Анна Малышева - Бессмертный грех

— Сева! — В голосе Лизы зазвучал металл. — Ты меня знаешь!

Сева покорно отодвинулся на два метра и затих.

— Он — капитан МУРа, — трагическим шепотом сказала я на ухо Лизе. — Его нанял Пожарский.

— Нанял? Зачем?

— Потому что Пожарского дважды пытались убить. Если бы не Гаврилыч, то сегодня мы оплакивали бы генерального.

Не успела я договорить, как стены задрожали от громового хохота, доносившегося из коридора.

— Да, — Лиза вздохнула, — оплакивать мы умеем. Так Гаврилыча что — отравили?

— Да, он спер бутылку пива из холодильника Пожарского. Вася говорит — туда накачали яда.

— Ой! — Лиза зажала рот рукой. — Он ведь и нас угощал!

— Предположительно, убийца окопался в службе генерального.

— Так давай их позовем? — оживилась Лиза. — Ничто так не сближает и не срывает маски, как общие пьянки. Я правильно говорю?

— Правильно. Но важно, чтобы они не насторожились. Не спугнуть, понимаешь?

— Нет, ты меня сегодня просто затравила. — Стилль подмигнула обиженному Севе. — Пойдем прогуляемся, истерик? Позовем в гости тех, кто еще торчит в редакции.

— Это еще зачем? — недовольно поморщился Сева. Действительно, в комнате и так было невыносимо тесно.

— Затем, что в такой божественный вечер не должно быть несчастных и одиноких. Не жадничай, Всеволод. Представь, сидел бы ты сейчас один-одинешенек, грыз сухарик и запивал водичкой из-под крана… Пошли, жадюга, осчастливим какого-нибудь полуночного труженика пера.

Лиза с Севой вернулись минут через пять. А с ними — все тот же Ромашин (он приветливо помахал мне рукой, а я старательно сделала вид, что страшно удивлена его появлением) и еще парочка таких же рослых, светловолосых и весьма привлекательных мужиков. Надо же, как меняются люди, когда вылезают из-за письменных столов. Полчаса назад, глядя на их вспотевшие от усердия макушки, я и помыслить не могла, что они такие красавцы. По экстерьеру, что ли, Пожарский подбирал себе службу? Ах да! К ним же клиенты ходят, любящие красоту и блеск.

— Господа! — Лиза три раза хлопнула в ладоши. — Совершенно случайно, в темноте коридоров, мы с Всеволодом… Где он? А! Вот! Поприветствуем Всеволода, прошу! Так вот, мы встретили этих восхитительных молодых людей. Представляете? Пока мы здесь развлекаемся, они, наоборот, проливают кровавый пот и трудятся, трудятся, трудятся, как рабы на плантации сахарной свеклы… то есть, извините, тростника. Да, точно, там свекла не растет. Итак, внимание, наши гости Николай, Владимир и Игорь. Ура! Поприветствуем трудоголиков наших дней. А каждый трудоголик — что? Правильно, стремится стать алкоголиком. И потому — водки гостям, и побольше.

Я затаив дыхание слушала Лизин бредовый монолог и наслаждалась. Хай-класс! Могу представить себе, как в темноте коридоров она безошибочно и совершенно случайно нашла дверь коммерческой службы, заглянула туда — и вот трое из четырех подозреваемых перед нами. Пора приступать к работе.

Как всегда в первой половине ночи, старшему оперуполномоченному снилась Саня. Она тихо и смиренно заглядывала ему в глаза и повторяла: «Ты прав, Васенька». А он грозил ей пальцем и говорил: «Что б мне — ни-ни, поняла?» И Саня кивала: «Поняла. Как скажешь».

Так что телефон зазвонил совершенно не вовремя. Василий нащупал в темноте трубку, кашлянул в подушку и рявкнул:

— Какого черта, я в отпуске!!! — Получилось хорошо — грозно и доходчиво.

— Извините, Василий, ради бога, уже поздно… — Трубка страдальчески задышала.

«Не из управления, — подумал Коновалов. — У нас таких интеллигентных голосов с роду не водилось».

— Кто это? — спросил Василий хриплым со сна голосом. — Кто говорит?

— Это Мохов. — Послышалось деликатное покашливание. — Еще раз прошу прощения…

— Что случилось? — Василий дотянулся до выключателя и зажег свет. — Что?!

— Понимаете, — продолжал мяться Мохов. — Не уверен, что потревожил вас не зря… Возможно, я ошибаюсь…

— Да говорите же! — в нетерпении крикнул Василий.

— Я заметил еще вчера, но сам себе не поверил. Но сегодня вечером я имел возможность удостовериться… Короче, в моих бумагах тоже кто-то рылся. Как и у Валентина. И в вещах.

— О, блин! — Василий хотел сказать: «Какого же фига вы звоните среди ночи? Неужели нельзя подождать до утра», но вовремя вспомнил о сумме обещанного гонорара и смягчил формулировку. — Я понял, Юрий Сергеевич, завтра с утра займусь вашими проблемами. Точнее, уже сегодня.

— Это еще не все. — Мохов трагически засопел в трубку. — Мне сейчас звонили из милиции… Десять минут назад в моей квартире сработала сигнализация.

— И?

— Они приехали, но никого не застали. Но сказали, что замок пытались вскрыть. Вот такие дела.

— А вы сейчас где, в редакции? — уточнил Василий.

— Да.

— Мне приехать прямо сейчас?

— Нет, что вы! — запротестовал Мохов, но в его голосе явственно слышались сомнения.

«Сейчас передумает, — с отвращением сказал себе Василий. — Сейчас потребует, чтобы я явился».

Повисла тяжелая пауза.

— Хорошо. — Старший оперуполномоченный, кряхтя, сел в постели. — Я сейчас приеду.

— Стоит ли? — Мохов не смог скрыть радость. — Очень любезно с вашей стороны.

Главный редактор быстро бросил трубку.

«А отпуск удался, — отметил Василий. — Ноябрь, холод, грязь, дожди, труп электрика, бессонные ночи. Именно так я и мечтал отдохнуть. И, похоже, простенькая халтурка оборачивается серьезными проблемами. То-то Леонид обрадуется».

Мохов встретил Василия при входе в здание редакции. Сонный вахтер изо всех сил таращился на них и, прикрывая рот ладонью, с подвыванием зевал.

— Спасибо! — Главный редактор долго тряс Василию руку. — И простите меня. Я, знаете ли, растерялся.

Они поднялись в кабинет и присели все у того же журнального столика.

— Рассказывайте поподробнее. — Василия познабливало от недосыпа. — И… коньячку, что ли, налейте.

— Вот, пожалуйста, угощаетесь. Лимончику? Так вот, видите стопку документации? Я точно помню, что самые срочные бумаги вчера положил сверху, чтобы утром с них и начать. А сегодня утром они оказались в середине папки. И еще — мои рубашки… В шкафу… Я всегда держу на всякий случай несколько чистых рубашек, ну, пригласят к инвесторам или приедет важная делегация. Бывает, так набегаешься к середине дня, что рубашка превращается в тряпку. А тут — все под рукой, переоделся — и порядок. Так вот — видите?

Мохов достал из шкафа светло-кремовую рубашку и показал Василию угол воротника.

— Видите желтое пятно? Как будто кто-то грязным пальцем подержался.

— Его точно не было раньше? — спросил Василий, рассматривая пальцевую отметину.

— Точно. Я позавчера вечером гладил эту рубашку. Жена в командировке, приходится самому.