Владимир Гриньков - Когда умирает ведьма

— Все можно объяснить, — повторил свою мысль Калмыков. — Жизнь намного проще, чем люди порой себе придумывают.

Приобняв Наталью, сказал:

— Иди к себе.

— А ты? — заглянула в глаза Калмыкову Наталья.

— Я сейчас приду. Только предупрежу всех, что завтра рано встаем.

— Мы уезжаем все вместе?

— Все вместе, — кивнул Калмыков.

Он заглянул в комнату к Богдану. Тот сидел на кровати и выглядел пришибленным. Наверное, слышал разговор у двери и теперь униженно испивал чашу позора. Взгляд как у побитой собаки.

— Завтра рано утром выезжаем, — сухо произнес Калмыков. Не кивнул и не ответил. Чертов истукан! Калмыков вышел из комнаты, прикрыл за собой дверь. Уже не было ни Натальи, ни Дыр-Быр-Тыра. Михаил посмотрел на шефа выразительным взглядом сообщника.

— Девчонку проведаю, — беззвучно, одним лишь движением губ, сообщил Калмыков.

Михаил кивнул в ответ и остался на первом этаже. Сел на диван, вытянул свои длинные ноги.

Калмыков поднялся наверх. В гостиной горел свет. Свечи потушены. На столе беспорядок. Никто не удосужился убрать грязную посуду. Калмыков постучал в дверь Людиной комнаты. Тишина. Он постучал громче. Ни звука в ответ. Калмыков потянул за ручку двери и та поддалась, раскрывая темное пространство комнаты, где угадывалась кровать и что-то бесформенное на ней, но Калмыков не видел Люду. Он поспешно шагнул через порог, приблизился к кровати, потянул одеяло и увидел укрывшуюся с головой и сжавшуюся в комочек Люду. Отшатнулся и нервно засмеялся.

— Вы меня напугали, Люда!

— Холодно! — сказал она.

— Вы не заболели, Люда? — очень натурально озаботился Калмыков.

— Нет.

— А то тут такие морозы. Вы держитесь, Люда. Хорошо?

— Да.

— Спокойной ночи.

Она не ответила. Калмыков шагнул к двери.

— Прощайте, — тихо сказала ему в спину Люда.

И его обдало ледяным холодом, когда он услышал этот тихий голос.

Калмыков быстро вышел из комнаты. Свет в гостиной он выключать не стал. Спустился вниз. Михаил поднялся с дивана и смотрел на шефа вопросительно. Калмыков кивнул ему, ободряюще похлопал по плечу и скрылся в комнате Натальи.

Михаил вытащил руку из кармана. В руке был пистолет.

Микси рванулся. Он сидел в пижаме на диване в гостиной, не шевелясь, мать гладила сына по волосам и шептала ему что-то успокаивающе-убаюкивающее. Вдруг он вскинул голову и отстранился.

— Митя? — спросила по-фински мать.

Он ее не слышал. Поднялся и пошел к двери.

— Минне? — крикнула женщина. — Микси!

А он уже был в прихожей и натягивал прямо на пижаму свою куртку.

— Микси! Митя вартен?

Она не успела удержать Микси, потому что он выскользнул за дверь. Мать выбежала из дома. Темно и ничего не видно. Только слышно, как скрипит под его ногами снег.

— Микси!!!

Михаил без стука вошел в комнату, где находился Калмыков и Наталья. Калмыков посмотрел на Михаила вопросительно. Михаил, держа в правой руке пистолет, левой быстрым движением подхватил лежащую на постели подушку. Наталья, хотя с ней никто ничего не обсуждал, тем не менее оказалась прозорливее Калмыкова, что-то угадав по глазам Михаила, а Калмыков еще спросил растерянно:

— Что случилось?

Михаил ткнул ствол пистолета в подушку, которую поднял на уровень головы Калмыкова.

— Миша! Нет! — завизжала Наталья и попыталась загородить Калмыкова собой.

Ей и досталась первая пуля. Наталья опрокинулась на Калмыкова, прикрывая его своим уже умирающим телом, но Калмыков ее пережил на какую-то пару секунд. Вторая выпущенная Михаилом пуля попала Калмыкову в голову. Хотя Михаил стрелял через подушку, все-таки выстрелы в маленькой комнате прозвучали громко, и он замер на долгие пять секунд, вслушиваясь в звуки и пытаясь определить, не поднялся ли в доме переполох. Было тихо. Убедившись в этом, Михаил высвободил Калмыкова из-под навалившейся на него Натальи и обшарил карманы шефа. Интересовавший его бумажник он нашел почти сразу. Несколько кредитных карточек и наличная валюта. Михаил пересчитал деньги. Пятьсот восемьдесят долларов и три тысячи пятнадцать евро. Деньги и карточки он разложил по карманам, пустой бумажник бросил Калмыкову на грудь. Взял простреленную подушку, вышел из комнаты, прислушался. Ни звука. Стал подниматься по лестнице, выворачивая голову и пытаясь определить, не стоит ли кто-то наверху. Но в гостиной, когда он туда поднялся, никого не было.

Свет в гостиной горел. Михаил дошел до кухни, чтобы убедиться, что там никого нет, потом быстро прошел в комнату к Людмиле и дважды выстрелил в свернувшееся калачиком тело под одеялом. Оставались еще двое: сын Калмыкова и неудачливый Наташкин самец.

Михаил быстро спустился на первый этаж, две двери были на выбор — и он с готовностью подарил дополнительную минуту жизни мальчишке. Распахнул дверь комнаты Богдана, шагнул через порог, и притаившийся в темноте Богдан вогнал ему в сердце копьевидное острие лыжной палки. Михаил осел на пол, выпустив пистолет из руки, и Богдан тотчас же подобрал оружие и замер над телом своего несостоявшегося палача, вслушиваясь в звуки дома.

Он очень боялся Калмыкова и потому первым делом вошел в комнату Натальи. Два трупа на залитой кровью кровати. Богдан попятился и уже за порогом громко крикнул, никого теперь не боясь:

— Люда!

Он готов был бежать наверх, но прежде заглянул в комнату к Дыр-Быр-Тыру. Его удивило, что мальчишкина постель пуста. Зажег свет. Пустая комната. Никого. Посмотрел в шкафу. Ничего, кроме вещей. Тогда он бросился наверх. Распахнув дверь, вбежал в комнату Люды.

— Люда!

Она не отозвалась. Богдан включил свет. И только теперь увидел пулевые отверстия в одеяле.

— Люда!!! — закричал он в ужасе, испугавшись за ее жизнь больше, чем боялся за свою.

Рванул одеяло. Люды под одеялом не было. Богдан затравленно огляделся. Прошелся по гостиной, заглядывая во все углы, потом проверил кухню, открывая все столы, будто Люда там могла спрятаться. Спустился вниз, еще раз заглянул в комнату к Дыр-Быр-Тыру. Никого. Туалет. Пусто. Комната, где стоял сушильный шкаф. Пусто. Душевая. Пусто. Сауна…

Люда прижимала к себе дрожащего Дыр-Быр-Тыра. Богдан едва успел спрятать за спину руку с пистолетом.

— Я слышала выстрелы, — сказала Люда.

— Вам показалось, — пробурчал Богдан.

— Так отчетливо! — продолжала настаивать Люда.

— Я, например, ничего не слышал.

— Странно! — недоверчиво сказал Люда.

Богдан не успел ей ответить, потому что услышал шум у входной двери.

Это был Микси. Он ввалился в дом в клубах морозного воздуха — запыхавшийся и раскрасневшийся от бега. Богдан, который никогда его прежде не видел, смотрел на ночного гостя с настороженным ожиданием.