Виктор Пронин - Ночь без любви. Повести

— Скажу, не перебивайте. Вы говорили, что мы… все трое… жили в каком-то согласии… чуть ли не в дружбе… И все у нас было хорошо… И только сегодняшний наезд разрушил наши отношения или…

— Он их не разрушил! Он их ужесточил!

— У нас и раньше не все было гладко… Может быть, это дешево звучит… Но с тех пор, как вы спасли меня, я уже не мог вести себя, как мне хотелось… И Таня, наверно, тоже… Да, благодаря вам я остался на свободе, но у меня нет возможности как-то отблагодарить… Разве что преданностью. А это уже не дружба, это что-то другое… Я езжу по вашим приказаниям, увожу, привожу… Никогда не напоминаю о своем времени, о самочувствии, о своих желаниях… Это можно назвать как угодно… Но я расплачиваюсь. И вы это принимаете. Если уж откровенно.

— Так… — Анатолий сидел напротив Кости, подперев щеку. — Таня тоже расплачивается?

— Наверно… Хочет она того или нет.

— Ты — преданностью, а чем она?

— У нее свое…

— А если я сейчас выброшу тебя в это окно?

— Будет еще одна жертва.

— А что… Семь бед, один ответ!

— До семи еще далеко, Анатолий Васильевич. Вам придется поднатужиться.

— Поднатужусь!

— Вот видите… Я позволил себе приблизиться к вам на одну ступеньку… И вы уже готовы меня в окно выбросить.

— Дело не в этом, Костя. Ты сказал пошлость. О Тане. И нечего придуриваться. Понял?! Если я рассказал о наших с ней отношениях, это не дает тебе права…

— Дает.

— Это почему же?!

— Потому что я люблю ее.

— Что?!

— Вы почувствовали себя слегка уязвленным, да, Анатолий Васильевич?

— Заткнись! — Анатолий подошел к окну и остановился спиной к Косте. — Значит, ты думаешь, что Таня… что она несвободна со мной?

— Конечно. Она не хочет, чтобы ее доброе отношение к вам… Или, скажем, чуткое отношение, вы приняли…

— За что я могу это принять? — не сдерживаясь, закричал Анатолий.

— За расплату. Ей, возможно, не хочется, чтобы вы именно это принимали как плату за благодеяние. Ее сдерживает зависимость. Так тоже бывает.

— Не понимаю! Черт знает что!

— Все нормально, Анатолий Васильевич, все нормально. — Костя поднялся.

— Получается, что я, делая добро, рою себя яму?!

— Дело не в этом… Мы можем годами жить и не придавать значения, кто кому обязан, кто кому задолжал… Не мелочиться же в самом деле на каждом шагу. А потом что-то происходит… И все становится на свои места. И все вспоминают, кто кому должен, сколько, начинают соображать, чем можно расплатиться, чем расплачиваться нельзя… Ну, я пошел. И вот еще что… Решайте сами, кто сидел за рулем. Вам решать.

— Ты хочешь сказать…

— Да, Анатолий Васильевич. Принимайте решение.

Выглянув из машины, Костя увидел, что окно на третьем этаже светилось. На его фоне темнела неподвижная фигура Анатолия. Костя осторожно стронулся с места, но с каждым километром скорость увеличивал и, подъезжая к общежитию, уже с трудом остановился у подъезда.

Вахтер долго просыпался, кряхтел, шаркал по вестибюлю. Рассмотрев наконец сквозь стеклянные двери Костю, выдернул железный штырь.

— К Таньке, что ли?

— К ней.

— Второй этаж…

— Знаю. — Костя взбежал по лестнице, остановился у двери, постучал.

— Таня! Ты спишь? Можно войти?

— Входи!

— Привет, — сказал Костя. — Не разбудил?

— Ты меня еще вечером разбудил… До сих пор вот не засну. Вся ночь без сна…

— Слушай… Анатолий предлагал тебе выйти за него замуж?

— Ты бы хоть подготовил к таким вопросам. А то вот так с бухты-барахты…

— Предлагал или нет?

— Надо вспомнить… Мало ли кто мог чего предлагать…

— Таня, он предлагал тебе выйти за него замуж?

— Ну… Предлагал.

— А ты?

— Отказалась.

— Почему?

— М… Мало ли… Люблю другого. Например.

— Кого?

— Хотя бы и тебя. А что?

— Он сказал, что в аэропорту из-за тебя сел за руль… Это верно?

— Ты заметил — сегодня никто не врет. Ночь без вранья. Мне казалось, что он не сможет вести… И тогда поведешь ты. Вот и все. Ты всегда хорошо водил машину, мне и в голову не могло прийти, что с нами что-то случится. — Таня остановилась у окна, и, когда Костя подошел к ней сзади и взял за плечи, он поразился — ее худенькие плечи стали едва ли не самым сильным потрясением этой ночи.

— Я больше не отпущу тебя, — сказал Костя.

— Ты понимаешь, что говоришь?

— Вполне.

— А как ты решил поступить с Анатолием?

— Как скажешь.

— Значит, мне решать?

— Да.

— И ты согласен соврать?

— Совру. Твои волосы пахнут табаком.

— Не нравится?

— Ничего запах. Терпеть можно.

— Спасибо… Скоро утро.

— А знаешь… Я не уйду от тебя.

— Это в каком смысле? — Таня отстранилась, повернулась к Косте лицом.

— Во всех смыслах.

— А ты не торопишься?

— Тороплюсь. Утром меня возьмут.

— Да? Видишь, как получается, — проговорила она. — Я могла бы соврать и тем спасти Анатолия… Теперь я должна говорить правду, чтобы спасти тебя… Скажи мне, пожалуйста… Почему ты пошел в ресторан, зная, что в ящике есть сигареты?

— Мне показалось, что вам хотелось поговорить без меня, что я вам мешаю.

— Врешь!

— А на кой?!

— Ну… Врут по разным причинам — чтобы оправдаться, нажиться, выглядеть лучше…

— Для чего же вру я?

— Прости, Костя, но мне кажется… мне кажется, что у тебя всего понемножку.

— Оправдываюсь, наживаюсь, красуюсь… Да?

— Ты сказал, что ушел в ресторан за сигаретами только потому, что решил, будто нам с Анатолием нужно поговорить наедине? И никаких других причин у тебя не было?

— То, что меня просит начальник, — не причина?

— Нет.

— То, что вы лапаетесь у меня за спиной, а меня просите убраться хотя бы на время — не причина?

— Нет.

— То, что сигареты в ящике… Это попросту мои сигареты, а ему не грех купить и для себя — это не причина?! — Костя сорвался на крик.

— Нет, — тихо сказала Таня. — Нет. Я надеялась, что у тебя найдется хоть какое-то объяснение… Оказывается, его нет. Ты не можешь… Или не хочешь объяснить, почему ушел из машины.

— Все, что я назвал, — не объяснение?

— Нет.

— А что может быть причиной?

— Наверно, каждая из тех, которые ты назвал, но в других условиях… Нам нужно было поговорить без тебя? Но ведь мы весь вечер провели вдвоем, и лишняя минута ничего бы не изменила, не добавила… Тебя посылает начальник? К тому времени между вами действовали уже другие отношения… Начальником стал ты, поскольку Анатолий был пьян. Говоришь, в ящике лежали твои сигареты? Но ты же не куришь! В ящике лежали его сигареты, Костя… Я сама их покупала. Для него. Ты слышишь? Я их покупала для него. Мы лапаемся за твоей спиной? Но ведь я была рядом с тобой. Анатолий сидел сзади. Мы никак не могли лапаться. И то, что ты говоришь об этом, означает только одно…