Джозефина Тэй - Поставь на карту жизнь. Любить, но не терять рассудка. Что сказал покойник

Он так ничего и не добился.

Уитмор проводил его до парадной двери и, вглядываясь в темноту, спросил:

— А где ваша машина?

— Я оставил ее дальше по аллее, — ответил Грант. — Доброй ночи, и спасибо за помощь.

Скрывшись в темноте, он подождал, чтобы Уолтер закрыл дверь, а затем, обойдя дом, подошел к гаражу. Гараж все еще был открыт, и в нем стояли три машины. Грант проверил отделения для мелочей всех трех, но парной перчатки не было ни в одном. Ни в одном из них вообще не было никаких перчаток.

Уильямс сидел за угловым столиком общей столовой, поедая свой поздний ужин, когда хозяин гостиницы поднялся, чтобы поздороваться с Грантом, и пошел распорядиться насчет ужина для него.

Весь день и вечер прошли у Уильямса в бесконечных, утомительных и, увы, бесплодных попытках своими и местной полиции силами подтвердить гипотезу Гранта, сводившуюся к тому, что Сирл мог скрыться по каким-то своим личным причинам. К десяти часам, успев поговорить уже с двадцать третьим кондуктором автобуса и с последним из остававшихся на вокзале носильщиков, он посчитал, что на сегодня хватит, и вот теперь благодушествовал за кружкой пива и сосисками с пюре.

— Ровным счетом ничего, — ответил он на вопрос Гранта. — Ни одного хоть сколько-нибудь на него похожего. А вам что-нибудь удалось?

— Ничего, что хоть немного помогло бы прояснить ситуацию.

— Ни одного письма среди его вещей?

— Ни единого. Вероятно, все они находятся в его бумажнике, если вообще существуют. Кроме пачек снимков — ничего.

— Снимков? — Уильямс навострил уши.

— Сделанных им по приезде сюда.

— Ясно. А нет ли среди них фотографий невесты Уолтера Уитмора?

— Есть. Сколько угодно.

— Серьезно? Портретные?

— Нет же, Уильямс, нет. Скорее поэтические. Например, ее головка на фоне яркого неба и над ней ветка цветущего миндаля. Вот в таком роде.

— Она фотогенична, как вы считаете? Блондинка?

— Отнюдь нет. Невысокая, темноволосая, нельзя сказать, чтоб красивая, но с приятным лицом.

— А тогда чего же ради он ее без конца фотографировал? Влюблен, что ли?

— Да, любопытно, — согласился Грант и умолк, дожидаясь, чтоб слуга подал ему ужин и оставил их в покое.

— На этот раз я бы очень вам посоветовал, сэр, попробовать вон тех маринованных огурчиков, — сказал Уильямс. — Просто замечательные.

— В пятьсот седьмой раз повторяю тебе, что я не ем маринадов. У меня обостренное восприятие вкусовых ощущений, Уильямс, а это бесценное качество. И я не намерен растрачивать его на твои маринады. Итак, среди вещей Сирла я обнаружил кое-что гораздо более интересное, чем какая-то фотография, нечто наводящее на размышления.

— Что именно, сэр?

— Перчатку известной особы, — сообщил Грант и подробно рассказал, где и как она была найдена.

— Ничего себе, — пробормотал Уильямс и после короткого молчаливого обдумывания этого сообщения прибавил: — Пожалуй, не так уж далеко это и зашло.

— Ты о чем?

— Я — насчет интрижки. Если он все еще пребывал в стадии охоты за перчатками. Ей-Богу, сэр, дожив до своих лет, я при всем желании не могу представить себе, что, на худой конец, можно довольствоваться и одной перчаткой.

Грант расхохотался:

— Я же говорил тебе, что девица эта очень мила. Как по-твоему, Уильямс, какой предмет можно уместить в пространстве десять дюймов на три с половиной и на четыре?

— Скажем, брусок мыла, — не раздумывая, предположил Уильямс.

— Не пойдет. А еще?

— Блок сигарет?

— Нет. Речь идет о человеке некурящем.

— Из продуктов что-нибудь? Плавленый сыр в упаковке подходящей формы?

— Едва ли.

— Револьвер? Я имею в виду револьвер в футляре?

— Все может быть. Только зачем ему мог понадобиться револьвер?

— Послушайте, сэр, что за пространство вы пытаетесь заполнить? — поинтересовался Уильямс, и Грант описал сундучок для фотографических принадлежностей и пустое пространство в туго набитом отделении.

— Находившийся там предмет был определенно плотным и тяжелым, потому что остались отчетливые контуры. Ничего из обнаруженного до сих пор в его личных вещах не заполнило бы этой пустоты. Значит, либо сам он изъял этот предмет, либо он почему-то был изъят кем-то уже после исчезновения его обладателя.

— Это означало бы, что кто-то в Триммингсе попытался скрыть вещественные доказательства. А вы, сэр, по-прежнему считаете, что Уитмор не таков?

— Не таков?

— Ну, не из тех, кто может укокошить при необходимости.

— Я думаю, Уитмор из тех, кто скорее надолго затаит обиду, чем придет в бурную ярость.

— Но для того, чтобы утопить Сирла, ему совсем не обязательно было приходить в ярость. Обида могла привести к тому, что он спихнул его в реку, а в темноте, возможно, не сумел ничего сделать для его спасения. А потом скорее всего просто потерял голову и решил сделать вид, что ничего об этом не знает. Видит Бог, такое случается постоянно.

— То есть ты считаешь, что сделал это Уитмор, но непреднамеренно?

— Я не знаю, кто именно это сделал, но я, сэр, твердо убежден, что Сирл до сих пор находится в реке.

— Инспектор Роджерс клянется, что он прочесал все дно.

— Начальник Уикхемского полицейского участка уверяет, что ила из русла Рашмира хватило бы, чтобы выстлать дорогу почти до самой Австралии.

— Да, слышал. Как я понимаю, старший констебль сделал то же наблюдение, только выразился не столь красочно.

— В конце концов, — не слушая его, продолжал Уильямс, — что могло с ним случиться, если допустить, что он не утонул? Если верить отзывам, он был из тех людей, которые запоминаются с первого взгляда.

Это было совершенно справедливо. Грант вспомнил молодого человека, остановившегося на пороге зала россовской конторы, и отметил про себя, как мало официальные описания пропавшего отражают личность человека, которого ищут.

«Молодой человек двадцати с небольшим лет, рост — 5 футов и 8 ½ — 9 дюймов, стройный, белокурый, с широкими скулами, глаза серые, нос прямой, рот большой. Был одет в макинтош с поясом, серый твидовый пиджак, серый свитер, голубую спортивную рубашку и серые фланелевые брюки. На ногах — коричневые американские ботинки без шнурков, на пряжке. Голос негромкий, говорит с американским акцентом».

Едва ли кто-нибудь, прочитав такое описание, представил бы себе живого Лесли Сирла. С другой стороны, редко кто, случайно встретив Сирла, мог удержаться от того, чтобы не оглянуться на него. Трудно было не запомнить его, увидев однажды.

— Помимо всего прочего, зачем, собственно, ему понадобилось исчезать? — гнул свое Уильямс.

— Не имея о нем достаточных сведений, я не могу судить об этом. Завтра мне придется обратиться в Скотланд-Ярд по этому поводу. Где-то в Англии проживает его двоюродная сестра, но сейчас меня больше интересуют его американские корни. Не могу избавиться от мысли, что к услугам наемных убийц в Калифорнии прибегают все-таки чаще, чем на Би-Би-Си.