Игорь Николаев - Год Ворона

Пашкину вполне хватило бы нехилого денежного довольствия и служебной половины коттеджа в расположении. Все равно, в Москве он за все это время побывал от силы раз пять - батальон без работы не оставался и на неделю. А вот звание "Герой Российской Федерации" ошеломило по-настоящему.

Правда, Климов после возвращения из Кремля честно предупредил, что, по телевизору их не покажут, о подвигах не пропишут в газетах, а любое упоминание в интернете будет стерто, скорее всего вместе с автором. В общем, все как обычно: "Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен".

Ну да на всенародную славу Пашкин и не рассчитывал. Вроде бы дважды героям положен и бюст на родине. Две звезды-бюст, пять старушек - рупь. Он хмыкнул, представив, как бы смотрелся помпезный памятник в его псковской деревне с десятью разоренными дворами, семью стариками и пятью алкоголиками. Поди в первую же ночь после митинга всей общиной в скупку лома отволокли, а потом полгода бухали ...

В целом же, спасение Кремля и Москвы высокие люди оценили с размахом. Высшую награду страны помимо Пашкина получили Колчин, командир штурмовой группы Васин, командир штурмового отделения Ивашко, снайпер Бадма Иванов и старший боевых пловцов капитан Анишин, который первым ступил на баржу и сумел организовать ее быстрый вывод из центра города. Прочих тоже не обделили - все участники операции получили "Георгия", а те, кто летал в Курдистан, включая и моздокских зенитчиков, стали кавалерами ордена Мужества.

На батальонные мероприятия положено было ходить в парадной форме и со всеми наградами, так что с офицеров, собравшихся за столом, какой-нибудь Илья Глазунов запросто нахалтурил бы эпическое полотно "Генеральный штаб после Парада Победы". А дорогой и незабвенный Леонид Ильич, увидев некоторые иконостасы, мог схлопотать от зависти преждевременный тяжелый инфаркт.

Праздновали "в узком кругу ограниченных людей" по совместительству: 23 февраля, вливание в коллектив боевого пловца Анишина и день рождения батальона. Еще в первые дни, после того как улеглись все хлопоты, Пашкин поймал и ухватил за пуговицу штабного Знайку, то бишь строевика Муравьева, который даже внешне напоминал ученого коротышку с классических иллюстраций Генриха Валька к "Незнайке на Луне". Майор хотел поподробнее разузнать о местных традициях и легендах:

- Слушай, а почему все-таки "Ворон"?

- Хороший вопрос! - хмыкнул тот, поддернув пальцем очочки. - По имеющейся информации название предложил и утвердил первый командир батальона. У товарища, тогда еще подполковника было мало увлечений вне службы. Точнее, всего лишь два - песни Высоцкого, - его коллекция записей и черновиков считается самой полной из всех имеющихся, - и Сасаниды.

Перехватив непонимающий взгляд майора, Муравьев, вздохнув, пояснил:

- Сасаниды - это династия шахов, которые три века правили в древней Персии. Зороастрийцы-огнепоклонники.

- А ворон-то здесь при чем? - все еще не понимал Пашкин.

- Священная птица с особыми полномочиями. В зороастрийском календаре у нее даже есть свой год. Ну вот, командир и совместил приятное с полезным. Батальон назвал "Вороном", а гимном сделал песню Высоцкого о вещих птицах. Потому группы и получили такие названия - Сирин, Алконост, Гамаюн ...

Слова этой песни после схватки у Кремля намертво въелись Пашкину в мозг. Он перебрал упомянутых пернатых и заметил:

- Ворона в песне нет.

- Нет, - согласился Знайка. - Но фамилия командира - Воронов. В общем, товарищ генерал-лейтенант, ныне начальник Главного управления частей особого назначения, цинично пользуясь служебным положением, воздвиг себе нерукотворный памятник почище штафирки Пушкина ...

- Вот, стало быть, откуда год ворона ... - протянул майор. А старлей как-то по-детски усмехнулся и, заканчивая ликбез, зачастил. Видать, не первого неофита вводил в курс дела:

- В зороастрийском календаре Год Ворона - год несправедливости, отверженности, гонимости, эпидемий. Человек с проявившимся тотемом Ворона - серьезен, суров, обособлен. Он не любит ни командовать, ни подчиняться и способен стряхнуть с себя любую опеку и любой гнет. Он способен предугадывать события. Высшая харизма Ворона - это харизма пророка. Люди этого года рождения в брак вступают, как правило, очень поздно, или вообще не обзаводятся семьей. И даже в браке они все-таки остаются одинокими внутри. Ворон очень брезглив и чистоплотен. Ворон никогда не живет за чужой счет... Вот так то!

Опрокинув ледяную водку в желудок, Пашкин, загугливший на досуге, что прошлый год как раз и был годом Ворона по календарю этих самых "розоастрийцев", сел и задумался, молча переваривая рассказ и примеривая гороскопную характеристику "Ворона" на себя хорошего. Получалось не очень ...

Следующий тост произнес начальник штаба. На сей раз выпили за "золотые заплаты" - как в строгом соответствии с текстом песни, в батальоне называли награды. В смысле, чтобы утрат и перекатов поменьше, заплат побольше, а Господь замечал почаще. Офицеры чокнулись и дружно выпили. Водка была хорошая, закуска достойная, а народ крепкий. За столом царила атмосфера сдержанного веселья.

Климов примкнул к застолью часа через полтора после старта. Вместе с комбатом в банкетный зал зашел тот самый генерал, которого Пашкин в первый день появления в батальоне видел на фотографии в кабинете. Он уже знал, что это и есть легендарный Воронов.

Помимо знайкиной версии о создании батальона, меж офицерами глухо ходила еще одна, более приземленная легенда. Поговаривали, что подполковник Воронов, бывший сослуживец нынешнего главы государства, во время съемок знаменитого поздравления Ельцина с новым двухтысячным годом, стоял за кадром, наставив на отрекающегося президента всея Руси табельное оружие ...

Как оно было на самом деле, никто, конечно же, достоверно не знал, но ни для кого не было секретом, что начальник Главного управления частей особого назначения имел право заходить в президентский кабинет в любое время и без доклада. Однако звездной болезнью Воронов не грешил и был, строго по формулировке в советских характеристиках "скромен в быту". Вот и сейчас он прибыл к застолью в древней, хорошо заношенной афганке, даже без наградных планок.

Климов попытался усадить высокого гостя во главе банкетного стола, изогнутого буквой "П", но Воронов решительно отказался, расположившись по правую руку от командира. Высокие начальники выдали по короткому поздравлению, после чего празднество вернулось в прежнюю колею.

Потом были еще тосты и гитарные аккорды, под которые ревели хриплые офицерские голоса. Впрочем, торжество в пьяный загул не перешло, и к полуночи стало понемногу затихать. Попрощавшись до завтра, Пашкин неспешно шел в свой коттедж, размышляя о том, что если бы батальона Ворон не существовало в природе, то он бы непременно подсказал эту мысль какому-нибудь известному писателю, книги которого читают первые люди страны...