Инна Бачинская - Браслет с Буддой

…В общем, все получилось очень мило. Алик достал из заначки шоколадный ликер и коньяк. Шибаев только головой покрутил – он не имел ни малейшего понятия о тайном баре адвоката. Ну, Дрючин – отразилось на его лице.

– Мальчики, давайте отпразднуем конец этого кошмара! – воскликнула Эмма. – Я не могу поверить, что все позади, честное слово! Это же кошмар что такое! И этот человек, который убивал… Он что, с ума сошел?

– От любви, – сказал Алик. – И ненависти. Сильное чувство сродни сумасшествию.

– А его жена, из-за которой все это… Ее теперь посадят в тюрьму?

Алик и Шибаев переглянулись.

– Думаешь, надо? – спросил Шибаев.

Эмма пожала плечами, сказала неуверенно:

– Но ведь все из-за нее… Разве нет? И мужа убила…

– Она защищалась, – сказал Алик. – Это нетрудно доказать, приличный адвокат с ходу разобьет обвинение. Любовь – как карточный дом, Эммочка. Тронь неосторожно – и посыплется. И зацепит всех вокруг. Она и так наказана. Ее вина – в области моральной, за это не судят, а осуждают. Мне кажется, она сбежит из города… Я бы на ее месте сбежал. Любовь такое чувство, Эммочка…

– Взрывоопасное, – подсказал Шибаев.

– Именно! Взрывоопасное.

Они помолчали. Эмма вздыхала. Шпана спрыгнул с табурета, подошел к ней, встал на задние лапы, упираясь передними ей в колени. Заглянул в лицо и утробно мяукнул. Сразу понял, паршивец, что Эмма – существо доброе и жалостливое, в отличие от этих двух… Алик уставился на кота, как будто увидел впервые. Ему пришло в голову, что Шпана – физиогномист, прекрасно знакомый с языком жестов и мимики. Вернее, стихийный, или естественный физиогномист, так как не умеет читать и до всего доходит исключительно инстинктами и через жизненный опыт.

– Барсик, ты все понимаешь, правда? – Эмма погладила его по круглой башке. – Умный котик!

Шпана замурлыкал так, что у них зазвенело в ушах.

– А о чем вы хотели посоветоваться? – напомнил Алик, с трудом отводя взгляд от Эммы, гладящей кота.

– Я хочу продать бизнес! И баба Аня говорит: продавай, не нужен тебе этот камень на шее. Поверите, не могу заставить себя зайти туда, мы до сих пор закрыты. Позвонила мужу, говорю, не могу больше, и про Кристину, он тоже говорит – продавай, только смотри, чтобы не кинули. Я говорю, не кинут, у меня есть знакомый адвокат. Поможете?

– Не вопрос!

– Ты же спец по разводам, – заметил Шибаев. – Потянешь?

– А то! Не сомневайтесь, Эммочка, мы все сделаем как надо.

– Спасибо, ребята.

– Ты твердо решила? – спросил Шибаев. – Это же твоя жизнь, сама говорила.

– Была! А сейчас не могу заставить себя… Просто не могу. Из меня никакой бизнесмен, барахтаюсь, дергаюсь, и все без толку. Я никогда не умела считать. Даже на калькуляторе каждый раз по-разному. Не мое, понимаете? И баба Аня говорит… И вообще вся эта история… – Она вдруг закрыла лицо руками и заплакала.

Алик и Шибаев переглянулись.

– Эммочка… – пробормотал Алик, вскакивая. Он обогнул стол, приобнял Эмму, погладил по голове. – Эммочка, все будет хорошо, честное слово!

Шибаев разлил по рюмкам коньяк:

– За новую жизнь! Эмма, ты приняла правильное решение. Я поддерживаю.

– Я тоже поддерживаю, – сказал Алик. – За новую жизнь, Эммочка!

Она убрала ладони, потянулась за салфеткой.

– Извините… я сама не своя. Не передать, как жалко, барахталась, сводила концы с концами… – Она взяла рюмку: – За новую жизнь!

Выпила, задохнулась и закашлялась. Алик протянул ей горбушку, она поспешно откусила. Оба с удовольствием наблюдали. Алик неприметно вздохнул, подумав, насколько интереснее жизнь, если за твоим столом сидит женщина…

– Ладно! – Эмма махнула рукой. – Зато теперь – свобода! Отдам мужу долг, на остальное буду путешествовать. Я шесть лет никуда не ездила, не на кого было оставить… Только мечтала. А сейчас поеду. В Грецию! В Испанию! На Новый год куда-нибудь, где море и жарко. В Таиланд. Говорят, там супер. Поехали со мной? Продадим мою «Эмму» – и сразу куда-нибудь на край света. Поехали, мальчики!

Алик и Шибаев снова переглянулись.

– Я за, – сказал Алик. – Ши-Бон?

Шибаев пожал плечами.

– Продай сначала.

– Продадим! Эммочка, вы…

– Алик, давайте на «ты», можно?

– С удовольствием! – обрадовался Алик. – За это надо выпить.

Они выпили.

– Эммочка, хотите… хочешь узнать про себя? Есть такой тест… поразительный просто! Хочешь?

– А что надо делать?

– Нарисовать несуществующее животное.

– А человека можно? Я рисую не очень хорошо, а человека легче.

– Вообще-то по условиям теста надо животное. Это нетрудно, просто взять карандаш и изобразить. А я расшифрую. Психологи считают, что мы многое про себя не знаем, что мы постоянно играем какую-то социальную роль, причем часто неправильно выбранную. Вот, например, вы… ты выбрала себе роль бизнесмена, а данных нет.

– А если бы заранее нарисовала животное, какую-нибудь лошадь с мордой крокодила, то не выбрала бы, – подхватил Шибаев.

– Именно! Но подсознание через тесты способно выдать наш подлинный характер. Сейчас я тебе бумажку и карандашик! – Алик побежал из кухни. Вернулся через пару минут с листком бумаги и шариковой ручкой. – Вот!

Эмма посмотрела на Шибаева, и тот кивнул. Она взяла ручку, задумалась; потом принялась старательно выводить что-то на листке. Алик внимательно наблюдал, Шибаев ухмылялся. Эмма закончила рисовать и протянула листок Алику. В центре листка изображалось что-то мохнатое, круглое и глазастое, с четырьмя ножками-копытцами и пышным задранным хвостом; с острыми ушками и торчащими рожками; с двумя длинными клыками. На шее существа висел колокольчик. Мохнатость изображалась черточками и напоминала сосновые иголки.

– Правильно? – спросила Эмма.

– Просто чудесно! – заверил Алик. – Рисунок в середине, это хорошо. Кроме того, удивительная симметрия.

– Почему? Что это значит?

– У тебя нормальная самооценка.

– Это как?

– Ты знаешь, что можно и чего нельзя, ты очень сбалансированная личность. Правда, не совсем понятно, зачем ты купила салон.

– Я уже и сама не знаю, – сказала Эмма. – Наверное, от скуки. А симметрия что означает?

– Склонность к порядку. Ты очень упорядоченная личность, – Алик бегло взглянул на Эмму и перевел взгляд на рисунок. – Оно смотрит влево, это значит, что ты анализируешь каждый свой шаг. Верно?

Эмма кивнула.

– Клыки… – Алик запнулся.

– Что? – тревожно спросила Эмма.

– Это значит, что ты… как бы это поточнее… Эммочка, ты когда-нибудь употребляешь ненормативную лексику?

– В смысле ругаюсь? Ну… иногда. Как все. Это из-за клыков?

– Поэтому ты нарисовала клыки. Очень большие глаза, причем два сразу на одной стороне. Голова в профиль, но глаз две штуки.