Николай Блинов - Анастасiя

Андрей:

«Полки твои водил, и выступал с ними, и никакого тебе бесчестия не принес, одни лишь победы пресветлые с помощью Ангела Господня одерживал для твоей же славы, и никогда полков твоих не обратил спиной к врагам, а, напротив, преславно одолевал на похвалу тебе. И все это не один год и не два, а в течение многих лет неустанно трудился в поте лица своего, так что мало мог видеть родителей своих, и с женой не бывал, и вдали от отечества своего находился, в самых дальних крепостях твоих против врагов твоих сражался, и страдал от телесных мук, а как часто ранен был варварами в различных битвах, и все тело мое покрыто ранами. Но тебе, царь, до всего этого и дела нет.

Хотел перечислить по порядку все ратные подвиги мои, которые совершил я во славу твою, но потому не называю их, что Бог их еще лучше ведает. Он ведь, Бог, за все это воздаст, и не только за это, но и за чашу воды студеной. И еще, царь, говорю тебе при этом: уже не увидишь, думаю, лица моего до дня Страшного суда. И не надейся, что буду я молчать обо всем: до последнего дня жизни моей буду беспрестанно со слезами обличать тебя перед безначальной Троицей, в которую я верую».

Иван:

«Тотчас же, из-за одного ложного слова, поддался ты искушению, и отвергся, и не вырастил плода; из-за лживых слов ты уподобился семени, упавшему на дорогу, ибо дьявол исторг из твоего сердца посеянную там истинную веру в Бога и преданную службу нам и подчинил тебя своей воле. Дети не должны противиться родителям, а рабы господам ни в чем, кроме веры. А если ты, научившись у отца своего, дьявола, всякое лживыми словами своими сплетаешь, будто бы бежал от меня ради веры, то — жив, Господи. Бог мой, жива душа моя — тут нас обвинить.

Как же ты не стыдишься раба своего Васьки Шибанова? Он ведь сохранил свое благочестие, перед царем и перед всем народом, стоя у порога смерти, не отрекся от крестного целования тебе, прославляя тебя всячески и вызываясь за тебя умереть. Ты же не захотел сравняться с ним в благочестии: из-за одного какого-то незначительного гневного слова погубил не только свою душу, но и души своих предков, — ибо по Божьему изволению завещали вам, своим детям, служить детям и внукам нашего деда. А ты все это забыл, собачьей изменой нарушив крестное целование, присоединился к врагам христианства, не стыдясь благочестия своего раба и не желая поступить подобно ему перед своим господином».

— А ведь Иван, хитроумец, прав, — сказал виртуальный Леха д′Артаньян компьютерному Анатолию Завалишину. — Курбский и здесь грешен. Он знал, не мог не знать, что отправляет своего слугу Василия Шибанова на верную смерть. Так чем, спрашивается, отличается его логика от логики Ивана, посылающего на плаху подчиненных, если ему это надобно?

Василий Шибанов, стремянной Андрея Курбского, взялся доставить первое его послание царю Ивану, понимая, что идет на верную смерть. Василий выдержал все пытки, но не предал хозяина и принял смерть мученическую. Вот где образец рыцарства и благородства! Верно толкует Иван.

— Хитроумный Иван обвиняет Андрея в том, что он не захотел умереть от его карающей десницы, а предпочел бежать, чтобы сохранить себе жизнь, «собачьей изменой нарушив крестное целование». Таким образом Иван, по сути, признается в намерении казнить князя Андрея Курбского и косвенно оправдывает казни Василия Шибанова и всех родственников князя, — согласился я.

— Нет не понимаю я Курбского, — упрямо твердил мне виртуальный Леха д′Артаньян. — А пока не пойму, не смогу влезть в его шкуру…

А вот и окончание послания Андрея:

«Не думай, царь, и не помышляй в заблуждении своем, что мы уже погибли и истреблены тобою без вины, и заточены, и изгнаны несправедливо, и не радуйся этому, гордясь словно суетной победой: казненные тобой, у престола Господня стоя, взывают об отмщении тебе, заточенные же и несправедливо изгнанные тобой из страны взываем день и ночь к Богу, обличая тебя. Хвалишься ты в гордости своей, в этой временной и скоропреходящей жизни, измышляя на людей христианских мучительнейшие казни, к тому же надругаясь над ангельским образом и попирая его, вместе со вторящими тебе льстецами и товарищами твоих пиров бесовских, единомышленниками твоими боярами, губящими душу твою и тело, которые детьми своими жертвуют, словно жрецы Крона. И обо всем этом здесь кончаю.

А письмишко это, слезами омоченное, во гроб с собою прикажу положить, перед тем как идти с тобой на суд Бога моего Иисуса. Аминь.

Писано в городе Волмере, владении государя моего короля Сигизмунда Августа, от которого надеюсь быть пожалован и утешен во всех печалях моих милостью его королевской, а особенно с помощью Божьей».

Ответ Ивана:

«Так ли следует воздавать честь владыке, от Бога данному, как делаешь ты, изрыгая яд по обычаю бесовскому? Начало своего письма ты написал, размышляя не о покаянии, а о том, что выше человеческой природы. Тут ты и не думаешь об евангельских словах. И совершенно ослеп ты в своей злобе, не способен видеть истину: как мнишь себя достойным стоять у престола Всевышнего, когда все вы попрали со своими злобесными советниками, нам же своим злолукавым коварством многие страдания принесли? Вы ведь еще со времени моей юности, подобно бесам, благочестие нарушали и державу, данную мне от Бога и от моих прародителей, под свою власть захватили.

Разве это и есть „совесть прокаженная“ — держать свое царство в своих руках, а своим рабам не давать господствовать? Это ли „против разума“ — не хотеть быть под властью своих рабов?

И я человек: нет ведь человека без греха, один Бог безгрешен; а не так как ты — считаешь себя выше людей и равным Ангелам».

Большая часть многословного ответа царя Ивана — это уже не оправдание, а обвинение. Так же витиевато, со ссылками на религиозные авторитеты, Иван переходит к поруганию тех, кто так или иначе не следовал беспрекословному служению Богом данному самодержавию, то есть его Ивана абсолютной власти.

Ответ Курбского краток. В нем одна мысль: не собираюсь оправдываться. Есть высший суд, суд Бога. Бог все знает и на страшном суде рассудит всех. Ответ был написан тогда же в 1564 году, но не отправлен адресату, поскольку посыльного ждала неизбежная смерть, а повторения судьбы Василия Шибанова Андрей не мог допустить. Почты тогда не существовало. Ответ Андрея был написан тогда же, но не отправлен.

Нападение Иваново:

«Это вы по своему злобесному нраву решили любить изменников, а в других странах изменников не любят и казнят их, и тем укрепляют власть свою.

А мук, гонений и различных казней мы ни для кого не придумывали; если же ты вспоминаешь о изменниках и чародеях, так ведь таких собак везде казнят.