Марина Серова - Иероглиф зла

Блюдо, как всегда, оказалось выше всех похвал, и сэнсэй не удержался от того, чтоб не заняться чайной церемонией. Похоже, это привычная японская традиция – после каждого приема пищи пить чай. Кузьмин взглянул на часы и сказал, что отрепетируем после, что успеем, все равно придется импровизировать на ходу. Он даже не стал предлагать Алену сыграть в спектакле дракона – видимо, решил, что сам возьмет эту роль. Времени-то в обрез, а пока Ален запомнит, что надо делать, там и пьеса начнется…

Когда с завтраком и чаепитием было покончено, до постановки оставался всего-навсего час. Сэнсэй вытащил мобильный телефон, позвонил Жанне и после недолгого разговора сказал нам:

– Организатор фестиваля сказала, что уже объявила нашу сценку. Вряд ли мы успеем сделать финальную репетицию, сейчас нужно всем одеться и приготовить вещи для антуража… Ален, помогите девушкам завязать пояса оби, я пока вытащу необходимые для спектакля зонтики, веера и фонарики… Актеры, повторите свои слова, запомните, кто за кем выступает… Идите скорее облачаться, надо успеть до прихода первых зрителей…

Я заявила, что хочу помочь сэнсэю обустроить «сцену» и достать необходимые веера и зонтики, Кузьмин было собирался отправить меня наряжаться, но потом передумал. Видимо, решил, что с моей помощью справится быстрее, тем более что в очередь к Алену завязывать пояса выстроились все актеры. Таким образом, я не выпускала сэнсэя из поля своего зрения, чем была очень довольна.

Мы достали из общей палатки все нужные для спектакля принадлежности, после чего Кузьмин объявил, что нужно идти надевать кимоно. Эби и Аюми уже облачились, Маргарите Ален хитрым образом завязывал широкий пояс. Кимоно девушки было нежно-голубого цвета, с бабочками – как раз то, которое понравилось мне во время сборов. Мне на роль лисицы Кицунэ выделили желто-оранжевое, «осеннее» кимоно с черным поясом оби, а сэнсэй торжественно облачился в то красивое, богатое черное кимоно с драконами. На голову он водрузил цилиндрическую шляпу, а в руки взял несколько имеющихся у нас масок. Зловещую маску Идзанами Кузьмин трогать не стал – видимо, она была слишком мрачной и кровожадной, и сэнсэю не хотелось еще раз пугать наших гостей-японцев.

– Как жаль, что потерялась маска лисы-оборотня! – сокрушался сэнсэй, оглядывая меня. – Но что сделаешь, Женя-сан, возьмите желтый веер, он подойдет к вашему кимоно…

Самостоятельно справившись с поясом оби, Кузьмин заявил, что всем актерам нужно построиться в порядке их появления на сцене.

– Маргарита-сан, вы Аматэрасу, и Александр, Сусаноо-но-Микото, выйдите вперед… Так, Рита-сан… А где Арэкс-сан?

Я оглядела присутствующих. Маргарита, Эби, Аюми, Ален и я, облаченные вместе с сэнсэем в кимоно, стояли вокруг шатра, тогда как мужчины, исполнителя главной роли, среди нас не было.

– Кто-нибудь видел Александра? – всполошился сэнсэй. – Он же играет ключевую роль, Ален, он подходил переодеваться?

– Нет, его не было… – растерялся парень. – Может, ему позвонить?

Кузьмин вытащил мобильник и набрал номер. Однако трубку, похоже, никто не брал – сэнсэй стоял с трубкой около уха несколько минут, а потом нажал на кнопку сброса.

– Не отвечает, – мрачно констатировал он. – Ален, пройдитесь по лагерю, посмотрите в его палатке… Без него мы не сможем начать постановку!

Тот бросился выполнять распоряжение сэнсэя. Однако спустя некоторое время он вернулся и развел руками, выказывая полное недоумение.

– Его нет в «Японском квартале». Может, спросить у японцев? Вдруг его видели?

Как раз в это время со стороны главной сцены к нашему лагерю возвращалась Наоко вместе с Хадзимэ. Ален бросился к ним с расспросами. Девушка что-то ответила на японском, и Ален с расстроенным видом подошел к Кузьмину.

– Наоко-сан говорит, что видела Александра с Марико-сан, – сказал он. – Видимо, пока все завтракали и пили чай, они решили куда-то прогуляться. Наоко слышала, как Александр уговаривал Марико пойти полюбоваться какими-то полевыми цветами, которые в России цветут как раз в июне. Еще Наоко сказала, что Марико и Арэкс-сан, похоже, нравятся друг другу, и, наверно, он ей предложит встречаться официально. Она очень рада за подругу, потому что той не очень везет в любви, все ее бывшие парни оказывались плохими людьми, а Александр Наоко нравится, он серьезный и вежливый. Наоко говорит, что не нужно им мешать…

– Вот это да! – всплеснул руками Кузьмин. – Ладно, что тут сделаешь, любовь – дело тонкое, тут не до спектаклей… Пусть, конечно, любуются, но что делать с постановкой? Ладно если б Александр играл второстепенную роль, но без него нам никуда… Ну почему они не пошли устраивать ханами после спектакля?.. Я роль Сусаноо играть не могу, слова-то знаю, но главный герой должен выглядеть хотя бы помоложе…

– Сэнсэй, разрешите мне взглянуть на слова вашего Сусаноо-но-Микото? – вдруг спросил Ален. Кузьмин посмотрел на него как на спасителя Вселенной.

– Конечно, вот… С вашим уровнем владения японского языка запомнить роль не сложно, хотя там много предложений… Но вы можете сказать своими словами, главное, показать это зрителям, чтобы все было понятно…

Ален пробежал глазами сценарий, а потом произнес:

– Этот миф я хорошо знаю, и история, по-моему, должна быть интересной. Честно говоря, я не стал бы так много говорить на японском языке, если спектакль ориентирован на русскоговорящую аудиторию. Японцам, конечно, будет все понятно и интересно, а вот остальные гости фестиваля быстро заскучают, если мой герой станет говорить столь длинный монолог на непонятном языке. Может, сократить текст?

– Если считаете нужным, – кивнул сэнсэй. – Сусаноо-но-Микото и правда много разговаривает. Стоит сделать спектакль динамичным, чтобы герои менялись как можно чаще. В общем, как я и предполагал, будем импровизировать…

Тем временем в «Японский квартал» пожаловали первые зрители, гости фестиваля. Явилась даже сама Жанна Рубашкина – видимо, японский спектакль был объявлен как финальная часть всего мероприятия, и после него организатор собиралась выступить с заключительной речью. За все прошедшие дни фестиваля в нашем лагере не было столько людей – похоже, смотреть японскую сценку собрались все люди, приехавшие на турбазу. Компании подростков, семейные пары с детьми, мастера с других площадок… Маргарита, стоявшая впереди меня, волновалась – она с тревогой поглядывала то на меня, то на сэнсэя, но тот сохранял ледяное спокойствие. Он коротко велел нам выстроиться в полукруг и, когда все зрители расселись вокруг нашей сцены, выдержал эффектную паузу, а затем почтительно поклонился присутствующим. Голоса гостей стихли, все ждали начала спектакля. Кузьмин откашлялся и громко проговорил: