Алла Полянская - Кто на свете всех темнее

— Нужен свет и зеркало, чтоб я все видел.

— Я не могу ее вытащить, ты что!

— Ты просто зеркало подержишь. Давай, тащи из ванной и лампу придвинь.

— Ты сумасшедший!

— Думаю, да. — Влад поморщился, отрывая от раны футболку. — Все, вот так и держи, и ни звука, поняла? И не вздумай хлопнуться в обморок или выблевать.

— Вот еще!

Но, конечно, зрелище было еще то. И хотя пуля застряла неглубоко — все-таки маленький калибр, стенки сумочки тоже замедлили ее, а все же крови он потерял изрядно.

— Дай мне попить.

Я принесла стакан с водой, стараясь не смотреть, как он делает себе укол.

— Антибиотик и обезболивающее. — Он взял стакан у меня из рук. — Выдыхай и приберись тут, пока я найду, во что переодеться.

Я молча сворачиваю окровавленные простыни и запихиваю их в мусорный пакет. Надо не забыть забрать его с собой, уходя.

— Я вот о чем думаю. — Влад у меня за спиной, и я подавляю в себе желание обернуться. — Если приедет полиция, мне бы не хотелось светиться.

— Ну, это понятно. Я о другом думаю: зачем Городницкому было убивать Валерию?

— Да мало ли. Узнал, что она ему изменила, это причина не хуже остальных. — Влад собрал свои инструменты. — Причины иногда бывают смешными, а людям кажутся очень уважительными. Ты не хочешь спросить, как я дошел до жизни такой?

— Нет. Мне любопытно только, зачем нужно было убивать ее таким зверским способом.

— Таково было желание заказчика.

Вот это я и хотела узнать, а вот почему он стал убийцей, мне неинтересно. Какая разница? У каждого из нас свой путь во тьму. Просто для кого-то обратной дороги нет.

— С заказом кто обратился, сам Городницкий?

— Не знаю, и у Диспетчера спрашивать опасно. Я хотел бы разрулить ситуацию без привлечения третьих лиц. — Влад резво сделал себе перевязку, закрепив ее пластырем. — Но когда тот парень принялся обвинять своего папашу, меня это насторожило.

— Может, Городницкий и не убивал Валерию. Может, она почему-то мешала Людмиле.

— Да, и это может быть. — Влад натянул на себя темную футболку с какими-то готическими буквами. — Всегда имей при себе запасные шмотки — вот мой девиз. Причина у него слишком уж очевидная, но если он заказал женушку, тогда с чего ему впадать в тоску и меланхолию? А судя по рассказам парня, папаша его ни сдержанностью, ни долготерпением, ни христианским смирением не отличается.

— Ну, мягко говоря.

— Вот! А теперь смекай: ты здесь, я здесь, и эта милая компания тоже здесь. А убиты Людмила и сумасшедшая девчонка. Почему?

— А хрен их знает почему. — Я иду в ванную мыть руки. — Кто-то заметает следы.

Вода течет тугой горячей струей, и я слышу смех, звуки ссоры, плачет ребенок, какая-то женщина что-то возмущенно говорит — я почти разобрала что, хотя голос у нее старческий, но слова я расслышу, если прислушаюсь, по-английски я говорю отлично, и…

— Ты что?..

Влад держит меня за плечи, а я словно вынырнула из потока, уносящего меня куда-то совсем далеко.

— Они ссорились здесь, Линда и какой-то мужчина, ссорились… Кричала старуха… Я не расслышала, что именно, далеко… Но я бы услышала, если бы ты…

Зачем я ему это рассказала, он решит, что я спятила. Как объяснить, что вода все помнит?

— Э-э-э, твое сиятельство, да ведь ты тоже с приветом! — Он сжимает мое плечо. — Теперь у меня и сомнений нет — ты точно наследница Линды. А если ты здесь — значит, Лулу Белл оставалась жива, по крайней мере, до момента рождения твоего папаши. И куда она после этого подевалась, мы потом обязательно попробуем выяснить. Ты, главное, не увлекайся этими играми с голосами, иначе закончится все это психушкой.

Я и без него знаю, но не будешь же постоянно засовывать в уши затычки, когда надо просто вымыть руки.

— Что ж, давай навестим нашу компанию. Что-то они там притихли.

— Через ход пойдем?

— Нет, давай не будем оглашать все, что мы знаем об этом доме.

Ну, тоже верно. Тогда-то они сгоряча не поняли, откуда мы вышли, но теперь сообразят, а я совсем не хочу, чтоб кто-то из них шастал в стенах. Пусть будут у меня на глазах.

Я запираю комнату, и мы выходим на лестницу. Внизу все еще лежит тело Августы, и я не хочу видеть ее лицо. Думаю, хоронить ее будут в закрытом гробу.

— Ты как?

— Ну, вроде бы терпимо. — Он сжал мою руку. — Завтра будет хуже, обычно самый цимес — на второй и третий день, потом отпускает, а сейчас я наколол себя обезболивающим. Имей в виду, я все равно зол на тебя пока изрядно. Это же надо было обычный дружеский жест воспринять как желание сломать тебе шею!

— Только не говори, что ты ничего такого не собирался сделать!

— Я сейчас это сделаю, если не заткнешься.

— Ты первый начал!

Я отодвигаюсь от него и ступаю вниз, старательно глядя под ноги. Ему сейчас ничего не стоит толкнуть меня вниз или придушить — сил у него на это хватит, но я почему-то думаю, что он этого не сделает. Потому что сейчас я единственная, кому он может доверять.

Мы старательно обходим труп и направляемся в зал для приемов. Вслед за нами по лестнице, звеня, катится монета.

— Десять центов. — Влад прячет монету в карман. — Чертовщина.

— Потом разберемся.

Призраки сейчас — наименьшая из наших проблем.

— Как скажешь, но жутко это, если вдуматься. И вот еще что… Нашим друзьям совсем не нужно знать, что мы между собой выяснили отношения.

А, так выстрел в живот теперь так называется? Ну, ладно.

— Согласна.

В зале тихо, и я удивлена — я-то думала, что вся компания уже налакалась до положения риз, чтобы успокоить нервы, а тут тишина, как ночью в церкви.

— Эй, вы что тут?..

Они сидят на диване, прижавшись друг к другу, и смотрят в угол. А около барной стойки стоит Кинг-Конг, направив пистолет в сторону выхода. Он так удачно расположился, что может достать любого, кто находится в зале.

И нас тоже.

— Тебя-то я и ждал. — Кинг-Конг противно ухмыльнулся. — И теперь, когда вся семья в сборе, мы можем начать вечеринку.

Это вообще-то моя вечеринка!

— И что все это значит? — Я решила сделать удивленный вид, но дело в том, что ни хрена я не удивлена. — К чему этот аттракцион невиданного могущества?

— Сядь и заткнись! — мигом окрысился Кинг-Конг. — Иначе я уступлю соблазну и переломаю тебе все кости, мелкая дрянь.

Надо же, как он на меня обиделся! А ведь ничему его жизнь не научила, он по-прежнему полагается на грубую силу.

— А что ж сразу не приступил к делу?

— По-родственному. — Кинг-Конг ухмыльнулся. — Я тут послушал ваши разговоры, и мне многое стало ясно. Мы с тобой родня, оказывается.

— Только если ты — внебрачный сын моего папаши, но ты на него внешне вообще не похож, да и по возрасту не годишься. — Отчего-то я думаю, что мой револьвер его вряд ли остановит. — А горилл в моей семье не было.