Меган Миранда - Идеальная незнакомка

— «Хилл-Крест»?

Я знала этот комплекс, чье название означало «вершина холма». Он выглядел каким-то неуместным — построенный на вырубленном участке леса, с уродливой вывеской у обочины, ни холмов, ни вершин поблизости. Там обитали те самые чужаки, на которых жаловались местные. Своего рода пропуск, выданный этим чужакам — владельцам солидных домов на новом земельном участке.

— По-моему, да. Бетани говорила о жилом комплексе, а я других по соседству не знаю.

— Далековато от места, где ее нашли, — заметила я.

Комплекс находился по другую сторону главной дороги, на приличном расстоянии от озера, на улице, ведущей не к воде, а к шоссе.

— Для прогулки не так уж и далеко, — возразила Марта. — Я видела там Бетани и раньше, она кормила уток. Так мы и познакомились. По той дороге как раз можно выйти к домам на другой стороне озера.

— Почему никто не подвез Бетани обратно? Темень ведь стояла непроглядная.

— Почему одни бродят украдкой по ночам? А другие переезжают в эти новостройки? — Марта покачала головой.

Город был полон людей, мечтавших начать жизнь сначала. Я, Эмми, Бетани Джарвиц. Сколько еще народу отчаянно бежало сюда от чего-то? Сколько народу надеялось, что деревья спрячут их под своими кронами, а горы отгородят от внешнего мира?

— Мне пора, — сказала я. — Можно я оставлю вам свой номер? Пожалуйста, сообщите, если она очнется. Если что-то изменится. Прошу вас.

Марта взяла у меня листок бумаги.

— Конечно. В городе стало очень много приезжих. Сплошные незнакомцы. Раньше такого не было.

Кого она имела в виду — Бетани или меня? Возможно, Марта, как и мои ученики, тоже считала, что преступник — приезжий, а вовсе не Дейвис Кобб?

— Ну, я рада, что мы с вами теперь знакомы, — проговорила я.

Марта улыбнулась. Зубы у нее были неровными, кожа на скулах — тонкой, как бумага, однако у меня мелькнула мысль: хорошо иметь в союзниках такую вот Марту, которая сидит здесь, охраняет. Она не допустит, чтобы с одинокой девушкой в больничной палате произошло что-нибудь еще.

До визита Кайла оставалось совсем немного времени. Дома я быстро сменила рабочую одежду на джинсы и подобрала волосы наверх.

Кайл приехал ровно в пять, что вызвало у меня улыбку. Он умел точно рассчитать, сколько времени займет дорога до того или иного места, и мне это нравилось. Я наблюдала за Кайлом сквозь стеклянные двери. Вот он внимательно осмотрел окрестности, вот замер на подъездной дорожке. Что привлекло его внимание? Моя улыбка увяла. Днем я эти двери любила: изнутри прекрасно видно улицу, а снаружи не видно ничего в доме. Но в темноте ситуация менялась с точностью до наоборот.

На Кайле были темный пиджак и светлая рубашка — униформа, видимо; шагал детектив Донован размеренно и неторопливо, на крыльцо поднимался через ступеньку. Жевал резинку. И впервые казался взволнованным. Или встревоженным. Я и сама была на грани, чувствовала, как увязаю в этой истории все глубже.

Я раздвинула двери, выдавила из себя непринужденную улыбку в ответ на улыбку гостя. Однако, как только Кайл вошел, его нервозность растаяла, и моя тоже. Было приятно смотреть на него немного снизу, вдыхать запах мятной жевательной резинки, ощущать легкое прикосновение к талии, когда он меня обходил. Я влипла.

Кайл сел, я налила ему воды. Даже спиной я ощущала на себе его взгляд. Мне вдруг расхотелось начинать серьезный разговор. Копы похожи на журналистов — умеют расставлять приоритеты.

Я намеренно не садилась, тянула время.

— Как ваши дела? — спросил Кайл.

— Хорошо, учитывая обстоятельства.

Он кивнул, сел прямо.

— По поводу обстоятельств… Хочу кое-что показать.

— Давайте. — Я опустилась в кресло напротив.

Кайл придвинул ко мне фото мужчины.

— Вы видели этого человека раньше?

Переключатель щелкнул, поехали.

У мужчины были волосы песочного цвета, длиной чуть выше плеч; узкое угловатое лицо и тускло-серые глаза.

— Это он. Кавалер Эмми. — Наши с Кайлом глаза встретились, он склонил голову набок. — Джим.

Однако Кайл явно не разделял моего энтузиазма. Уголки его губ поползли вниз.

— Джеймс Финли. Действительно работал в «Брейк-Маунтин», как вы и предполагали. Именно он перестал выходить на работу, именно ему нашли замену.

— О… — протянула я. Не Эмми, значит. Никаких следов Эмми. — Все равно, это ведь зацепка?

— Вы с ним когда-нибудь разговаривали, Лия?

— Только по телефону. Записывала сообщения для Эмми.

— А лично?

— Нет. Я видела его лишь несколько раз, когда он уходил. Или высаживал Эмми возле дома.

— Джеймс Финли привлекался за правонарушения, — произнес Кайл, и я окаменела. Он поднял руку. — Не насилие, нет-нет. Но привлекался.

— Какие правонарушения?

— Проникновение со взломом, подделка чеков, нарушение общественного порядка в нетрезвом виде. Классика для всяких отбросов общества.

— Думаете… — Я сглотнула. — Думаете, он с ней что-то сделал?

— Я не знаю, что думать, Лия. Мы уже занимаемся Финли. Его привезут в участок и допросят.

Я поставила локти на стол, сжала большими пальцами виски. Джеймс Финли бывал в моем доме. Здесь. Может даже, пока я спала. Может, стоял прямо за дверью спальни. Вдруг Финли подсмотрел, как Эмми прячет ключи под крыльцом? Вдруг разозлился на нее — за непостоянство, за привычку забывать старых знакомых?

Я должна была заметить. Она должна была заметить. Что я знала об Эмми и Джиме как о паре? Я попробовала вспомнить, задним числом отыскать настораживающие признаки.

…Раннее утро, меня разбудили тихие голоса из спальни Эмми, мужской смех.

— Ш-ш, тебе пора, — сказала она, твердо и решительно.

— Точно? — Вновь смех.

Зазвонил мой будильник, я ждала у себя в комнате. Ждала, пока мужчина уйдет. Ждала, пока стихнут его шаги в коридоре. Я вышла, как только услышала стук закрывшейся двери; гость оставил за собой запах сигарет и меда — тяжелый, сладковатый. Я наблюдала сквозь раздвижные двери, как незнакомец натянул пиджак, заправил за ухо длинные волосы. В стекле позади меня возникло отражение Эмми.

— Моя машина сломалась, и он меня подвез, — заявила она.

— Эвфемизм? — рассмеялась я.

Я посмотрела на ее отражение, увидела, как на лице расцветает улыбка, услышала смех Эмми за мгновение до того, как он прозвучал.

— Джим, — сообщила она, будто я у нее выпытала.

Я смахнула это имя в архив, к списку других, ничего не значащих имен: Джон и Кертис, Леви, Тед и Оуэн — сказано и вскоре забыто.

Новый кавалер позвонил в тот же день, попросил к телефону Эмми и назвался, а я едва не сказала: «Она тебе не перезвонит. Забудь».

Поэтому я была удивлена, увидев Джима вновь — и вновь. Я удивлялась, когда его машина тормозила на нашей подъездной дорожке и высаживала Эмми. Когда голос Джима слышался рано утром или среди ночи. Когда Эмми не отрывалась от него, уснувшего, и не стучала ко мне в поисках спасения. Когда я царапала имя Джима на клейких листочках и прихлопывала их к стене, а Эмми потом тихо, неразборчиво говорила по телефону, унеся его подальше, на всю длину шнура…