Александр Бородыня - Эмблема печали

— Кажется, здесь! — сказала Марина. — На четвертом этаже. — Она показала рукой. — Вон те два крайних окна, рядом с водосточной трубой.

— Ты уверена?

— Я взломала их коды. Вероятность ошибки незначительна. Это здание — одна из конспиративных квартир ФСК.

— Недорого же обходятся налогоплательщикам наши спецслужбы, — стараясь как-то взбодрить сам себя, сказал Коша. — Хоть бы ремонтик дому сделали. Неприлично даже. Слушай, а что, ФСК теперь утильсырьем торгует? Это, вероятно, издержки конверсии?

— Ты можешь помолчать?

Коша вытянул за цепочку свои часы. В темноте различить тоненькие стрелочки было трудно. Приблизил часы к глазам. Было два часа тридцать пять минут.

— А может, ну ее, цацку! — сказал он, придержав Марину за локоть, когда та потянула на себя дверь подъезда.

— Тихо только, — сказала она. — Подожди здесь. Я сама проверю, если ты боишься.

Коша обиделся, он все еще не мог окончательно проснуться. Марина вошла в подъезд, а он, присев на маленькую скамеечку возле двери и глубоко вобрав в себя холодный воздух, вдруг подумал, что сидеть все равно и так и так придется и лучше уж сидеть по крупному, по политическому делу — все-таки проникновение в штаб-квартиру ФСК — это чистая политика, — чем за мокруху.

«За политику теперь ни тебе вышки, ни тебе урановых рудников, за политику можно даже, говорят, Нобелевскую премию мира схлопотать, а за мокруху в этой стране чикаться не станут, не культурная тебе Франция — Россия-матушка, Уголовный кодекс лютого зверя хуже».

Вынув из кармана свое удостоверение, Марина долго стояла в темноте между двумя дверями. Потом осторожно надавила кнопку звонка. Она знала — сейчас в здании пусто, сидит только охрана. Если показать пропуск, они обязаны открыть.

«Если вы с этим бандитом влезете в кабинет Жукова и вскроете их дурацкий сейф с вещдоками, — звучал в ее голове голос Максима Афанасьевича, — я ничего не имею против! Но если вас поймают, Марина Владиславовна, сами понимаете, я от вас отрекусь! У меня не будет другого выхода. Вся операция на свой страх!»

Идея Чухонцева была проста. Он хотел, чтобы ничего не подозревающий Коша с лилией на левой стороне груди опять попытался взять что-нибудь бесплатно. Точно зная время телефонного сигнала, можно проследить номер того телефона, с которого отдали приказ о нападении. И таким образом выйти на преступника. Для исполнения этого плана теперь не хватало только самой броши.

В промежутке между дверями вспыхнул свет. Какое-то время дежурный милиционер рассматривал ее в глазок, потом сказал:

— Марина Владиславовна, припозднились вы что-то!

Громыхнул электрический замок, и она оказалась внутри. Сунув под нос дежурному карточку ночного допуска, быстро прошла к лифтам и поднялась в свой кабинет. Из кабинета по селекторной связи она проинформировала охрану, где находится и что собирается минут сорок здесь поработать. Подобные ночные визиты иногда случались и охрану насторожить не могли. На центральном пульте просто загоралась лампочка, указывающая местоположение сотрудника в пустом здании.

Не запирая кабинета, Марина сняла туфли и легко, абсолютно бесшумно ступая ногами в капроновых чулках, взбежала на четвертый этаж. Еще минута понадобилась, чтобы отключить сигнализацию и проникнуть в нужный кабинет. Она могла бы сделать все и сама, но по замыслу Чухонцева на сейфе должны были остаться Кошины пальчики. Таким образом, Максим Афанасьевич предполагал убить сразу двух зайцев: и преступную группировку вычислить, и противного коллегу под гильотину засунуть.

Растворив окно — при этом тоже пришлось возиться с сигнализацией, — Марина выглянула. В переулке было темно. Холодный воздух быстро заполнял комнату. Лампочка над подъездом не горела. Марине стоило труда удержать усмешку. Коша медленно, глядя себе под ноги, расхаживал у подъезда. Он был похож на какого-то любовника-неудачника. Марина даже услышала, как он вздыхает.

— Лезь сюда! — сказала она негромко, и когда Коша испуганно поднял голову, показала рукой на водосточную трубу, почти прилегающую к левой стороне окна.

— Как, ты там?!

Он как идиот пялился и зачем-то показывал на нее пальцем.

— Лезь молча!

— Понял!

По-кошачьи бесшумно и ловко Коша в какие-то три минуты вскарабкался по водосточной трубе и вошел в окно.

— Благодарю вас, мадемуазель! — расшаркался он и спросил шепотом: — Как тебе удалось войти внутрь?

Она не ответила, только показала на сейф:

— Сможешь?

Коша кивнул. В эту минуту в голове его окончательно сложились недостающие звенья. Он понял, кто такая эта великолепная женщина и откуда она взялась на скамеечке в отделении милиции рядом с ним. Но, не показав даже виду, взялся за работу. Он прикидывал выгоды нового положения. Если его используют таким образом, значит, пока никто не собирается его арестовывать, и если он не подаст виду, что все понял, наверное, не тронут. У ФСК свои задачи, своя логика и своя загадочная мораль.

«Но если она вошла сюда как своя… наверное, показала пропуск ментам, то не может же она думать, что я ни о чем не догадался?.. — Наконец, справившись с кодовым замком, он потянул на себя тяжелую металлическую дверцу. — Она это понимает, — размышлял лихорадочно Коша, заглядывая внутрь железного ящика. — Значит, они просто решили меня завербовать. Что? Неплохо! Но пока лучше, конечно, бананом прикинуться. Будет официальное предложение, тогда я обо всем и «догадаюсь». Пока не стану. Типа полный дебил!»

Брошка лежала на верхней полке, она была внутри небольшого, запечатанного пломбой конверта. Коша разорвал конверт. Вытащил и не удержался, сразу прикрепил себе на грудь.

— Уходи так же, как пришел, — сказала Марина. — Спускайся.

— А ты? — уже стоя на подоконнике, спросил Коша.

— И я так же, как пришла, уйду!

Несмотря на темноту, Коше показалось, как Марина подмигнула ему. Конечно, она нарочно сделала, чтобы он догадался. А он все равно не будет ни о чем догадываться!

На такси они вернулись домой, но прежде, чем забраться на заднее сиденье к Марине с жаркими поцелуями, Коша позаимствовал из ближайшего коммерческого ларька объемистую бутылку мандаринового ликера.

Он показал сквозь стекло продавцу приколотую к груди брошку и сказал:

— Мне бы бутылочку сладкого. На твой вкус!

Продавец засопел, руки его заметались судорожно внутри ларька, и когда Коша уже захлопывал за собой дверцу такси, он в тоске протягивал, далеко выставив в окошечко худую руку, вдобавок к бутылке ликера еще и бутылку «Советского» шампанского.

— Ты заплатил? — отталкивая Кошу, спросила Марина.

— Он и так в штаны наделал, а если бы я заплатил, он бы вообще бы умер.