Александр Устинов - NEXT-2. Следующий. Книга 4. Во имя любви

— Клава, наверное, — с неподдельным и искренним обожанием в голосе предположил он.

Санчо развернулся с намерением вновь скрыться в листве, но реплика, вроде как неохотно оброненная Лавриковым, заставила его на секунду притормозить.

— Клава не ездит сразу на двух машинах, — вполне резонно заметил Федор Павлович.

Мошкин навострил уши. Природное чутье битого жизнью бывшего криминального авторитета и на этот раз не подвело его. Александру ничего не оставалось делать, как согласиться. Судя по шуму моторов, автомобилей действительно было два. Теперь и он явственно различил этот нюанс в предвечерней тишине микрорайона. Санчо покосился на Лаврикова, но тот более не выказал никакой реакции. Даже поза депутата не изменилась. Констатировал очевидный факт, и не более того.

— Сбегаю гляну… — В голосе Мошкина невольно просквозило волнение.

Лавр кивнул, а затем, когда верный соратник скрылся в густой зеленой листве и засеменил в сторону ворот, спокойно склонился над фарфоровой чашечкой и сделал маленький осторожный глоточек. Приятное тепло ароматного напитка разлилось по горлу, а потом двинулось ниже. В область желудка. Федор Павлович блаженно смежил веки. Однако справедливости ради стоит заметить, что спокойствие Лавра было исключительно внешним. Внутренне он весь подобрался и превратился в слух. Ночной шум двух прибывших автомобилей, по мнению Федора Павловича, не предвещал обитателям дачи ничего хорошего. Кто бы это мог быть? Лавр сделал еще один глоток кофе. До его ушей не долетало больше ни единого звука. Двигатели авто смолкли, да и Санчо что-то не спешил возвращаться с известиями. Может, пора вставать и двигаться ему на выручку?

Наверняка Лавриков так и сделал бы, но уже меньше чем через минуту после того, как его посетила такая мысль, ожидание депутата было вознаграждено. Послышались поспешные шаги и характерное шмыганье носом. Из разведки возвращался старый толстый боец. Но вот с какими известиями?

Мошкин выплыл из стремительно обволакивающей окрестности темноты и замер в круге света, источаемого керосиновой лампой. Лицо взволнованное, глазки бегают, губы плотно поджаты. Нехороший знак. Кому, как не Лаврикову, было знать об этом?

— День еще не кончился, Лавр, — сказал Александр, встретившись глазами с Федором Павловичем.

Выходит, сбылись самые нежелательные прогнозы. Интуиция, как обычно, не подвела старого лагерного волка. Совершив еще три неспешных глотка и отставив в сторону ополовиненную чашку с кофе, Лавриков поднялся на ноги. Чертовски не хотелось ему сейчас расставаться и с любимым местечком в саду, и с тонизирующим бодрящим напитком, и даже с этим тусклым рассеянным светом керосиновой лампы, но, похоже, судьба не оставляла Лавру не малейшего выбора.

— Я понял. — Он одернул по привычке полы пиджака, поправил тугой узел галстука под воротником белоснежной рубашки и шагнул по направлению к замершему в растерянности соратнику. — Но выстрелов вроде не было.

— Касатик приехал. — Санчо закусил губу. Того и гляди, расплачется заботливый опекун. — Сам.

— Да? — Федор Павлович изогнул бровь дугой и позволил себе скромную улыбку. — Это льстит. Он никуда не выезжал лет десять… — Лавриков задумался на несколько секунд, а рука непроизвольно потянулась в карман за сигаретами. Но депутат остановил этот собственный порыв слабохарактерного человека. Попытался скрыть неловкость за кривой ухмылочкой. — А раз приехал, значит, это уже не Касатик. Это Косатка. Незаметная разница, но существенная… Пригласил в дом?

Санчо отрицательно помотал головой.

— Он просит, чтоб ты сам вышел, — проинформировал он Лаврикова.

В это мгновение неприятный холодок пробежал по спине Федора Павловича. Аккурат вдоль позвоночника. Опять же нехороший знак. В душу Лавра закралось недоброе предчувствие. Зачем мог пожаловать к нему с визитом Касатик? Вопрос с Хомутом и личностью Геннадия Кекшиева они вроде благополучно разрешили еще в прошлый раз. Именитый вор в законе дал слово, и, насколько знал Лавр по опыту прошлых лет и своих прежних контактов с легендарным криминальным авторитетом, Касатик никогда не разыгрывал комбинацию в обратном направлении. Даже в том случае, если признавал допущенную ранее ошибку. Уж шибко пекся господин Касаткин о своем безупречном реноме. Значит, тут что-то другое. Новая цель визита. Какая? У Лаврикова имелось предположение, но, честно говоря, он даже самому себе боялся признаться в страшной догадке. Оставалось надеяться, что на этот раз он ошибся в предположениях.

— Уважим гостя, раз просит… — только и сказал Федор Павлович, обращаясь к Мошкину.

После этого он уже решительно зашагал по направлению к центральным воротам дачи, где, как оказалось, его дожидались два автомобиля. Личное транспортное средство Касатика в лице темно-синего «мерседеса» последней модели и массивный внедорожник, около которого в нетерпении топтались трое ребят из службы безопасности действующего законника. Всех троих Лавр, впрочем, как и Санчо, неотступно следовавший за своим боссом, прекрасно знал и в лицо, и по кличкам. Однако подходить к «быкам» с приветствиями Федор Павлович не стал, а прямиком направился к «мерседесу». При его приближении задняя дверца иномарки любезно распахнулась, и Лавр юркнул в салон. Кроме самого Касатика, здесь больше никого не было. Даже водитель на привычном месте отсутствовал. Федор Павлович захлопнул за собой дверцу.

Что касается Александра Мошкина, тот не стал выказывать излишний гонор или амбиции. С дружеской улыбкой на устах он присоединился к бравой троице Касатика, покуривающей возле раскрытых дверей джипа, и с ходу затеял непринужденную беседу. Ребята охотно откликнулись на предлагаемую беседу. Разговаривали негромко, но доброжелательно. Хотя Санчо и знал, что этим парням ничего не стоит разрядить в его пивное брюшко целую обойму патронов, последуй такой приказ от оставшегося сидеть в своем «мерседесе» босса.

Касатик не стал ходить вокруг да около, а сразу взял быка за рога. Время свое наверняка дорого ценил. Но уже первых его слов было достаточно для того, чтобы подтвердить ту самую догадку Лаврикова, которая возникла у него еще там, в тени раскидистой яблони. Касаткин приехал вести речь именно об «Империи» и о тех событиях, что происходили на ее фоне.

— Не в моих правилах так… — Видно, и самому вору в законе нелегко давалась эта беседа. — Даже против правил… Но с другой стороны, я не требую снова, чтоб ты к Кекшиеву лез. Просто отдай чужим людям чужие бумажки, и мальчонка пусть подпишет что-то… Даже в твоем присутствии, мальчонку отдавать не надо… — Касатик не выдержал и отвел взгляд. Хмуро уставился в противоположное боковое окно. — Будь добр, Федя, уважь. Куча проблем решается одномоментно. И деньги общаковские целы. И Хомут выходит… И тебе уважение и почет с низкими поклонами. — Он замолчал, ожидая реакции собеседника. Но Лавр будто отключился, целиком погрузившись внутрь себя. Это начинало нервировать Касатика. — Не надо молчать, Лавруша, — продолжил он. Разговор на то и разговор, что двое мнениями обмениваются, а не один трындит, как монолог в театре.