Динни Пэн - Сокровища Джарда. Западня XX века. Ловушка для Марианны. Казнить палача. Тайна рабыни Изауры

— Какова хозяйка — таковы и цветы ее, госпожа.

— Ты галантный кавалер, — грустно улыбнувшись, Изаура спросила: — Ты выполнил мое поручение?

— Да, госпожа.

— Итак, когда?

— Матушка готова принять вас во время послеобеденной сиесты. Если вам это удобно…

— Конечно, конечно, Белшиор.

— Все на фазенде будут отдыхать, и тогда, донна Изаура, мы с вами сможем незаметно выйти…

— Хорошо, Белшиор, поджидай меня, — поспешно перебила Изаура и чуть не побежала прочь, ибо почувствовала: стыдно и недостойно госпожи втайне от мужа, благородного сеньора Алваро, сговариваться со своим садовником идти к местной колдунье. Но что поделаешь, кто еще может сказать ей… о Тобиасе?

После обеда, когда все предались сну — столь желанной в этих краях сиесте, — Изаура забежала в свою комнату переодеться для похода в пещеру старой Гарпии. Не призвав даже горничную, чтобы не обращать ничье внимание на эту прогулку, она спешно перебирала, отбрасывая, ленты, юбки, шляпы.

И тут раздался стук в дверь. Неужели Алваро? — Изаура досадливо бросила шляпу на кресло. Это действительно был он.

— Я зашел узнать, как ты себя чувствуешь.

— Спасибо, хорошо.

— Мне показалось, ты чем-то удручена, душа моя?

— Да нет, — замялась Изаура и сразу нашлась: — Так, пустяки. Ты будешь смеяться, милый: у рояля запали две клавиши…

Конечно, Изаура не надеялась, что такая незамысловатая уловка ей поможет, но Алваро — милый, тонкий Алваро — сделал вид, что поверил.

— Я хотел скрыть от тебя, — начал он с преувеличенным весельем, — но сейчас придется раскрыть маленький секрет. Сюрприза уже не выйдет. Я заказал новый рояль в Рио.

— Спасибо, милый.

— Представляешь, родная — белый!

— Очень рада. — Изаура говорила через силу, с трудом скрывая беспокойство и нетерпение. Заметив это, Алваро вдруг догадался: “Собралась на кладбище и не хочет, чтобы я знал. Дорого же нам дается возвращение прошлого”. Как разумный человек он не подал и вида, спокойно уточнив:

— Ты решила пройтись?

— Да… Так… Немного…

— Прости, я не смогу составить тебе компанию, надо разобраться с бумагами… Хотя… Если…

— Нет-нет, займись делом.

— Ты захватишь с собой Малвину?

— О нет, ей предстоит трудная дорога, пусть набирается сил.

— Верно, — Алваро направился к выходу, но уже в дверях остановился и, помедлив, сказал: — Изаура, родная, всегда помни, что бы ни случилось, я люблю тебя больше всего на свете.

Каждый мечтал побывать в пещере старой Гарпии, потому что пещера эта казалась перенесенной из сказки в глухой уголок. К ее входу вела узкая тропинка, заросшая по бокам диким кустарником, и большеголовый маленький Белшиор шел первым, прокладывая гостье путь.

Внутри горел очаг, возле него колдовала седая жилистая Гарпия — предмет суеверного ужаса всей округи. Блики огня кидали фантастические тени на своды пещеры, и сердце Изауры сжалось: вот куда пришлось ей припожаловать, чтобы укрепить свою нежданно проснувшуюся надежду или… угасить ее навсегда. Изаура готова была перекреститься, но сознание того, что это непозволительно в бесовском месте, удержало ее, пожираемую не столько страхом, сколько нетерпением узнать…

Величественная, несмотря на свои лохмотья, Гарпия, казалось, не заметила их, но так лишь казалось…

— Чего желает благородная сеньора? — вдруг спросила она скрипучим хриплым голосом, не отрываясь от дела, продолжая помешивать какое-то травяное варево в небольшом котле над очагом.

— Я… хотела бы узнать… жив ли… один человек. — Изаура сама поразилась. Как истончился ее голос — надо взять себя в руки.

— Матушка, помогите молодой прекрасной госпоже, — вдруг ласково вмешался Белшиор. Гарпия и взгляда на них не повела.

— Есть ли у сеньоры изображение этого человека?

— Любое, — суетливо зашептал Белшиор, — нарисованное, или карточка…

Не сдержавшись, Изаура недоверчиво покосилась на садовника, и тот с удовольствием проявил благородство, достойное настоящего сеньора, со словами: — Не буду вам мешать, — выскользнул из пещеры, предоставляя полную свободу своей госпоже. Тогда Изаура тронула цепочку на своей груди и приподняла скрытый доселе от глаз медальон.

— У меня есть… вот. — Щелкнула маленькая, усыпанная гранатами, изумрудами крышечка в форме сердца, и на Изауру нежно глянул Тобиас — яркие карие глаза, высокий белый лоб, прядь каштановых волос на нем — глянул издалека, откуда-то из другой жизни… Глаза Изауры наполнились слезами. Она закусила губу и смело шагнула к старухе, протягивая медальон: да будь Гарпия хоть самой ведьмой — пусть! Лишь бы сказала… Лишь бы приоткрыла тайну.

Старая Гарпия, конечно, только притворялась бездушным идолом не от мира сего. Чуткая к жизни округи, она прекрасно знала бурную историю бывшей рабыни Изауры. Старая Гарпия, конечно, сразу узнала изящного сеньора Тобиаса — как только взглянула на медальон — и сразу обратилась к своему сатанинскому вареву, нашептывая, заклиная, прорицая… Колдунье и самой было интересно вглядываться в поверхность бурой жижи, ожидая ответа. Вдруг отблески огня в глазах Гарпии дрогнули, зрачки расширились. Старая Гарпия не верила своим старым глазам…

Если бы колдунья обернулась, она увидела бы такую мольбу в глазах Изауры, что… Но Гарпия, не оглядываясь, тихо сказала:

— …Вижу кладбище… Кладбище… Пепел…

Словно сильный удар потряс Изауру. Она пошатнулась и медленно пошла к выходу. Однако там задержалась, достала кошелек. А Гарпия, умевшая видеть и затылком, не оборачиваясь, хрипло сказала:

— Ступай, милая. Я за людское горе не беру.

Малвина готовилась к отъезду.

— Леонсио, милый, я вернусь через две недели, — сказала она, нежно погладив его по руке. Он поймал ее запястье, покрыл поцелуями ладонь и горько пообещал:

— Я доживу, вот увидишь.

Шутливо-гневно Малвина шлепнула его по губам и укорила:

— Грешно так говорить. У нас впереди еще долгая счастливая жизнь.

Леонсио не возразил ей — пусть пребывает в неведении, но сам он лучше всех профессоров знал, что силы его убывают буквально с каждым часом. Дождется ли он Малвину? Малвину, не оцененную им в свое время, Малвину, столь нежно любимую им теперь… Теперь, когда жизнь на излете… Но даже в конце пути ему страстно хотелось знать каждую деталь жизни Малвины. Сколько загадочного оставалось в ее истории. Где она живет, с кем?

Недостойно сеньора посылать вслед за женой сыщика — понимал Леонсио. Но как иначе ему узнать обо всем? И разве не простит господь этого последнего греха — столь незначительного по сравнению с тем, что сотворил раньше Леонсио, раскаявшийся теперь, слишком поздно раскаявшийся… И если приступать к делу практически, то кого из слуг просить выполнить это деликатное поручение? А вдруг Малвина, принявшая от рук Леонсио адовы страдания, заметит слежку и все поймет? Не проклянет ли она его — в последний раз и уже навсегда?.. Мысли эти не давали покоя больному Леонсио ни днем, ни ночью, ослабляя и без того беспомощное его тело…