Александр Бородыня - Эмблема печали

Делая большой глоток из горлышка, Коша все-таки заметил, как в моментальном раздражении Марина прикусила губу. Губы ее были мокрыми после поцелуя и блестели.

С таксистом Марина на всякий случай расплатилась сама. Поднявшись по лестнице и открыв квартиру, она зажгла повсюду свет и проверила шторы. После Кошиной выходки с ларьком она никак не могла справиться с собственным раздражением.

— Завтра пойдем в магазин «Русские меха» и выберем тебе подходящую норку! — сразу же раскинувшись на диване, проинформировал Коша. — Теперь эта штука приработалась. — Он закинул ноги на деревянный край и потер пальцем брошку. — Раньше неграмотный продавец, бывало, и отказывал, но теперь никто уже не откажет. Приработалась цацка!

Марина разделась, вошла в ванну и встала под душ. Через открытую дверь Коша с удовольствием разглядывал ее. Он понял: Марина раздражена его выходкой с киоском — и пытался сообразить почему. Мало вероятно, чтобы офицер ФСК заботился о таких мелочах, как бесплатная бутылка ликера, отнятая у студента, офицеру ФСК и мента продырявить не грех ради своей легенды, но тогда в чем дело? И вдруг он понял. Он понял, глядя на мокрые волосы Марины, прилипшие к закрытым глазам, на ее в раздражении вздернутый подбородок, на руку, все сильнее и сильнее отвинчивающую горячий кран. Конечно! Они хотят засечь хозяина цацки. Я что-нибудь возьму. Кто-то устроит налет, а они в это время будут слушать все телефоны столицы. Как просто. А разозлилась она потому, что, уж наверное, в их расчеты не входят такие случайные приобретения, как бутылка ликера.

— Ты знаешь, я выйду еще на минутку! — крикнул он, перекрывая шум воды.

— Куда ты выйдешь? — Марина протерла глаза и посмотрела сквозь воду на Кошу.

Коша поднялся с дивана, сразу вышел в переднюю, накинул на плечи плащ.

— Я на секундочку. Возьму чего-нибудь пожрать. Тут напротив есть классный ночной магазинчик. Заодно и фейерверк устроим.

Осторожно закрывая дверь, он услышал, как она, почти заскрипев зубами, выключила воду. Она наверняка выскочила бы вслед, размахивая своей зарплатой, полученной в «Спектре», если б не была голой.

Прошлепав босыми ногами, Марина быстро подошла к окну, приподняла штору и выглянула на улицу. Внизу на той стороне, слева от черной и пустой витрины кафе, желто-красная, светилась небольшая вывеска: «ТОВАРЫ КРУГЛОСУТОЧНО».

Дверь подъезда открылась. Коша шел через улицу, медленно пританцовывая напоказ. Он явно позировал для нее.

«Догадался! — зло подумала Марина. Снимая телефонную трубку, она продолжала наблюдать за Кошей. — Интересно, он обернется посмотреть и убедиться, что я за ним наблюдаю, или ему и без того приятно?! Сволочь! Ведь сорвет дело!»

— Максим Афанасьевич, — сказала она в трубку, когда на двенадцатом гудке ее наконец сняли. — Максим Афанасьевич, лилия у нас.

— А я не мог бы об этом узнать, например, утром? — изображая сонный голос, поинтересовался Чухонцев.

— Можете утром! — Марина видела, как Коша распахнул стеклянную дверь магазина. — Но только мой бандит пошел за продуктами. Есть ему среди ночи захотелось. И у него отчетливое настроение устроить фейерверк!

— Ничего страшного. Завтра можно будет устроить второй фейерверк. — Не желая рисковать, Чухонцев изо всех сил демонстрировал свое безразличие. — Вы устали, Марина Владиславовна. Ложитесь спать.

— Завтра придется устраивать уже третий. По дороге он уже заглянул в коммерческий ларек.

— Что? — крикнул, не удержавшись, Чухонцев.

— Взял бутылку ликера, а от бутылки шампанского отказался.

— Шустрый-то какой у нас бандит! — Было слышно, как Чухонцев что-то шепнул жене и спустил ноги с постели. — Но если так… — Было слышно, как тянется по квартире телефонный провод. — Нужно что-то сделать. Вы не можете его остановить?

— Нет, не могу. Он вышел, пока я принимала душ.

— Он еще у нас и хитрец! Ну ладно, диктуй адрес. Впрочем, я уже не успею. У тебя персоналка там есть?

— Есть.

— Она подключена к нашей сети?

— Подключена.

— Попробуй сама его засечь. Записывай коды.

«Сейчас она голая подошла к окну и подняла занавеску… — думал Коша, осторожно прикрывая за собой стеклянную дверь. — Смотрит мне в затылок. Она думает, что я обернусь. Хрен тебе я обернусь. Пусть ваши агенты оборачиваются! Меня пока еще никто не завербовал!»

В магазине горели большие матовые лампы. Одна по центру и еще четыре по углам. Из трех прилавков, работающих днем, на ночь оставался только один, остальные просто закрывали большими пластиковыми щитами. Зато оставшийся прилавок, вместив в себя весь ассортимент, просто ломился от колбас, тугими рулонами нависающих над фирменной аудиовидеоаппаратурой. Теснились огромные разноцветные бутылки с водой, и над ними выстроилось разнокалиберное стекло с импортным, тоже разноцветным алкоголем. Видеокассеты, жвачки, дутые игрушки, леденцы, кожаные курки, фирменные детские подгузники, косметика и почему-то в левом углу рядом с небольшим зеркалом в бронзовой круглой раме — новенькие кирзовые сапоги.

Из включенного магнитофона неслась негромкая музыка. За прилавком стояла девушка в черном шелковом халатике. Щечки у нее были излишне припудрены. А глаза у девушки были вовсе не сонные, вероятно, днем хорошо выспалась. Рядом с ней, положив красную большую ручищу на свой автомат, сидел, облокотившись на край витрины, плечистый молодой охранник. Охранник спал и чуть раскачивался во сне.

— Добрый вечер! — сказал Коша. Он протянул руку, вынул из нагрудного кармана девушки за торчащий уголочек платок и демонстративно протер серебряную лилию у себя на груди. — Вы на рубли торгуете?

Девушка уставилась на лилию. Глаза ее округлились, она чуть отступила и сказала:

— У нас сегодня бесплатно. — Прочистила горло кашлем и добавила: — Благотворительная ночная торговля.

Охранник проснулся, вероятно среагировав на кашель, сгреб свой автомат с прилавка и, повернув одутловатую рожу, так же сонно уставился на Кошу.

— Хамит? — спросил он хрипло.

— Нет, нет… — сказала продавщица. — Спи! Все хорошо!

Не обращая на них внимания, Коша перепрыгнул низкий прилавок и, сразу повесив себе на шею большой батон колбасы, выбирал на полке со спиртным.

— А что, «Абсолютом» ночью не торгуете вы? — спросил он, обернувшись к продавщице.

— Есть, есть «Абсолют». Две бутылки осталось.

Она, выставляя узкий зад, полезла куда-то под прилавок. Коша сунул в карман плаща банку с икрой, в другой карман французскую булочку и пальцами перебирал аудиокассеты, бегло прочитывая названия.

— А простите, у вас нет группы… — он пощелкал пальцами, припоминая. — Ах да, «Ногу свело». Нет?

— Есть! — Девушка вытянула из-под прилавка большую бутылку, подала ее Коше, поправила сбившуюся прядь и одним коротким движением выдернула из стопки нужную кассету. — Возьмите, пожалуйста.