Виктор Пронин - Ночь без любви. Повести

Таня налила себе чай, отхлебнула несколько раз.

— Костя, ты подтолкнул Анатолия за руль. Я тоже выгляжу не совсем… И уже поэтому мы с тобой не можем вести себя, как нам хочется.

— Другими словами, я должен отказаться от всего ради спасения Анатолия?

— Почему же от всего, Костя?

— Отвечаю… Анатолий — начальник строительного управления. Высшее образование. Квартира. Ставка. Персональная машина. Дача. Путевки. И прочее. Он на коне. Ты через два года заканчиваешь институт. Диплом, высшее образование и… И тогда уже никто не помешает тебе сесть на своего коня. Анатолий поможет. Он мужик ничего, поможет, даже если к тому времени вас уже ничто не будет связывать. Я — водитель. Как ты думаешь, мне хочется подняться хотя бы на одну ступеньку? Я могу на это надеяться, к этому стремиться, об этом мечтать? Или мне всю жизнь возить вас в разные места? А когда я вам надоем своим осуждением, своей гордыней и спесью, вы смените водителя. А я буду возить других…

— К чему все это?

— А к тому, что, имея труп за спиной, мне никогда не подняться с низшей ступеньки. Никогда, Таня! А, скажут, это тот самый, который человека насмерть задавил… И опять, вопрос со мной решен на несколько лет. Хорошо! Допустим, я сидел за рулем. Допустим. Анатолий остается в своем кабинете, в очередной вечерок уже не я, а кто-то другой повезет вас в аэропорт… Я в это время буду мыть железки в гараже, если, конечно, меня не посадят, если сочтут, что мне можно доверить это важное дело.

— Так. — Таня отпила из своей чашки еще несколько глотков, поднялась, сняла с вешалки куртку. — Все ясно. Ты, конечно, прав. В том-то и дело, что ты прав. Нельзя брать человека за горло. Спасибо за чай. Приятно было побеседовать. Я пойду. Пока.

— Оставайся… Потолкуем… О том, о сем… А?

— Не могу… Анатолий ждет… Он рядом, здесь, в машине.

— Что ж не зашел?

— Он уже говорил с тобой… И потом… Я подумала, что нам лучше поговорить без него.

— Так… Тебя, значит, послал… Растает, мол, у Кости душа, не сможет Тане отказать… Да?

— Не знаю… Возможно.

— А ведь дешевый расчет, Таня? Ничуть не лучше моих обид, осуждения, молчания…

— Возможно, — повторила Таня, пожав плечами.

— Выходит, когда нас прижмет, все мы становимся примерно одинаковыми?

— Как знать, Костя, как знать… — повторила Таня. У самой двери она обернулась. — Видишь ли, ему ничего не оставалось.

— Разве человек, зажатый в угол, имеет право на все? И все ему списывается?

— Костя… — медленно проговорила Таня и замолчала, словно не зная, стоит ли говорить дальше. — Ты ведь тоже был зажат в угол… Помнишь, когда угнал машину…

— Я ее не угонял! Взял без спроса — да. Но она мне нужна была позарез.

— Понятно… Если позарез, значит, можно, да? Тебе задержали как угонщика. Была небольшая погоня, как мне помнится, протокол, выяснение личности — все как положено, Костя. И привезли, вернее, доставили тебя в город как задержанного угонщика.

— Но я им не был!

— Ты им не стал… После того как Анатолий сказал в милиции, что сам послал тебя. И оформил путевку задним числом. И получил выговор за использование машины в корыстных целях. Он тебе об этом не напоминал, Костя? Я спрашиваю, во время сегодняшнего разговора он напомнил об этом случае?

— Нет.

— Видишь, как получается… Не стал он тебе об этом говорить. И мне не сказал…

— Так уж и не сказал?

— Не сказал, Костя. Хотя тебе в это трудно поверить. Честное слово. Ты тут многое упомянул, а у него такой козырь, такой козырь… И молчит. Как ты думаешь, почему?

— Козырь лучше приберечь…

— Но решается-то все сейчас! Ты, конечно, поступай как знаешь… Вообще-то мы все можем поступать, как нам хочется. Я пошла, Костя.

Таня запахнула куртку и вышла на крыльцо. На дороге смутно темнело продолговатое пятно машины. Огни были выключены, и казалось, в ней никого нет. Но когда Таня подошла, задняя дверца открылась. Вспыхнули фары, и машина медленно тронулась с места.

Выключив свет, Костя стоял у окна и смотрел на удаляющиеся огни. Когда они скрылись за поворотом, он сел к столу.

Выпил в темноте чай, как-то замедленно, словно через силу, надел куртку, вышел на крыльцо. Прижавшись затылком к холодной балке, он смотрел в глубину шуршащего дождем двора.

— Все, Костя, — проговорил он. — Пора. Пора, Костя. Пора… Пора… Надо что-то делать… Спасать надо… Спасаться надо…

Он прошел к сараю, раскрыл ворота, включил свет. Машина стояла, будто горем убитая. Осторожно выехав из сарая, он свернул со двора на улицу и привычно направился к дому, где жил Анатолий. Машина, подчиняясь его настроению, шла раздумчиво, объезжала лужи, выбоины, словно колеблясь, словно все еще не приняв окончательного решения.

Остановившись под большими деревьями, Костя вышел из машины. Знакомое окно светилось, а сам Анатолий темной тенью выделялся на фоне занавесок. Услышав шум мотора, он подошел к окну и, конечно, узнал свою машину. Когда Костя поднялся на третий этаж, Анатолий молча пропустил гостя, запер дверь, стараясь, чтобы замок не щелкнул слишком громко.

— Выпить хочешь? — спросил он уже на кухне.

— Нет, — Костя показал рукой в сторону окна — там, на улице, стояла машина.

— Ах, да… Я и забыл. Кто-то должен оставаться трезвым. Не думал, что ты приедешь. Не думал.

— Приехал. Хотя, честно говоря, нельзя мне было садиться за руль этой ночью.

— Почему?

— Теперь уже ничто не помешает вам с Таней сказать, что я совершил наезд, сбил человека, что вы с ней действительно сидели сзади.

— А что нам помешало сделать это раньше?

— Мешало, — вздохнул Костя, присаживаясь к столу. — Когда вы, Анатолий Васильевич, загнали машину в сарай, на руле, на рычагах, на дверце остались отпечатки ваших пальцев… Сейчас их там нет. Сейчас там уже мои отпечатки. Раньше мне легко было доказать, что за рулем в момент наезда находились вы, а теперь не могу.

— Да… Все-таки, Костя, ты думаешь на пару ходов дальше меня… Мне бы и в голову не пришло. Так вот почему ты не хотел садиться за руль.

— И поэтому тоже. Ведь вы тогда открыто пригрозили, что все спихнете на меня…

— Да ладно тебе! Ляпнул сгоряча, не каждый ведь день человека сбиваю.

— Пока машина стояла в моем сарае, я был в полнейшей безопасности.

— Ты и сейчас в безопасности.

— Почти, — обронил Костя.

— Ладно, хватит об этом. Таня рассказала мне о вашем разговоре, — сказал Анатолий, присаживаясь к столу. — В двух словах, правда, но подробностей я и не спрашивал. Ты прав, конечно… Каждый должен думать о себе сам.

— Нет, я не прав. Люди не могут вести себя так, словно между ними ничего не происходит. Я имею в виду не только нас троих, вообще все люди повязаны… И никому от этого не уйти.