Марина Крамер - Силиконовая надежда

Он просидел так около получаса, пока не почувствовал, что болезненная дрожь прошла и можно снова садиться за руль. «Как же она меня подкосила, даже подумать не мог. – Матвей вглядывался в убегавшую под колеса дорогу, но отогнать от себя мысли о Вике пока не получалось. – И ведь после этих отношений я ни с кем больше всерьез не встречался. Почему у меня никак не получается, как у всех? Вот чтобы найти женщину, семью с ней создать, чтобы дом, дети, выходные на природе? Чтобы было к кому с работы торопиться?»

Эти мысли посещали Матвея в последнее время все чаще. Возможно, это мать с ее постоянными намеками на то, что у подруг давно бегают внуки, а возможно – пустая холостяцкая квартира, в которой он сам как мог наводил порядок и уют. Или – возраст. Все чаще хотелось открыть дверь и услышать чей-то голос, смех, почувствовать, что его здесь ждут. Работа уже не заменяла всего в жизни, и это ощущение тотального одиночества угнетало Матвея. Он старался брать больше дежурств, но в этой клинике все было четко расписано и регламентировано, лишнего не получалось. Брать дежурства где-то на стороне Матвей считал не очень этичным по отношению к новым коллегам, да и в деньгах он не нуждался, зарплата была более чем достойная. Но куда использовать свободное время, когда ты один? Раз в неделю он навещал родителей, но все больше тяготился этими визитами – мать постоянно вздыхала и смотрела на него чуть ли не с жалостью. Это раздражало – ну, какая жалость может быть по отношению к взрослому, здоровому, сильному мужчине? Обижать мать не хотелось, и Матвей терпел, он был слишком ей благодарен за все, чтобы резко оборвать, например, разговоры о его предстоящей одинокой старости.

Мысли его вдруг повернули к Аделине. «Интересно, как она справляется? Говорят, что женщинам одиночество дается гораздо труднее. Может, потому она такая холодная и отстраненная, ее ничто не трогает и не вызывает эмоций? Как история с этой девочкой сегодня? Так странно, что женщина не проявляет ни капли сочувствия, только деловой подход – нужно то-то и то-то, сделать так-то и так-то. А может быть, она и права? Может, если не принимать проблемы пациента близко к сердцу, можно оттянуть момент эмоционального выгорания, которое почти неизбежно в нашей профессии?»

Гек позвонил сам. Он крайне редко делал это, только если ему срочно было что-то нужно. В последнее время он практически не выходил из дома, и я привозила ему продукты. Правда, он не особенно замечал, что ест – лишь бы было. Я готовила ему разные блюда, но Гек с одинаковым выражением лица поглощал жирные гамбургеры из службы доставки и приготовленные мной тако с треской и салатом из двух видов капусты.

– Какая разница, как выглядит еда? – говорил он, когда я, слегка обидевшись, пеняла ему на то, что он совершенно не замечает моих усилий. – Еда должна насыщать, а все остальное – глупости.

– Зачем же тогда придумали рестораны и авторскую кухню?

– Для развода напыщенных индюков на деньги. Ради престижа люди готовы выкладывать огромные бабки за ту же, в принципе, еду, что могли бы готовить дома сами, но с куда меньшими затратами. Да и вообще какая разница, сколько времени отнимает приготовление чего-то, если съедается все примерно за одно и то же время?

– В вашей семье не принято было готовить?

– В нашей семье некогда было готовить. Кто работал, кто учился – и все читали, – усмехнулся Гек и слегка скривил лицо, как будто эти воспоминания причиняли ему боль, а я вспомнила огромную пыльную библиотеку.

– Что же вы ели?

– Когда что. Полуфабрикаты в основном – то, что можно наскоро разогреть в сковороде. Я в столовку ходил и в школе, и в универе.

И мне тем более было непонятно его равнодушие к моим кулинарным экзерсисам – всегда думала, что человек, видя лучшее, стремится оценить его или хотя бы остается благодарен за то, что ему это показали. Но, похоже, Геку вообще не было знакомо такое чувство, как благодарность, он воспринимал все происходившее с ним как должное.

Сегодня он позвонил, к моему удивлению, абсолютно без повода. Так и сказал:

– Соскучился, и погода неплохая. Может, в парке погуляем?

Это было удивительно – он старался не покидать пределов квартиры, если не было острой необходимости, и я смутно догадывалась о причинах. И вот сегодня…

– Ты уверен? – осторожно спросила я, лихорадочно соображая, надо ли звонить Мише и говорить об этом.

– А ты не хочешь? Или занята?

– Нет, что ты. Я на работе еще, но уже освободилась, осталось только переодеться. Я на машине, так что быстро приеду. Можем покататься.

– Нет, я хочу просто погулять.

– Как скажешь. Тогда я бегу собираться?

– Да, давай. Позвони, когда во двор заедешь.

Я убрала телефон и села на подоконник в своей подсобке. Интересно, что вдруг случилось? Звонить Мише или не стоит? Чувствую себя ужасно… За то время, что мы знакомы, я успела привязаться к Геку, проникнуться к нему чувством жалости – он ведь совершенно одинок, запуган и откровенно несчастен. Но Миша… господи, когда же это закончится?

Гек вышел из подъезда в серой куртке и накинутом на голову капюшоне длинной черной толстовки, доходившей ему почти до колен. Удивительно, что кроссовки выглядели новыми – белые, чистые, словно только что из коробки. Обычно он и на это не обращал внимания. Я вышла из машины, подошла к нему, подставила щеку для поцелуя:

– Видишь, как я быстро?

– Уже вечер, пробок нет. Идем?

Он взял меня за руку, как подросток, и потянул за собой. Парк располагался через дорогу от его дома, так что идти далеко не пришлось. Пространство оказалось довольно запущенным и неухоженным, или, может, сюда еще просто не дотянулись руки управления зеленого хозяйства, но пока парк выглядел грязным и неуютным. Однако это не отпугивало жителей окрестных домов, и буквально на каждом шагу нам попадались люди то с колясками, то на велосипедах или самокатах, а где-то в глубине слышалась музыка и крики – Гек объяснил, что там расположен импровизированный роллердром для любителей экстремального катания.

– Хочешь, пойдем, глянем? – предложил он.

«Интересно, он что, совсем не догадывается, сколько мне лет на самом деле?» – подумала я, кивнув. Нас разделяла пятилетняя разница в возрасте, но Гек, кажется, всерьез считал меня ровесницей. Да, хорошая пластика и уход творят чудеса… Первое время я очень переживала, что собьюсь и чем-нибудь выдам свой истинный возраст, но, похоже, Гек придавал мало значения мелочам и не сопоставлял никаких фактов, и я расслабилась. Да и разговаривать особо не приходилось – Гек был молчалив и замкнут, я же из опасения сказать лишнее тоже больше помалкивала.

Мы дошли до роллердрома, нашли свободную лавку и сели, Гек обнял меня за плечи, притянул к себе, я обхватила его за талию. Со стороны посмотреть – влюбленная парочка…