Олег Финько - Живой смерти не ищет [Роман]

— Полуглиссер уже сегодня в Усть-Аллахе будет, — завистливо сказал Семеныч, — а нам не меньше двух дней туда топать. Эх, сюда бы сейчас моего арабского жеребца.

— Кто же вам велел его в зимовьюшке оставлять, — укорил атамана Ефим. — Я ведь говорил: в нынешней России табуны в частном пользовании держать не позволяют, отберут все у охотника. Так и вышло. Теперь ищи-свищи: ни охотника нет, ни лошадей. Хорошо еще, что оружие никому не доверили, закопать догадались.

— Не переживай, Ефимушка, — послышался мягкий, вкрадчивый голос Сан Саныча, — в то время нам лошади мешали, не мог же ты в Якутск верхом на белом коне въехать, не те нынче времена. Так что скажешь, Гоша, — повернулся он, — припомнил стоящего человечка?

— Нужно к Усть-Аллаху торопиться, Сан Саныч. Конечно, мудрее бы всего сейчас в тайгу уйти и там переждать погоню, но в таких случаях не голова, а брюхо командует. Есть у меня одна мыслишка, Сан Саныч, я пока еще помозгую, а потом расскажу вам.

А полуглиссер с майором Квасовым на борту, не снижая скорости, мчался по широкой просторной реке к Усть-Аллаху, и Дмитрий Данилович ломал голову над тем, с чего начать такой нелегкий разговор с Раисой Шишкиной, дети которой уже никогда не увидят отца, как пережить ее крики и вопли и осторожно, не перегибая до надругательства над горем и правом оплакать близкого человека, попытаться пробудить в ней чувство гражданского самосознания.

Через несколько часов он был уже в поселке. Не скрываясь, отправился к дому участкового уполномоченного. Калитка была заперта, и ему пришлось изрядно поколотить в нее сапогом.

— Кто это еще расшумелся! — послышался рассерженный голос. — Потише нельзя? — Калитка отворилась. — Товарищ майор, так это вы! Чего же без предупреждения, как снег на голову.

— Если бы я тебя предупредил, так ты бы сейчас сидел за чернильницей и изображал для меня делового человека, а так мне все понятно: спишь днем, значит, недавно вернулся с маршрутной разведки, а может быть, и в опергруппе на пикете был. Верно?

— Точно угадали, Дмитрий Данилович, хорошо с вами работать, дай бог вам здоровья. Вы сотрудников ни в чем плохом не подозреваете. Был бы на вашем месте сейчас Молодцов, так тот и спрашивать меня не стал бы, такого шороху навел, пугал бы без меры.

— Ладно, не осуждай за глаза. Вот приедет он сюда вскорости, ты ему в лицо все и выскажи в моем присутствии.

— Не обращайте внимания, товарищ майор, это у меня вырвалось. Знаете, как у детишек бывает: нежданчик — ляпнешь сдуру, а потом неделю переживаешь. С чего начнем, Дмитрий Данилович, перекусим, а потом вам о делах доложить или сначала доложить, а потом перекусим?

— Все по-другому будет, Прокопий Иванович. Я без тебя чайку попью. А ты сейчас оденешься по всей форме и отправишься к Шишкиным, знаешь таких?

— Шутите, товарищ майор? Чего же не знать, Афанасий у меня еще до банды на примете был. Он, знаете ли, из тех, кто одержим мечтой разбогатеть. Как — ему все равно. Я как-то дал совет — нужны деньги, так отправляйся старательские шурфы бить, если фарт поймаешь, гроши заведутся. Нет, он кайлом трудиться не желал, тяжело, дескать. Мне бы, говорит, желательно по Государственному займу выиграть или по дороге на собственный огород самородочен найти килограммов на десять.

— Раиса из Якутска уже приехала?

— Уже с неделю здесь, второго мальчонка родила. По хозяйству возится — уже на работу думает идти. Но ей теперь в кассе работать нельзя, утеряла из-за мужа доверие. Верно?

— Она знает, что Афанасия убили?

— Откуда она может знать? Я сам об этом только на оперативном совещании услышал, а указаний о том, чтобы ей рассказать, не было.

— Вот я тебе такое указание и даю. Отправляйся сейчас прямо к ней и скажи, что ее муж Афанасий вступил в банду и участвовал в ограблении прииска «Огонек». Потом налетчики разругались, золото не поделили и убили Афанасия. Труп похоронили, это место ей позже укажем. Все понял?

— Товарищ майор, может быть, вы сами ей скажете? Как начнутся бабьи вопли и сопли, она мне потом неделю сниться будет. Все-таки кормящая мать, а ну если молоко пропадет, товарищ майор?.. Не могу я…

— Знаешь, младший лейтенант, что я тебе скажу? В настоящий момент меня не интересует, можешь ты или нет, обязан! Ясно? Рано или поздно мы ей обязаны сообщить об этом, горя ей не миновать. Конечно, я тебя, Прокопий, понимаю, кому охота быть вестником несчастья, но нам, сотрудникам милиции, это приходится делать чаще, чем кому-либо другому. А мне с ней еще немало придется говорить. Но к тому времени ты вторую мою задачу выполнишь. Нужно мне о ней узнать все, что можно: где крестилась, как училась, с кем любилась, на что способна. Даю тебе для всего этого завтрашний день. Доложишь обо всем, что узнаешь, а послезавтра я к ней отправлюсь.

— Второе задание проще, товарищ майор, но вот слез ее я боюсь.

— Ты не бойся, говори все как есть. Мы ведь с тобой не врем, не таимся. И не наша с тобой вина, Прокопий, что он там свою смерть нашел. Шишкин, когда сдружился с ними, когда Гошку в доме принимал и клиентов ему для протезирования искал, уже тогда должен был понимать, что дело добром не кончится. Не тяни время, младший лейтенант, отправляйся к Шишкиным. Могу тебе только один совет дать. Расскажи сначала обо всем этом какой-нибудь ее соседке, с которой Раиса дружна, ведь есть у нее такая. Бабы — народ сердечный, жалостливый, она помягче постарается все это преподнести, да и потом утешит. Через часок ты иди, и чтобы все было, как договаривались, слово в слово.

— Ну и хитры вы, товарищ майор.

— Это от нужды, Прокопий, я ведь не меньше твоего женского горя не люблю. Куда приятнее сообщать о рождении сына, например, а еще лучше — внука. Любой дед тебя за такую новость расцелует.

Участковый ушел. Майор Квасов попил в его отсутствие чайку и сел составлять шифровку в Якутск, делясь своими соображениями и испрашивая разрешения на начало новой операции.

Часа через два вернулся хозяин.

— Ну, товарищ майор, после таких заданий нужно прямо в баньку топать и париться до седьмого пота, и свой пот смывая, и чужие слезы. Вроде бы и не кричала она, а это, оказывается, еще страшнее.

— Так ты сам ей говорил илы как я советовал?

— Сначала напустил на нее соседку. Та, узнав о смерти Афанасия, расхлюпалась. Вся в слезах к Раисе ушла. Где-то через часок я расхрабрился и следом за ней. Постучался, все чин чинарем, никто не отвечает. Захожу, а они обе сидят в обнимку, слезами заливаются. Я тогда соседке мигаю, уйди, мол, дай поговорить. У нас с ней договоренность была такая; я ей о причине смерти не рассказал, несчастный случай, и все. Ушла она. Я тогда вдове все по порядку, как вы советовали. Выслушала, осунулась еще больше. Слезы вытерла, спрашивает, кто Афанасия убил. Не знаю этого, отвечаю, но если хотите, через денек-другой отведу вас к человеку хорошему, тот все до деталей расскажет. Велел ей даже родным не говорить пока, как Афонька свою смерть нашел. Но об этом ее можно было не предупреждать, кому хочется на себя такой позор навлекать. Ей ведь придется и это еще испытать.