты. Под халатиком вырисовывались ее твердые загорелые бедра.

— Почему ты снова не женился?

— А тебе что, это так важно? И почему ты сама снова не вышла замуж?

Она резко повернулась. Грубость моего ответа удивила меня самого.

— Прости, — прошептал я. — Я выпил лишнего.

Я поднялся и подошел к двери. Открыл ее: снаружи стояла сырая, беззвездная ночь. Моря не было видно, слышалось лишь его мерное, величавое дыхание.

— Может быть, — пробормотал я, не глядя на нее, — может быть, я не встретил…

— И ты такой же как все, — оборвала она меня. — Каждый второй твердит одно и то же. А те, кто не говорит, думают.

Я обернулся к ней:

— Думаю, ты ошибаешься.

Не могу сказать, что Тони уж очень хорошо меня «устроил», но он упросил отца дать мне место продавца с еженедельным жалованием в 80 долларов. Я с понедельника начал работу и в пятницу отказался от эмигрантского пособия, так как теперь мог зарабатывать сам и совершенно незачем было лишний раз напоминать о себе ФБР.