Сергей Зацаринный - Шведское огниво

– С генуэзцами и венецианцами дела имеет?

– Венецианцы, сам знаешь, у нас только появляются, а без генуэзцев никуда. Тоже через Красную пристань. Хотя на горах у него с ними вражда. Ты же знаешь, что в Булгаре правый берег Итиля так называется? Туда уже прямые тропы через Азак и донскую степь протоптали, скупают рабов по дешёвке. Сейчас в Крыму самый большой невольничий торг. Только булгарских туда не допускают.

– На базаре что толкуют? Не слышно слухов, кто твою контору подломал?

– Пока тишина. Я уже через надёжных людей объявил, потихонечку вознаграждение за возвращение. Уж больно хлопотно всё восстанавливать.

– Сам так ни на кого не думаешь?

Касриэль развёл руками в недоумении:

– Ума не приложу. Пользы ведь от этого никакой. Бумаги эти никому не продать – в чужих руках они гроша ломаного не стоят. А в то, что это сделали безо всякой корысти по дурости, я не верю.

На том и распрощались.

Эмир его уже ждал. Второй день он приходил во дворец раньше своего помощника, пора с этим заканчивать. Злата он мягко пожурил:

– Ты что же ко мне никак не зайдёшь? Жёны тебя каждый вечер ждут. Уже разузнали где-то что ты булгарский чак-чак любишь, каждый вечер целое здоровое блюдо велят готовить.

Видно жёны допекали его похлеще, чем служебные хлопоты.

– Сам видишь, что творится, – вздохнул наиб, – Домой не могу дойти, рубаху поменять. Вчера эн-Номан до вечера продержал. (Эмир настороженно прищурил газ), а ночью, – Злат зловеще понизил голос, – на том самом постоялом дворе некий человек разыскивал того пропавшего постояльца.

– Да ты что? – вскинулся эмир, явно обрадованный, что ему теперь и без помощника будет что рассказать жёнам.

– Задержал, допросил. Купец из Булгара. Говорит, этот путник плыл в Новый Сарай к Могул-Буге.

– Тебя вчера эн-Номан увёл. Мне пришлось письмо к хану без тебя писать. Голубем отправили. Сегодня утром от хана послание пришло. Тоже голубем. Приказано срочно этого литовского княжича отправить в Новый Сарай. Под крепкой охраной. Он у эн-Номана остался?

– Думаю для нас это как нельзя лучше. Там он в полной безопасности. А случись что – наше дело сторона, – заговорщицки понизил голос Злат.

– Вот! – эмир поднял палец, соглашаясь. – Ты сходи к шейху, передай ханский приказ.

Он ещё немного подумал и добавил с недоумением:

– Одного не пойму. Мне сказали, что голубь этот вылетел из Нового Сарая раньше нашего. Получается наш сейчас ещё только подлетает.

– Скорее всего этот Могул-Бугинский нукер весточку донёс. Вот его хозяин и решил поскорее Алибеку подгадить. Вернее, его отцу.

Значит Злат не ошибся. Весточка его уже вчера добралась до самого Узбека.

– Я поговорю с эн-Номаном. Пусть подержит немного этого молодца у себя. Ты ведь через пару дней всё равно поедешь к хану на праздник. Вот и прихватишь его с собой. Лично передашь.

– Слушай, Злат! Как же я сам сразу до этого не додумался! Правда, попроси эн-Номана. Что бы я без тебя делал?

Приближался девятый день растущей луны девятого месяца по монгольскому календарю. На него приходился древний праздник, трепетно отмечаемый ещё со времён Потрясателя Вселенной – возлияния молока. Молоко брали от особых белых кобылиц и, по слухам, кропили им войлочные фигурки. Так оно или нет точно никто не знал. Происходило всё в шатре, при участии самых близких к хану лиц. Зато на сам праздник неизменно созывались знатные и важные люди со всего улуса. От эмиров до священнослужителей и купцов. Епископ тоже ездил. На этот праздник держал путь и Алибек, столь неудачно задержавшийся в Сарае.

До эн-Номана наиб не дошёл. Прямо за воротами его встретил дожидавшийся Алексий. Он был бодр и от вчерашней подавленности не осталось и следа.

– Нет худа без добра! – с ходу утешил его Злат, – Зато ты сберёг своему князю тысячу сумов.

– Мне предстоит ещё беседа с этим шейхом, – напомнил Алексий, – Он мне велел сегодня прийти.

– Попьёте чаю. Тебе разве не по нраву пришлось вчерашнее угощение? Ты же говорил, что хотел бы познакомиться с каким-нибудь влиятельным человеком в Орде? Расскажешь своему митрополиту, что пил чай с наставником самого Узбека. Или тебя всё-таки прислал Калита?

– Просто я вспомнил твой совет. Ты предлагал поговорить с этим сказочником. Так я и хочу сейчас поступить.

– Когда кто-то хочет побеседовать с добрым человеком, значит он и сам ищет добра. Ты мне начинаешь нравиться. Если сядем в седло прямо сейчас, то ещё застанем его дома.

Злат не ошибся. Сказочник ещё не ушёл.

– Повремени, добрый Бахрам! Этот человек приехал послушать твои сказки прямо к тебе домой, – приветствовал его наиб.

Сели прямо во дворе. Солнце ещё не разогрело воздух и было по осеннему холодно, но день обещал быть ясным и погожим. Шелестела листва. Не долетало шума ни с опустевшей дороги, ни от притихшей реки. Скоро уже на юг потянуться последние птицы. Пока они ещё пересвистывались в зарослях.

– Ты вчера задал мне задачку, – почтительно обратился к старику монах, – А я не знаю ответа. Может, ты дашь мне совет?

– Подсказку? Ты взялся вершить человеческими судьбами, однако твоя решимость пропала сразу, когда от этого стала зависеть твоя собственная судьба? Тебя никто не неволит. Скажи эн-Номану, что у тебя нет ответа.

Алексий не собирался сдаваться:

– Ты пожалел этого юношу. По своему ты прав. Благое дело вернуть в гнездо, выпавшего из него птенца. Но, разве это простой птенец? Он сын князя. И сам будет князем. Будет также вершить человеческими судьбами. Разве сюда он попал просто так? Он с отрядом пытался захватить новгородского архиепископа, который возвращался от митрополита. Если бы не расторопность баскака и киевского князя, архиепископ и его люди были бы сейчас в литовском плену. Его головой торговали бы сейчас так же, как и головой этого княжича. Получается, если бы он победил в этой игре, то получил выигрыш. А, коли проиграл, то всё это не считается?

– Вот и скажи это эн-Номану, – кротко улыбнулся сказочник.

– Даже, если он со мной согласен, его сдерживает обещание, данное тебе. Ты мудрый человек и говоришь правильные слова. Много видел и много знаешь. Больше, чем сам шейх. Потому он тебя и почитает. Это я вчера сразу понял. Только одних хороших слов мало. Разве я против, чтобы этот юноша вернулся к отцу?

– Чтобы его отец помирился с твоим князем ты тоже не против?

Алексий осёкся. От его запальчивости не осталось и следа. Он глубоко задумался. Бахрам ему не мешал.

– Если честно, я был бы рад, если бы они помирились, – сказал монах, после долгого раздумья. – Сказано – блаженны миротворцы. Если ты знаешь, что я для этого должен сделать, скажи. Как и эн-Номан я обещаю последовать твоему совету.