Владимир Гриньков - Когда умирает ведьма

— А как же Павлик? — спросила вдова и посмотрела вопросительно, словно она сама не знала, как ей с самой собой договориться, и вся надежда была только на Пахаря.

— П-Павлик, — пробормотал майор, сбившись с мыслиПо-по поводу Павлика. Да, я то-тоже об этом думал, К-Катенька. Мне все в-время к-кажется, что он нас в-видит… Оттуда…

Он показал куда-то в потолок.

— Видит, — завораживающим эхом отозвалась вдова.

— И я всегда стараюсь делать т-так, — сказал Пахарь, — чтобы он знал, что ты не од-дна, что т-тебя защитят, что тут есть к-кому о тебе позаботиться. Я ведь еще вот п-почему к тебе с этим п-предложением п-пришел, — заговорил он увереннее, собрав, наконец, воедино разбежавшиеся было мысли. — Это и ради п-памяти Павлика тоже. Он мой б-боевой т-товарищ, мы ж в-вместе, Катенька, ты п-помнишь, это же служба. Т-там один за всех, и все за одного, это не п-пустые слова, п-поверь, это закон нашей жизни.

Тут его красноречие иссякло и он умолк. Вдова тоже молчала. Пахарь нервно дернул кадыком.

— К-Катя! — сказал он дрогнувшим голосом. — Что т-ты скажешь? Как п-посмотришь на то, если мы б-будем вместе?

— Да, — отозвалась вдова. — Вместе. Я согласна…

— Катенька!!! — задохнулся от счастья Пахарь.

Привлек к себе вдову и осыпал ее поцелуями. Она внешне сохраняла безучастность, но когда Пахарь целовал ее в губы, она ему отвечала влажным теплым поцелуем. Как-то незаметно для них обоих они оказались на диване, Пахарь жадно ласкал молодое тело вдовы, она ему не препятствовала и даже помогла поднять повыше зацепившееся за что-то и не желавшее задираться платье, и благодарный Пахарь шептал исступленно:

— М-милая моя! Милая!

А в голове у него билось, очень ему мешающее: «Павлик! Прости меня! Прости, Павлик!». Но он справился и с этим, потому что очень хотел довести их с Катериной траектории движения навстречу друг другу до точки соединения, за которой две эти траектории превратятся в одну на двоих. Катерина ему помогала с исступлением, которое и радовало Пахаря, и пугало одновременно. Он был ласков с ней, она возбуждающе охала, и только уже в самом конце, когда Пахарь зарычал победно, она вдруг расплакалась, вспомнив, наверное, о своем несчастном Павлике.

— Ну что ты! — успокаивающе забормотал почувствовавший себя виноватым Пахарь. — Н-ну зачем ты, в самом д-деле!

— Да, — шептала вдова сквозь слезы. — Чего уж теперь. Мне с самого начала надо было как-то так, на расстоянии. Не позволять никому и вообще не давать повода. А если уж случилось, так что же…

Пахарь принялся ее успокаивать, тем самым старательно заглушая чувство собственной вины, гладил вдову по волосам, как маленькую девочку, и был он убедителен и нежен. В конце концов он снова возбудился, и на этот раз вдова ему тоже не препятствовала, но только опять заплакала в конце.

— Мне так себя жалко! — говорила она сквозь слезы, некрасиво по-детски кривя губы. — Ну за что мне такая жизнь!

— Это н-надо п-пережить, — бормотал Пахарь, потому что ему больше нечего было сказать.

Он так устал от волнений и сегодняшнего дня, и предшествующих дней, что у него едва ворочался язык. Он чувствовал, что засыпает, и прижимался к Катиной груди, где ему было и спокойной, и тепло.

Катя поднялась, оставив Пахаря на диване.

— Ты куда? — спросил он сонно.

— Я сейчас, — ответила она. — Спи!

Вышла на кухню, открыла все конфорки газовой плиты и в духовке тоже газ пустила, после чего вернулась в комнату и легла рядом с Пахарем.

— Павлик сам нам скажет, — прошептала вдова. — Кто виноват перед ним, а кого он прощает.

— Да, — отозвался пребывавший в полудреме Пахарь. — П-Павлик был хороший. Он простит.

— Что ж ты нас в тот раз про Дашу не предупредил, — попенял частный детектив Пахарь. — Я как ее лицо увидел — чуть не обмочился.

— Так я ж не знал, — сказал Шура. — Что вы такие нервные. Ладно, что за вопросы у вас?

Они сидели на знакомой им скамье на Гоголевском бульваре. Шура надел солнцезащитные очки. Солнце действительно было яркое. Свежевыпавший снег блестел. Все очень естественно получалось с очками.

— Ты говорил, что Можаев с тобой не обсуждал убийство Тропарева, — напомнил частный детектив Пахарь.

— Так! — напрягся Шура. — Вот только про убийство мы говорить не будем!

— А Даша мне сказала, что Сергей говорил ей о том, что убьет Тропарева, — спокойно сообщил Пахарь.

Шура посмотрел недоверчиво.

— Да, — подтвердил Пахарь. — Она сказала, что говорит так откровенно только потому, что Можаеву это уже не может повредить. Потому что его уже нет в живых и с него взятки гладки. Может быть, позвонишь ей, проверишь мои слова?

Шура растерянно молчал.

— Так что не будь святее Папы Римского, — посоветовал Станислав Сергеевич. — Судьбу Можаева надо прояснить. А никто не дает информации. Не у менеджера же вашего спрашивать. Он не скажет ничего. Даша рассказала все, что знала. А вот теперь я к тебе пришел.

— Я-то тут причем? — сказал Шура. — Серега действительно со мной не обсуждал. Он знаете в каком был состоянии!

— В каком? — быстро спросил Пахарь.

Шура задумчиво потер щеку, вспоминая.

— Полный атас! — подобрал он приличествующее моменту определение. — В стопоре был Серега!

— Он в тот день работал, когда это все случилось?

— Нет. Выходной. Если бы работал — он бы Тропарева прямо здесь и замочил бы.

— А когда ты его в клубе увидел? На следующий день?

— Да. Но ему работать все равно не дали. Увели в администрацию, туда сразу Калмыков примчался.

— Зачем?

— Все-таки его заведение. И вдруг такое случилось. Боялся, наверное, что Серега пойдет крушить все подряд. Успокаивал, в общем, как мог.

— Ну и как? Получилось?

— Типа того.

— А с каким же это таким подходом Калмыков подрулил к Можаеву, а? — вслух задумался Пахарь. — Все-таки Калмыков и Тропарев получаются почти что компаньоны, один заведение содержит, другой в это заведение девчонок поставляет. А Можаев перед ними — кто? Просто наемный работник.

— Все-таки его сестра с Калмыковым спит, — напомнил Шура. — Так что Серега Калмыкову получается не чужой. Да и с Тропаревым у него были нелады.

— У Сереги? — заинтересовался Пахарь.

— У Калмыкова.

— Да что ты говоришь! — ожил Пахарь. — В контрах они были, что ли?

— Сначала все было ништяк. Ну, допустим, год назад — так это уж точно. Эти они были… как их… ну, работали вместе… Вы это слово сказали…

— Компаньоны?

— Во! Компаньоны! Они и дела вместе крутили. И вообще.

— А какие дела?

— Мы люди маленькие. Охрана, — объективно оценил свой статус Шура. — Нам никто ни о чем не докладывает, что у них там за дела. Но ведь видно, когда люди вместе бабки намолачивают! Правильно?