Джозефина Тэй - Поставь на карту жизнь. Любить, но не терять рассудка. Что сказал покойник

Прежде он не бывал здесь днем и сейчас постоял какое-то время, смотря на сад и на долину, вид на которые открывался из трех огромных окон. Если спокойно относиться к тому, как будет впоследствии выглядеть ваш дом, можно прорубать окошки там, откуда открывается наилучший вид. Затем он снова занялся разборкой вещей Сирла. Терпеливо перекладывал один за другим предметы одежды в тщетной надежде обнаружить среди них что-то, что привело бы его к разгадке тайны. Он сидел в низком кресле, вглядываясь в сундучок с фотографическими принадлежностями, стоявший на полу у него между ногами, и перебирал в уме вещи, которые могут понадобиться фотографу в его работе, но так и не мог решить, чего из химикалий или приспособлений недостает в этом наборе. Сундучок стоял там же, где и в прошлый раз, и пустое место сохраняло контуры предмета, извлеченного из него.

Вполне безобидная пустота. Из набитых чемоданов постоянно достаются какие-то предметы, и очертания их какое-то время сохраняются среди прочих вещей. Нет никакой причины предполагать, что изъятая вещь имеет в данном случае какое-то значение. Но, скажите на милость, почему никто так и не смог определить, что это была за вещь?

Он еще раз попробовал вложить в углубление небольшой фотографический аппарат, заранее зная, что он не войдет. Он даже сложил вместе ботинки Сирла и попытался всунуть их. Ботинки оказались длиннее на целый дюйм, подошвы торчали, выбиваясь из общего ряда, так что нельзя было задвинуть ящик и опустить крышку. Да и зачем, собственно, класть обувь в специальный сундучок для фотографических принадлежностей, когда имелось достаточно места в предназначенных для этого чемоданах? Но, что бы ни лежало в углублении, положили эту вещь туда не случайно и не в спешке. Ящик был упакован аккуратно и методично.

И это давало право предположить, что вещь была положена, туда специально, исходя из того, что сундучок будет распаковывать Сирл сам, и никто другой.

На этом, выражаясь элегантно, он решил поставить точку.

Аккуратно, в том же порядке сложил все вещи обратно в ящик, еще раз окинул взглядом Рашмирскую долину и решил, что с него хватит. Затем закрыл за собой дверь комнаты.

День в Лондоне был серый, но после залитых водой равнин Рашмира эта серость казалась уютной. Молодая листва в Вестминстере на темном фоне полыхала ярко-зеленым. До чего же приятно было снова очутиться среди своих, мысленно отпустить вожжи, перейти на иносказательный, всем в Главном управлении понятный, язык.

Но не так уж приятно было думать о предстоящем разговоре с Брайсом. Интересно — хороший у него сегодня день или ему «не по себе». У шефа один день «не по себе» приходился в среднем на три хороших, следовательно, шансы были три против одного в пользу Гранта. С другой стороны, погода сегодня сырая, а в такие дни ревматизм обычно разыгрывается.

Брайс курил трубку. Значит, день хороший (в скверные он закуривал сигареты и, не успев задуть спичку, тушил их в пепельнице).

Грант не знал, с чего начать. Не мог же он сказать: «Четыре дня тому назад вы поручили мне расследование этого дела, но что касается меня, то за эти четыре дня оно не продвинулось ни на шаг». И тем не менее, если говорить начистоту, все обстояло именно так.

Спас его Брайс. Он вперил в Гранта маленькие проницательные глаза и сказал:

— Никогда еще я не видел, чтобы на чьем-то лице было так отчетливо написано: «Простите, сэр, но вина тут не моя», как сейчас на вашем.

Грант расхохотался.

— Вы правы, сэр, положение невероятно трудное, — он выложил на стол свои записные книжки и уселся с противоположной его стороны на стул, носивший в управлении название: «Место подозреваемого».

— Значит, вы не считаете, что сделал это любитель зайчиков Уитмор?

— Нет, сэр! Я считаю это маловероятным; нелепо даже предполагать такое.

— Несчастный случай?

— Любитель зайчиков так не думает, — усмехнулся Грант.

— Не думает, вот как! Ему что, в голову не приходит, что это дает ему возможность избежать крупных неприятностей?

— В некоторых отношениях он достаточно простодушен. Не допускает мысли, что это мог быть несчастный случай, и откровенно говорит об этом. У него, очевидно, не укладывается в голове, что версия несчастного случая очень облегчила бы его положение.

— Имеются альтернативы?

— Ну, как сказать, имеется человек, у которого были для этого возможность, основание и к тому же средства для достижения цели.

— Чего же мы ждем? — беспечно сказал Брайс.

— К несчастью, недостает четвертой составной части.

— Нет доказательств?

— Ни малейших.

— Кто же это?

— Мать невесты Уолтера Уитмора. Вернее, мачеха. Она воспитывала Лиз Гарроуби с младенческих пор и фантастически привязана к ней. Я бы не сказал, что это собственнический инстинкт, но…

— Все лучшее для нашей Лиз!

— Да. Она была страшно рада, что ее падчерица выходит замуж за ее племянника и, таким образом, все остается в семье, и, как мне кажется, она опасалась, что Сирл может испортить музыку. У нее нет алиби на тот вечер, и она запросто могла добраться до места их привала. Где это место, она знала, так как каждый вечер они звонили в Триммингс — это поместье Фитчей, — сообщали, как проходит их путешествие, и вечером в среду подробно описали место, где будут ночевать.

— Но ведь она не могла знать, что у них возникнет ссора и они вернутся к реке порознь. Как она надеялась осуществить свое намерение?

— Видите ли, что-то в этой ссоре непонятно. По всем отзывам, Сирл был удивительно уравновешенным человеком, и в то же время спровоцировал ссору именно он! Во всяком случае, так говорит Уитмор, и у меня нет оснований не верить ему. Он дразнил Уитмора, утверждая, что тот недостоин Лиз Гарроуби, и хвастался, что отобьет ее у него в недельный срок. Он был совершенно трезв, следовательно, если он вел себя несоответственно своему характеру, для этого должна была быть какая-то скрытая причина.

— Вы думаете, что в тот вечер он подстроил это возвращение порознь? Но почему?

— Я допускаю, что он хотел встретиться где-то с Лиз Гарроуби. В тот вечер, когда эти двое звонили, Лиз не было дома; вместо нее с ними разговаривала миссис Гарроуби. Она могла использовать этот разговор, чтобы от имени дочери условиться с Сирлом о чем-то.

— Например: «Лиз спрашивает, не могли бы вы встретить ее возле третьего дуба за старой мельницей»?

— Что-то в этом роде.

— А там его поджидает разъяренная мать с дубинкой в руке и затем сталкивает мертвое тело в реку. Как прекрасно было бы, если бы вам удалось выловить тело.

— То есть просто замечательно. Не имея трупа, мы связаны по рукам и по ногам.