Марина Крамер - Силиконовая надежда

Женя подошла, чуть откатила меня от кровати и, наклонившись, прошептала на ухо:

– Аделина Эдуардовна, нам категорически запрещено давать ей наркотики.

– С чего вдруг?

– Она наркоманка.

– Ну, я не наркотик прошу ввести, а седативное, она иначе не успокоится. Почему я не в курсе?

– Да мы сами только вчера вечером узнали, Мажаров распорядился никаких наркотиков не давать без осмотра врачом.

– Ладно, разберемся. Ты пока пойди, пожалуйста, набери препарат, а мы поговорим и успокоимся.

Женя ушла, а я снова подкатилась к по-прежнему рыдающей Вике.

– Давайте так, – взяв ее за руку, проговорила я довольно жестко. – Я понимаю, сейчас не самый лучший период в вашей жизни, но так уж случилось, и с этим теперь нужно жить. Лицо мы поправим, я же обещала. Осталось разобраться с куда более глобальной проблемой. Но и с этим мы тоже поможем, все равно времени у вас теперь много. Вика, вы меня слышите?

Она отняла подушку от забинтованного лица, повернулась и уставилась на меня единственным глазом, не закрытым повязкой.

– Вика, поверьте – не самое страшное в жизни потерять мужчину. Страшнее потерять из-за мужчины себя. Вы молодая женщина, у вас все еще впереди.

Она вдруг вырвала руку из моей, схватила блокнот и ручку и написала: «Вас когда-нибудь бросал любимый человек?»

– Меня не просто бросили – меня предали, но я, как видите, не сдалась и живу.

«А меня бросили дважды, – написала Вика. – Сперва Матвей, а теперь и Артем».

Про Матвея я пропустила – хотя почему-то испытала укол неприятного чувства, а вот про Артема решила поговорить. Тем более что Женя принесла шприц и быстро сделала Вике укол, который должен был привести ее в более спокойное состояние.

– Будем рассуждать здраво, Вика. Зачастую лучше потерять что-то сразу, чем терять постепенно, отрывая от себя по кусочку. Я все понимаю – вы его любили, наверное, замуж собирались, доверяли ему. А теперь посмотрите на эту ситуацию с другой стороны. – Я снова взяла всхлипывающую пациентку за руку. – Он оставил вас в трудный момент, в тот момент, когда был вам особенно нужен. Так ведь это подарок. Да-да, самый настоящий подарок вроде тех, что дарят на день рождения или Новый год в красивой коробке с бантом. Потому что теперь вы знаете, что этот человек вас недостоин. И вы можете больше не тратить время на недостойного человека, а найти того, кто не предаст. Так что послушайте моего совета и воспримите произошедшее как самый лучший дар.

«Вы кто – психолог?» – написала Вика, и я покачала головой:

– Нет, я хирург. Но тут не нужно быть психологом. Человек предал в тяжелой ситуации – стоит ли на него полагаться вообще?

Она смотрела в потолок, и в уголке глаза опять копились слезы.

– Вика, я очень вас прошу – не плачьте. Я понимаю, что вы чувствуете, но поверьте – я знаю и то, что это можно пережить. Да и вы тоже знаете, правда?

Она снова взялась за ручку, долго писала что-то и протянула мне.

«Я никогда не винила Матвея за то, что он ушел. Я была сама виновата в нашем разрыве. И я точно знаю – он никогда не бросил бы меня в подобной ситуации. И он, кстати, не бросил – у меня был сломан нос, и Матвей не отходил от меня все время, что я провела в больнице, а там, в общем-то, пустяк был, косметика. А Артем… это так больно, оказывается. Я планы строила, какое-то будущее планировала, а он приехал и сказал – все, ничего не будет, никакой свадьбы. Ну, все верно – он телеведущий, на виду всегда, зачем ему жена с изуродованным лицом? Но я совсем одна осталась, у меня родители живут на Дальнем Востоке. А Темка сволочь… Зачем мне теперь лицо?»

– Ну, это глупости. Лицо будет лучше старого, точно говорю. Филипп Аркадьевич все сделает, а я буду консультировать. А вот про наркотики придется забыть.

Вика застучала рукой по раме кровати, выражая то ли несогласие, то ли гнев.

«Я не наркоманка. Вернее, не совсем наркоманка, я не так давно пристрастилась… У Темкиных друзей, между прочим, покупала. Он не знает. Если узнал бы, вообще бы убил. Ну, теперь-то какая разница? Его больше нет».

Это «нет» Вика подчеркнула тремя жирными линиями и отвернулась.

– Иногда подобное отсутствие кого-то в твоей жизни только к лучшему, – сказала я, возвращая ей блокнот. – Скоро тебе снимут первые скобы с челюсти, станет легче, потом сможешь говорить. Но ты должна сама хотеть стать человеком – либо собой прежней, либо новой, как захочешь. У нас прекрасный психолог, тебе непременно надо с ним поговорить, как только будет возможно.

«Вы заставили меня задуматься, – написала Вика. – И я вам очень благодарна за этот разговор. Мне, наверное, даже стало чуть легче».

– Легче станет спустя какое-то время. Поверьте, Вика, я знаю, о чем говорю. Надо держать себя в руках, по-другому не получится. А сейчас постарайтесь уснуть, хорошо?

Она согласно кивнула, и мне показалось, что в ее глазу промелькнуло что-то похожее на улыбку.

Выкатившись из палаты, я откинулась на спинку кресла и почувствовала, как силы меня покинули. Разговор дался мне тяжело – убеждая Вику, я снова пережила то, что испытала десять лет назад, когда Одинцов объявил, что уезжает и не берет меня с собой. В тот момент мне показалось, что земля ушла из-под ног. Он предал меня во второй раз, и я осознала, что пути назад быть не может. Нельзя возвращаться к тому, кто вот так запросто отказывается от тебя, если ему вдруг стало неудобно рядом. Я долго не могла пережить это, замкнулась, похудела, и все, что меня интересовало в тот момент, – это работа. Я остервенело читала все, что попадалось по интересующей теме, я проводила в больнице и в лаборатории дни и ночи, я работала – и это давало мне возможность отвлекаться от внутренних проблем. И я сама, своими руками, своим разумом совершила чудо – я выбросила из головы человека, предавшего меня. Хуже, правда, оказалось другое – я разучилась верить людям. Всем, без разбора.

Начальник охраны обходил подвал сам, не доверив это никому. Потом явился ко мне в кухонный блок и попросил чаю. Мне не терпелось узнать, нашел ли он что-то в подвале, потому чаю я ему налила и даже поставила тарелку с кексами, приготовленными для буфета.

– Ох, и вкусная выпечка у вас, Анна Александровна, – откусывая кусок от кекса с шоколадом, похвалил начальник охраны. – А за подвал теперь не переживайте, распоряжение начальства – на сигнализацию ставить. Кто ж знал, что решетки из какого-то сплава сделаны, вон Матвей Иванович на спор две разогнул.

– Но в подвале точно никого нет?

– Никого. Но был. Курил много, окурков штук десять нашел. Ничего, с сегодняшнего вечера курилка закрывается.

– Я вот чего не понимаю. – Я села напротив с чашкой чая, и он подвинул мне тарелку с кексами, от которых я отказалась. – А как вообще кто-то посторонний мог проникнуть на территорию клиники?