Анна Малышева - Бессмертный грех

— Собственно, — не стал томить меня он, — дело к тебе не столько у меня, сколько у Валентина.

Я опять чертыхнулась про себя. Конечно, все наши начальники называют друг друга на «ты» и по именам, оставляя «вы» и отчества подчиненным.

— Слушаю вас, — вежливо сказала я.

— Вас зовут Саша, правильно? — спросил Валентин какой-то и почему-то насмешливо улыбнулся. — И вы много лет занимаетесь криминалом?

— Боже сохрани! — Я испуганно замотала головой, быстренько приняв на вооружение его насмешливый тон. — Я абсолютно законопослушный человек. Или вы намекаете на тот случай, когда я в детском саду украла булочку из буфета? Поверьте, это было один-единственный раз. К тому же булочка принадлежала мне по праву, но меня оставили без сладкого за то, что я отказалась есть манную кашу. Гадкую холодную кашу с комочками. Скажите, разве это справедливо?

— Годится. — Валентин неизвестный кивнул Колосу. — Она мне нравится. Беру.

— Вы собираетесь на мне жениться? — обрадовалась я.

— Нет. — Генеральный директор отрицательно помотал головой. — Я женат. А вас я собираюсь попросить о помощи.

— Нет. — Я приняла скорбный вид. — Нет, ничего не выйдет.

— Почему? — Генеральный опешил.

— Потому что начальство не просит, а дает указания. Я точно знаю.

— Да, верно, — согласился он. — Но иногда начальство принимает человеческий облик. Редко, но бывает. Так что не откажите.

Я кивнула.

— Видите ли, Саша, у меня большие неприятности. Боюсь, связанные с криминалом. Предвижу ваш вопрос — почему я не обращаюсь в компетентные органы?

Я сделала большие глаза и протестующе замахала руками — как, неужели я похожа на человека, способного задать такой глупейший вопрос?

— Да, вы правы, — продолжил генеральный, совершенно проигнорировав мою пантомиму, — всегда стоит обращаться по адресу. Но беда в том, что мои… подозрения, или, точнее, догадки, очень невнятны, расплывчаты. Я даже не могу толком сформулировать, что меня тревожит. Знаю только, что мне грозит серьезная опасность.

Интересное кино. С детства люблю такие поручения: пойди туда, не знаю куда… Любимая фенька моего бывшего начальника по кличке Майонез — заведующего отделом происшествий в «Курьере». Он так и говорил: «Нам нужна кровавая сенсация с патологической подоплекой и откровениями маньяка. Иди и найди такую сенсацию, Митина, если ты, конечно, профессионал. Срок на поиски — три часа».

«Что ты страдаешь? — утешал меня Сева Лунин, когда я тоскливо приучала себя к мысли о собственном непрофессионализме. — Пойди и кроваво зарежь кого-нибудь, а потом откровенно во всем признайся».

— Так… Что именно вас тревожит, Валентин… — Вместо отчества я пробормотала какую-то абракадабру, гремучую смесь согласных букв, как будто мой рот был забит под завязку той самой манной кашей из детсада. Внятно я произнесла только последние два звука, резонно рассудив, что все или почти все мужские отчества заканчиваются на «ич».

Генеральный легко проглотил подобное обращение.

— До нашей с вами новой газеты я работал директором Издательского дома «Интерьер», если вы не знаете. Там-то все и началось. Сначала я заметил, что кто-то роется в моих файлах. Я очень аккуратный человек, меня на прежней работе прозвали «Человек в футляре». Все на местах, все в срок, все правильно.

— Так не бывает, — не поверила я.

— Бывает. Я немало лет прослужил в армии, а служба чрезвычайно дисциплинирует. Да и в детстве отличался повышенной пунктуальностью.

— А как же вас занесло в журналистику? — спросила я.

— Не совсем в журналистику. Я занимаюсь финансами. Творчество, знаете ли, творчеством, а деньги деньгами.

Я хотела возразить, что творчество и деньги — вещи очень даже совместные и, хочется верить, неразрывные, но благоразумно промолчала.

— Для издания газеты нужны деньги, — многозначительно произнес генеральный, и я чуть не взвыла от досады. Сейчас он начнет рассказывать, что еще нужны бумага, типографская краска, верстальщики и прочия, прочия.

— Неужели? — изумилась я.

— Понимаю ваш скепсис, Саша. — Генеральный вздохнул. — Более того, допускаю, что такие сухари и педанты, как я, вам не слишком приятны. Но, поверьте на слово, финансовые дела лучше удаются скучным и занудливым типам. Иначе можно прогореть.

— Не скромничай! — встрял в нашу беседу Колос. — Управление финансовыми потоками — дело очень творческое, требующее большого ума.

— Возможно, — скромно согласился генеральный.

— Так что же там у вас случилось? — не выдержала я. — Кто-то залез в ваш компьютер, и?..

— Залезал неоднократно. При том, заметьте, что все папки и файлы у меня надежно заперты и вскрыть их весьма непросто.

— Такой сложный пароль?

— Нет, простой — имя жены, но надо же догадаться.

— Ну, хакеров в нашей стране как грязи, — сказала я. — А что касается интереса к денежным файлам, то он тоже вполне закономерен. Вот, я знаю, налоговая полиция обожает туда заглянуть, или…

— Да, я тоже так подумал сначала. Налоговая полиция, конечно, вряд ли, но конкуренты или просто любопытствующие из числа коллег — интересно же, что там с финансами творится и как деньги движутся. Но потом заметил, что рылись также в моих бумагах, вещах… — он смущенно кашлянул, — даже в продуктах.

— В чем?

— В моем кабинете стоял холодильник. Я не всегда успевал пообедать и имел привычку перекусывать прямо за работой. Знаете, в армии привыкаешь к режиму… да, извините, я уже говорил. Так вот, в моем холодильнике всегда были сыр, масло, колбаса, паштет, майонез…

Я заскучала. Вдруг его холодильник был забит до отказа? А у меня еще столько дел сегодня. Но на майонезе он почему-то сбился, видимо, в знак уважения к моему бывшему начальнику.

— Да, и много еще чего. Так вот, продукты лежали не на своих местах, колбаса была завернута по-другому, от сыра вообще отломили кусочек.

— Так это голодные журналисты! — с ходу раскрыла я преступление века. — Милое дело — залезть в холодильник к начальнику…

— …и для того, чтобы отгрызть кусочек сыра граммов на десять, они преодолели приемную, где сидит секретарь, вскрыли мой кабинет, который закрывается на три замка.

— Голод еще не до того доведет, — механически брякнула я.

— А почему съели-то так мало?! — возмущенно вскрикнул генеральный. — Там еще колбаса была, паштет…

— Да-да, и майонез, — поддакнула я. — Наверное, вы правы. Скажите, Валентин Брбрбрбрюбрич, а про вас не ходило каких-нибудь таинственных слухов? Например, что вы храните у себя крупные бриллианты? Заталкиваете их в колбасу или в паштет?

— Нет. Слухи ходили самые примитивные. «Человек в футляре» и все производные от этого. И вот еще, что важно, — тот, кто залезал ко мне, действовал очень осторожно. Если бы я не был таким педантом, то никогда ничего бы не заметил. Скажите, нормальный человек помнит, как он накануне завернул кусок колбасы? Нет? А я помню.