Джефф Зентнер - Дни прощаний

Хотел бы я испытывать такое же облегчение, которое, похоже, испытывает он.

– Да, это так. Да…

– Но?

– Но в итоге я согласился провести последний день прощания. С отцом Марса.

– С судьей.

– С судьей, который меня ненавидит.

– Хмм.

– В это воскресенье. Мне очень не по себе.

– Представляю.

– Вы не посоветуете, как я должен действовать? Пожалуйста, дайте мне настоящий ответ хотя бы на один вопрос, и тогда я больше не буду доставать вас по поводу других.

Он делает глубокий вдох и обхватывает пальцами колено.

– Будь честен. Будь скромен. Больше слушай, меньше говори.

– Нет, но это странно, правда? Как нам полностью хватает фамилий и мы не пытаемся изобрести что-то еще, – говорит Блейк.

– Как когда-то в старые времена, когда людям давали имена на основе того, чем они зарабатывали на жизнь. Так, Джон Смит [10] Smith (англ.) – кузнец. был кузнецом. Но да, у нас никого не называют Джон Программист или Джон Доставщикпиццы, – говорю я.

Мы лопаемся от смеха, и он эхом разносится по коридору.

– Билл… Зазывалауолмарта, – говорит Эли.

– Эмбер Порнозвезда, – добавляет Блейк.

– Джим и Линда Мусорщик, – вношу я свой вклад.

– Доктор Манхэттен! – говорит Эли.

– Вообще-то это не… – пытаюсь я сказать.

Но Эли остановился и смотрит на низкорослого худого паренька с прической афро, в очках в черной оправе и кедах, который рисует перманентным маркером. Он сидит, опершись на шкафчик и делая наброски в большом блокноте.

Паренек, удивившись, поднимает взгляд.

– Ага… нравятся «Хранители»?

– О да-а, чувак, – охотно отвечает Эли. – Можно взглянуть?

Парень пожимает плечами.

– Конечно. Еще не закончил. – Он передает блокнот Эли.

Эли потрясенно его изучает.

– Дружище, это невероятно. Если бы ты сказал, что действительно иллюстрировал «Хранителей», я бы поверил.

Парень дует на свои ногти и вытирает о футболку с V-образным вырезом.

– Конечно, я иллюстрировал «Хранителей».

Эли смеется и протягивает свою руку.

– Это честь. Эли Бауэр.

Паренек пожимает руку Эли.

– Марс Эдвардс.

Мы с Блейком представляемся.

– Эй, мы прямо сейчас собираемся пойти ко мне и поиграть в Spec Ops: Ukrainian Gambit . – Говорит Эли. – Вчетвером оно веселее. Хочешь пойти?

Лицо Марса светлеет, когда он получает приглашение.

– Блин, спасибо. – Его лицо снова темнеет. – Я хотел бы, но не могу. У нас с отцом церковные дела где-то через час, а он очень серьезный чел. Он скажет что-то вроде: «Тергуд…» – Это, кстати, мое настоящее имя. – «Мы не отменяем обязательства и не меняем планы, никогда, вне зависимости от причин».

Мы смеемся над пародией Марса. Нам даже не надо встречаться с его отцом.

– Ты с кем-нибудь обедаешь? – спрашиваю я.

– Не, обычно нет. Пока еще знакомлюсь с людьми, – отвечает Марс.

– Хочешь обедать с нами? – приглашаю я.

– Да, да, было бы круто. Но я обычно рисую во время обеда.

– Это хорошо, потому что мы во время обеда обычно рисуемся.

На следующий день Марс уже обедал с нами. И начиная с того момента Соусная Команда была полностью укомплектована.

Как-то раз он нарисовал мой портрет. Я вставил рисунок в рамку и повесил на стену.

Я смотрю на него сейчас. Смотрю в свои глаза, пока лежу, проснувшись и слушая, как скрипит и трещит мой дом, слушая свою гудящую кровь.

Если бы я только мог поговорить с Джесмин. Интересно, лежит ли она, проснувшись, и думает обо мне хоть иногда? Интересно, скучает ли она обо мне лежащем под ее пианино? Еще одна фантомная конечность зачесалась.

Я думаю о предстоящем дне как об огромной неизвестной земле, окутанной туманом. Не представляю, что может случиться и как.

Нет, к черту. Кое-какое представление есть.

Ноябрь. Мы с Марсом должны были провести этот насыщенный год вместе. Но взамен этого у нас вот что.

Раскаяние.

Истории.

Дни прощания.

Я не просто безумно нервничаю, когда в предрассветной тьме подъезжаю к безупречно отреставрированному дому Эдвардсов на востоке Нэшвилла. Я чувствую себя нелепо, нарядившись в старые шорты для уроков физкультуры, ботинки, которые я купил для походов, футболку и толстовку. Мне пришлось тайком выбираться из дома в этой одежде, потому что родители думают, что сегодня я посещаю кампус Севани. Не рассказывать же им, что я отправился на встречу с человеком, который хотел упечь меня в тюрьму.

Ровно в пять тридцать я подхожу ко входной двери. Холод кусает меня за голые ноги, но не могу сказать, дрожу ли я из-за того, что мне холодно, или из-за того, что нервничаю. Я неуверенно стучу. И слышу громкие, решительные шаги.

Судья Эдвардс открывает дверь, одетый в черные шорты для бега с аббревиатурой «U.S.M.C», написанной белыми буквами, и в идеально выглаженную черную куртку для пробежек. На нем даже одежда для тренировки выглядит как костюм-тройка. Он смотрит на часы, затем сердито – на меня.

– Ты опоздал.

Мои кишки превращаются в желе.

– Простите, ваша честь. – Я запинаюсь. – На моих часах ровно пять тридцать.

Он вытягивает руку так, чтобы я мог увидеть его часы.

– Пять тридцать две.

Отличное начало.

– Извините, ваша честь. Прошу прощения.

– Я научил Тергуда быть скрупулезно пунктуальным. Поступая иначе, мы оскорбляем его память.

– Да, сэр, Марс всегда был…

– Извини, кто?

– Марс, сэр, всегда был…

– Я не знаю никого по имени Марс, разве что римского бога войны.

– Это ваш сын, сэр.

– Мой сын по имени Тергуд Маршалл Эдвардс?

– Да, сэр, простите.

– Тогда давай почтим его память, называя его настоящим именем.

– Да, сэр.

– Пошли. Я за рулем.

Мне было интересно, пойдет ли кто-нибудь из старших братьев или сестер Марса. Старший брат сейчас на военно-юридической службе в корпусе морской пехоты. Его сестра защищает докторскую степень в Принстоне, а другой брат на медицинских курсах в Говардском университете. Я не удивлен, что они не пойдут, и еще меньше удивлен тому, что не пошла мать Марса. Он всегда говорил, что они с отцом часто ссорятся.

Мы садимся в элегантный мерседес судьи Эдвардса, блестящий, как черное стекло. Плотные сиденья из дубовой кожи холодят снизу мои бедра. Судья Эдвардс молча включает подогрев сидений и выезжает на шоссе.

Если судить по нашему общению, с таким же успехом мы могли бы быть в космическом вакууме. Больше слушай, меньше говори. Это шепчет доктор Мендес в моем сознании. С этим нет проблем, док .

Примерно через десять минут мы подъезжаем к Шелби Боттомс Гринуэй, асфальтированной дороге длиной в несколько миль вдоль реки Камберленд, по которой люди бегают, катаются на велосипедах или выгуливают собак. Я был здесь пару раз.