Динни Пэн - Сокровища Джарда. Западня XX века. Ловушка для Марианны. Казнить палача. Тайна рабыни Изауры

На обратной стороне открытки с ученической тщательностью были обозначены время и место действия, имена. Но странное ощущение, что сюда просится надпись: “…Если ты не ищешь меня…” — вдруг полонило Юлию.

К спиритическому сеансу они всегда готовились как к театральному действу. Лицедейская частица, заложенная в каждом живом существе, ликовала в них. Свое жилище — в сущности убогую стереотипную двухкомнатную квартиру — Хриза с Юлией волшебно преображали.

Малознакомые люди приходили сюда, к ним, за тайной…

— В их жизни так мало благородного, так много плоского, примитивного и уж совсем нет самого главного — тайны… — еще в детстве объясняла дочери Хриза. И Юлия, снедаемая жалостью, сочувствовала пришельцам, а иногда, подспудно, скрытно, презирала их.

— Старайся пробудить их к жизни, — советовала мать, — сразу включай забытые ими или вообще непознанные чувства. — И они устилали полы пучками сушеных трав — запахи обладали особенным свойством: творить грезы; и они драпировали окна непроницаемой материей — холодное существование, которое в газетах именовали “прекрасной действительностью”, не могло просунуть сюда жесткое рыло.

Под потолком развешивали шелковистую сеть, спуская вниз нити, которые могли сослужить добрую службу магии: принести гостю сюрприз, погладить его — да мало ли придумок можно выкрутить…

Ася должна была появиться с минуты на минуту, маленькая, пугливая Ася. Случай послал ее Хризе, когда та занималась целенаправленными поисками человека, вхожего в салон Еремеевой-Алазанской. В Музее искусств, в забытом, наполненном стареющим зимним солнцем зале Ася ютилась напротив “Головки цветочницы”, которая загипнотизировала ее совершенством формы. Нежная одухотворенность Асиного лица, в свою очередь, заворожила Хризу. “Надо обласкать ее”,— подумала Хриза, еще не подозревая, что эта женщина держит в своих ладонях столь нужную Хризе тропку туда, в элитарный салон…

— Везде подделки, а здесь — оригинал, — сказала тогда Хриза для знакомства, и Ася вздрогнула — и это почти животное смятение было визитной карточкой постоянного страха, постоянной готовности к новым бедам…

— Приходите к нам, — сердечно предложила Хриза. — Мы с дочерью будем ждать вас.

И Ася пришла на чашечку кофе. В бурую жидкость предусмотрительно капнули терпкого коньяка, и вскоре беседа потекла дружественно и вольно. Тогда-то и призналась Ася, что ее жизнь не так одинока, как это кажется соседям и сослуживцам, в частности, она обогащается посещением интересного общества, где собираются неординарные люди.

“Салон” — догадка пронзила Хризу, и она предостерегающе глянула на дочь: теперь важно не спугнуть удачу, не ломить напролом. Юлия поняла и не спугнула.

Вечером Хриза с Юлией обсуждали ситуацию.

— Салон, — утвердила Хриза: — Пусть она не назвала, я знаю — салон, чую. Интуиция.

С детства Юлия верила в интуицию матери. И сейчас не сомневалась.

— Надо расположить ее к нам поосновательнее, — рассуждала Юлия, — а потом попросить ввести меня.

— Нет. Просить ни о чем не будем. Просьба испугает ее. Ася из тех, кто постоянно задается лишними вопросами: зачем, почему. Лучше воздействовать на ее романтическую сторону.

— Сеанс?

— Думаю, самое лучшее. Пусть ей подскажут свыше.

В дверь мелодически позвонили. Ася вступила в жилище и сразу оробела от загадочности обстановки. Там, внизу, на скучной улице, жмурился серый невзрачный вечер, а здесь… Темнота ослепляла, на мгновение вырывая из реальности. Густые запахи, насыщенные полем, лесом, садом, растворили гостью.

Не давая ей опомниться, Юлия взяла Асю за руку и повлекла в глубь бездонной норы, на огни свечей… Так было задумано: Хриза отодвигала себя на задний план во имя Юлии. Юлия встретила гостью, Юлия перелила тепло своей руки в нее — это запомнится, это останется…

Когда дочь предположила, что лучше самой матери первой войти в общество салона, Хриза отмела это предложение, отмела небывало резко, с поспешностью, потому что даже Юлии не хотела до времени раскрывать тайну, которая влекла ее, неудержимо влекла к Еремеевой-Алазанской… Есть события, о которых нужно молчать. Молчать месяцы, молчать годы. Долго молчать, чтобы потом одержать реванш.

Ухищрения этого спиритического сеанса могли ошеломить человека и с более сильной нервной системой, чем у Аси.

Погасли свечи, на комнату упал мрак. Крошечные огни наподобие южных светлячков замельтешили где-то вдали. Во тьму втекла нежная перезвонная музыка. От виска по щеке к подбородку Аси проскользил чей-то невесомый жест. Еле различимая круглая столешница начала вращаться. Еле слышный голос прошелестел над ухом: “Если ты не ищешь меня, то как найду тебя я?..”

— Не бойтесь, Ася, спрашивайте, — подбодрила Хриза. — Спрашивайте — ваш час!

В смятении, не зная, верить или нет, но, по логике эмоциональной натуры бросаясь в слепую веру, Ася почти вскрикнула:

— Искать?

— Да-а… — прошелестело в ответ.

— Где?

Ответа не последовало, но через несколько мгновений лопнул вздох, как по морской гальке прошуршало: сал… салон? А потом воркованием проскользило: Ю-лия…

Прощаясь, Ася нервно теребила шаль, кутая горло, косила взглядом и все повторяла монотонно:

— Нет-нет, спасибо, я пойду… Я должна все это пережить, передумать. Не обижайтесь, я пойду. Я дома, лягу, буду думать, вспоминать. — Она вновь открыла сумочку и проверила, на месте ли открытка, что попалась ей под руку во время сеанса. Ася выпросила ее, несмотря на уверения хозяек, что бумажка — пустяк.

Открытка с елками, огнями, со странными словами, заключающими в себе обещание и побуждение, была на месте.

Юлию расстроило неожиданное, почти истерическое желание Аси ускользнуть. Закрыв дверь за гостьей, а вместе с тем и за упущенной возможностью, она сказала:

— Почуяла неладное. Побоялась, втравят во что-нибудь. Полетела вспугнутой синицей.

Хриза зажгла свет, делая комнату праздничной, и объявила:

— Ничего подобного. Заинтригована. И в нужном нам направлении. Подсказки “духа”, открытка — вот увидишь, какие богатые фантазии на этом разрастутся. Пари?

— Давай! Шоколадный набор!

— Да где ты его найдешь?

— А почему я? Ты! — Юлия была уверена, что на сей раз мать ошиблась: Ася не то что не проторит им дорожку в салон, но никогда больше не придет сюда.

Как обычно, час перед сном был заповедным. Хриза и Юлия уединились каждая в своей комнате: первая прилегла на тахте под китайским фонариком с книгой французских детективов, вторая примостилась в кресле под торшером, розовый свет которого лизал своим щенячьим языком… открытки и фотографию, цветную, тоже похожую на открытку. Из окошка старинного, бутафорского, конечно, авто выглядывали…