Дженнифер Роу - Скорбный урожай

– Слышал. Довольно сильный яд.

– Чертовски сильный. Смертельный. И для букашек, и для человека. Им пользуются в садах с незапамятных времен. Как бы то ни было, похоже, старуха Элис хранила у себя в кладовой бутылку с концентратом, а теперь она исчезла. Что-то в этом роде я и подозревал.

Мартин тотчас сообразил:

– Этот яд убивает, когда попадает на кожу, как если бы его проглотили?

– Верно. Вижу, ты наконец понял, сынок. Знаешь, я никогда не верил в эту чепуху с отравленными яблоками. Во-первых, огрызки возле тела потемнели и сморщились. Не похоже, чтобы яблоки ели прошлой ночью. Во-вторых, парень умер быстро и изрядно мучился перед смертью, корчился и метался. Трава вокруг тела была примята, ветки дерева сломаны, и всякое такое. Значит, яд подействовал сразу, и будь это обычное средство, каким опрыскивают яблони, парню пришлось бы съесть много яблок, причем чертовски быстро, чтобы получить подобную дозу. А зачем ему есть столько яблок? Он почувствовал бы отраву в первую же секунду, как только надкусил яблоко, и выплюнул бы кусок или пошел за помощью, если бы ему вдруг стало плохо. Он находился всего в ста метрах от дома. Поэтому я и решил, что версия насчет несчастного случая никуда не годится. Оставалось самоубийство либо убийство. Покончить с собой, наевшись яблок, которые, может, опрысканы, а может, и нет, – идиотская затея. Трелор мог выйти в сад, съесть несколько яблок, а затем принять цианид или что-то в этом роде, но, как я уже говорил, эти огрызки меня насторожили. Они так и бросались в глаза, будто их положили нарочно, вдобавок их было слишком много. Итак, – проговорил Тоби, довольно потирая блестящую лысину, – я заключил, что почти наверняка мы имеем дело с убийством. Я не поверил, что Трелор съел эти яблоки, а все свидетели твердили в один голос, будто в доме он ничего не ел, лишь выпил бокал вина, вот мне и подумалось: вполне вероятно, его отравили другим способом.

– Наверное, кто-то вышел из дома среди ночи и дал ему яд, – предположил Мартин, которому не терпелось внести свою лепту в расследование.

– Конечно, – раздраженно буркнул Тоби. – Я не идиот, Макглинчи. В итоге мои подозрения полностью оправдались, поскольку, как утверждает Силвестро, в желудке покойного пусто. Ничего, кроме вина. – К Тоби вернулось прежнее благодушное настроение. Он откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову. – Короче, я велел этой команде, занятой вскрытием, пошевеливаться. Если яд попал на кожу, следы его легче обнаружить сегодня, чем завтра, или во вторник на следующей неделе, или когда они решат приняться за работу. И в кои-то веки они меня послушали.

– Вы считаете, кто-то обрызгал его ядом? Как жука? – Глаза Мартина округлились и потемнели, брови подскочили вверх, по спине поползли мурашки.

– Да, именно так я и думал. Но, похоже, ошибался. Медэксперты не нашли следов яда на его лице или руках. Это мне и сообщил только что Силвестро. Но потом позвонила малышка Бердвуд и рассказала о тиофосе, а также сообщила, и это очень важно, что жена Трелора, бывшая жена, заявила, будто он никогда не поднимал капюшон куртки. Никогда. Капюшон вызывал у него клаустрофобию или нечто подобное. Как бы то ни было, раньше мне не приходило в голову, что яд мог попасть на кожу через одежду. Когда я в первый раз говорил с Силвестро, то думал только о руках и лице. Но ни на руках, ни на лице Трелора ничего не нашли, сынок. Как и в его желудке. И все же яд каким-то образом проник в тело. Вот так-то. Трелор, по словам жены, никогда не носил капюшон, однако утром тот был поднят, а тесемки завязаны. То-то и оно! – Тоби подался вперед и уперся широкими ладонями в колени. – А что, если прошлой ночью он, как всегда, был только в шапке, без капюшона? Что, если кто-то подкрался к нему сзади и плеснул тиофосом на шею? Этого хватило бы, чтоб его убить. И быстро. Мне еще придется это проверить, но Бердвуд считает, что такое количество препарата действует почти мгновенно и смерть наступает в течение десяти-пятнадцати минут. Убийца дождался, пока все закончится, и, чтобы сбить нас со следа, поднял капюшон, завязал тесемки да вдобавок подбросил несколько огрызков в расчете, что мы решим, будто Трелор съел опрысканные яблоки, и не станем дальше копать. Как тебе такая версия?

Мартин задумчиво кивнул. Версия звучала убедительно. Возможно, все произошло именно так. Впервые за этот длинный день он забыл о людях – участниках событий и ощутил настоящий охотничий азарт.

– Миссис Салливан сказала, что на парне, которого она видела возле фургона, был капюшон, – заметил он.

– И правда! – Тоби ударил могучим кулаком по столу. – Она так и сказала, черт побери!

– Выходит, возможно, это был вовсе не Трелор?

– Да еще как возможно.

– Значит… может быть… Трелор был уже мертв к тому времени, как Ник Бедфорд вернулся домой?

– Верно, Мартин. У нас опять ничего нет. Силвестро говорит, что смерть наступила между полуночью и четырьмя часами утра. Бедфорд мог совершить убийство? Конечно, мог: его видели возле дома в половине третьего, – но к тому времени Трелор, возможно, был уже несколько часов как мертв.

– Сэр, допустим, человек около фургона был не Трелор… из-за поднятого капюшона…

– И?..

– Это означает, что мужчина или женщина – словом, тот, кто стоял у фургона, – вероятнее всего, и есть убийца.

– Вполне резонно…

– А поскольку Бедфорд вернулся домой только в два тридцать, – решительно продолжал Мартин, увлеченный собственными рассуждениями, – это снимает с него подозрения?

Тоби не ответил. Он посмотрел на растрепанного, взволнованного Мартина и снисходительно улыбнулся.

– Тебе понравился этот парень, верно? – тихо спросил он. – Но ты прав, Мартин, ты прав. Если Тереза Салливан правильно указала время, а ребята, которые делают вскрытие, позвонят завтра утром и скажут, что нашли следы яда у Трелора сзади на шее, мы будем точно знать: прошлой ночью капюшон его куртки был опущен. Тогда у нас появятся все основания считать, что Бедфорд чист.

Мартин почувствовал удовлетворение и еле сдерживал улыбку. Он показал Тоби, что от него есть толк, а заодно замолвил слово за славного малого, Ника Бедфорда.

– Ладно, Макглинчи, ступай домой, – добродушно проворчал Тоби. – Завтра с утра нас ждет уйма работы. Верити Бердвуд обнаружила еще одну деталь, которую наша славная полиция, похоже, упустила. – Он скорчил гримасу в ответ на вопросительный взгляд Мартина. – Узнаешь все завтра. А теперь проваливай!

Мартин с легким сердцем отправился домой. Включив радио на полную громкость, он представлял себе большую тарелку маминой тушеной ягнятины, которая томилась на огне к его приходу.

Тоби на какое-то время задержался у себя в кабинете, просматривая свои записи, потом тоже поехал домой, а по дороге заглянул в китайскую закусочную, где торгуют навынос. Свой ужин он съел ложкой, уставившись в телевизор. В его темном, пуритански строгом доме было душно и пахло затхлостью.