Татьяна Василевская - Дом у скалы. Ангел, который меня оберегает

Северцев вытянул вперед руку и ткнул указательным пальцем в картину. И неожиданно закатился безудержным смехом. Братки, пытавшиеся, до этого сдерживать улыбки, тоже закатились. Северцев гоготал минут пять. Слезы катились уз темных глаз опасного человека, он сгибался пополам, не в силах остановиться и хватал воздух ртом. Братки не отставали. Один все время пытался, что-то сказать, но как только начинал, приступ смеха вновь охватывал его.

Ольга не смеялась, хотя мужчины и хохотали заразительно. Она даже не улыбалась. Потому, что они были из разных миров. Если в ее мире, когда люди смеялись до слез, это означало, что им ужасно весело, и это было хорошо. То в мире, куда ее занесло совершенно случайно, исключительно, из-за ее собственной неосмотрительности, такое безудержное веселье, вполне могло закончиться плачевно, для того, кто явился его причиной. По крайней мере, она так предполагала.

— Ну, это вообще…! — Все еще продолжая посмеиваться, еле выдохнул Северцев.

Он внимательно посмотрел на стоявшую в оцепенении женщину, которую случайно подобрал на дороге. Не зря! Ох, не зря! Ну, удивила.

— Чего, такая кислая? Класс! Я чуть не умер от смеха.

— А я, всегда… ой, не могу! — наконец, обретя дар речи, с трудом смог выговорить один из братков. — Я всегда говорил, что ты похож на Челентано.

— Девушка, а Вам еще портретик заказать можно? — довольно развязно спросил другой.

— Цыц! — рявкнул на него Северцев. — Девушка, только по спецзаказу работает. Так, художница? — Северцев подмигнул Ольге.

Она уже поняла, что убивать ее не будут и немного расслабилась.

Севрцев взял картину в руки и любовно разглядывая, сказал:

— Дома повешу. У меня там висит какая-то мазня. Вот, вместо нее и повешу. Настроение будет поднимать. Молодец, как договаривались. Такого точно ни у кого нет.

У Ольги, имевшей привычку собирать любопытные картинки, фотографии, даже необычные упаковки и оберточную бумагу, для работы, может пригодиться когда-нибудь, уже долгое время среди этой «коллекции» лежала фотография Челентано, вырезанная из какого-то журнала. Итальянец сидел на крошечном трехколесном велосипеде, почти упираясь коленями в подбородок, улыбаясь до ушей и скорчив совершенно идиотскую физиономию. Ольге очень нравилось это фото. Просто так. Она не думала его когда-либо использовать. Но когда Северцев заговорил о портрете, и что бы он был не как у всех, она сразу вспомнила этот снимок и представила будущую картину именно такой. Получилась даже не картина, а скорее плакат, причем черно белый. Северцев в самом деле был удивительно похож на знаменитого итальянца. Те же грубоватые черты. Квадратная челюсть. Темные, пронзительные глаза. В общем, хозяин шикарного кабинета, приятели, которого походили на братков, держал сейчас в руках «черно-белую» картину, на которой он восседал на детском велосипедике, единственном цветном, ярко красном пятне. Естественно, с дурацким выражением на лице.

«Боже! Что на меня нашло? Как я вообще могла совершить настолько идиотский поступок?» — думала, стоявшая как в полусне Ольга. Но творчество штука такая. Когда художник загорается какой-то идеей, он не может не выплеснуть, не воплотить ее в жизнь. Другое дело, можно было, конечно, нарисовать, удовлетворить свой творческий порыв и успокоиться. Не показывать результат своих трудов заказчику, который, как оказалось, и думать забыл о том, что вообще сделал заказ. Но вот тут, видимо, как раз на нее и нашло. Никак иначе она себе объяснить столь безумный и глупый шаг не могла. Хорошо, хоть все обошлось, а то ведь могли бы остаться четверо, ни в чем не повинных детских душ, сиротами, по причине случившегося в голове их мамаши затмения и проявленной, в следствии него, глупости и безответственности.

— Так, давай, погнали! — обратился Северцев к Ольге. — Нужно в одно место съездить.

— Куда? — все еще не отойдя до конца от пережитого потрясения, немного испуганно спросила она. Может, все-таки он решил ее прибить?

— Тебе работа нужна? — спросил Северцев и уточнил: — Нормальная. Где бабки платят. Настоящие.

Работа, где бабки платят, ей была нужна. Потому, что, чтобы прокормить, имеющихся у нее в наличии детишек, эти самые бабки были необходимы буквально позарез. Ольга кивнула.

— Ну, вот. Сейчас поедем тебя на работу устраивать.

Ольга не стала уточнять, на какую работу. Она, все же художница. Навряд ли ей предложат поработать киллером или кем там еще? Медвежатницей, форточницей.

Они подъехали к небольшому особнячку, расположенному в старинном московском переулке. По дороге Северцев позвонил какому-то Филе и сообщил, что сейчас приедет, кое-что «перетереть». Ольга очень надеялась, что Филя это имя, а не кликуха, какого-нибудь вора в законе.

На дверях особнячка красовалась табличка «Аякс. Творческая студия Филипа Дворжского». Конечно, всякое может быть, но на душе у нее сделалось намного спокойнее, не похоже на притон или место где устраивают «сходняк».

— Здорово! — войдя в просторный, светлый, со вкусом обставленный кабинет, поприветствовал Северцев. Навстречу им шагнул темноволосый мужчина в строгом костюме, с приятным интеллигентным лицом и обаятельной улыбкой. Мужчины пожали руки, и хозяин кабинета посмотрел на Ольгу.

— Добрый день. Филип, — представился он безо всяких там отчеств.

— Ольга.

Тезка французских королей, эстрадного певца и героя детской вечерней телепередачи, улыбнулся и слегка поклонился. Он был очень симпатичным и как-то сразу располагал к себе. И разительно отличался от других знакомых или друзей Северцева.

— Вот, привез тебе талант, даже талантище, можно сказать. — Заявил Северцев. — Оля у нас художник. Художница. Отличная художница. Тебе же нужны, как ты там говорил, творческие люди. Вот — такой человек. Прямо перед тобой. Тебе люди нужны — Оле работа. Полная гармония. Инь янь. Считай, нашли друг друга.

Нуждающийся в творческих людях Филип продолжал улыбаться, но Ольга почувствовала, что улыбка его стала не такой искренней, как вначале, а скорее натянутой. Она почувствовала себя неловко. «Черт!» Вероятно, этот самый Филип не может просто взять и сказать нет. Игорь Северцев не тот человек, который привык к категоричным отказам. Но и от перспективы взять на работу, кого-то, кого приволок, ничего не понимающий в его деле, и вообще в искусстве приятель, он явно не в восторге.

— Можно попробовать, — более чем сдержанно проговорил, наконец, Филип.

— Ну и отлично! — довольно сказал Северцев. Дело сделано. Все прекрасно. Все счастливы и довольны. — Вы, давайте, обговорите тут все, а мне звонок сделать нужно, человечку одному.

Северцев вышел из кабинета.

— Ну и чем же именно Вы занимались до… этого? — старательно скрывая неприязнь и раздражение, спросил потенциальный работодатель. — Может у Вас портфолио с собой?