Федор Анич - Нет смысла без тебя

— Насколько я знаю, завтра вы возобновляете занятия с Тимом, а послезавтра — с Полиной, верно?

Я кивнул. Да, черт возьми, не могу дождаться, когда наконец я смогу вернуться к работе над песней. За время, пока я находился в покое, я умудрился переделать кучу дел. Самое первое, мы отлично поболтали с Сарой Фил по «Фейсбуку» и рассказали друг другу все, что считали нужным. Она поняла, какие песни нужны мне, а я понял, в каком жанре она работает и чего вообще от нее ждать. Последнюю песню, которую она прислала, я отправил Лари, но получил отказ — он не захотел работать с этим треком, мотивировав свое решение следующим образом: « Я предпочитаю работать с более содержательными текстами ». И я в целом был с ним согласен.

Я написал длинное письмо Васе и сразу же вышел из аккаунта, чтобы не получить ответ прямо сейчас, моментально. Я был не готов к его ответу, потому что в своем письме я сказал слишком много того, что должен был сказать, но не хотел.

«Вася, привет! Пишу тебе, а не звоню, потому что воспалены связки и врач крайне рекомендовал всю неделю молчать. Общаюсь только невербально. Прости, что так долго не писал тебе ничего, совершенно замотался. а если честно: совершенно не знал, что делать, был в жуткой депрессии.

Ты, наверное, знаешь, что альбом провалился в продажах. Мы выпустили его слишком быстро, без подготовки. Там много ошибок было сделано, о большинстве я и не знаю, так что могу вновь их повторить. Так или иначе, народ услышал песни и сделал свои выводы. Шесть песен они оценили, а остальные слили в унитаз со словами „говно“, и это я еще мягонько сказал. Я был убит и раздавлен, потому что мне нравится каждая из наших работ, мы вложились в них по максимуму, сделали все, что хотели. Народ не оценил. Сейчас политика такова: альбом не продавался, а был слит нелегально, бла-бла-бла говно в цветочек. Короче, все заново. Джоуи помог с деньгами (я не знаю даже, как с ним рассчитываться!) и с новым менеджером. Сейчас я пытаюсь понять, что буду делать дальше, и вроде бы как понял: мы записываем 5–6 новых песен, выпускаем сингл и альбом.

Моника, мой новый менеджер, сделала несколько удивительных вещей, и внимание публики потихоньку возвращается, но я не знаю, насколько это крепко и стабильно. Боюсь загадывать. Сейчас у меня есть три новые песни молодой девочки, весьма и весьма неплохие, я отправлю тебе первое демо (при записи которого я и сорвал голос), очень жду твоего мнения. А еще я хотел спросить тебя: ты будешь писать песни для меня? И скажи, пожалуйста, как ты там? Как Ника?

Вася, подлец, видимо, поставил оповещение на телефон и получил мое сообщение практически в момент отправки. Потому что его ответ, такой же немаленький, последовал буквально через десять минут — ровно столько требуется любому человеку, чтобы собраться с мыслями и написать текст. У меня на телефоне высветилась иконка, сообщающая, что пришло новое сообщение от Василия Ковалева.

Я открыл письмо.

«Привет, Дима! Я рад тебя видеть. Начну с ответов на вопросы, чтобы уже покончить с неприятностями, ведь я знаю, что ты спросил про Нику, потому что должен был, но не хотел. Я бы тоже не хотел ввязываться в ваши отношения, но от себя скажу по этому поводу только одно: мне за тебя стыдно. Да, Ника была не права, может быть, совсем не права. Но ее можно понять. Она, во-первых, девочка и имеет право быть неправой. Во-вторых, как же ты не понимаешь, что в ее этом неприятии и в этой ее обиде кроется самая настоящая, искренняя любовь. Она была так обижена и обескуражена, что ты не сообщил ей, понимаешь, ЕЙ, вопреки всему и вся… Я тоже был обижен, и я также зол, но я все понимаю. И я мальчик, у меня нет права просто взять и обидеться. А у Ники есть. И вместо того чтобы как мужчине взять в свои руки эту ситуацию и разрешить ее, взяв всю вину на себя, ты обвинил Нику. Ну вот получай теперь: она в тяжеленной депрессии. Ее депрессию невозможно измерить хоть чем-то, но я знаю очень хорошо — это все кончится плохо. Перед самым твоим объявлением нам удалось вытянуть ее, она начала заниматься спортом, начала интересоваться жизнью, стала выходить из квартиры и была готова лететь в Лондон работать над альбомом. Да, в этом много эгоизма, я сам это слышу. Но, Дима, послушай, она и так страдает от этого всего и дальше будет страдать. Тебе этого не видно, тебе не слышно. А что будет, когда все закончится? Кому будет плохо? Точно не ей.

Песню я послушал. Мне нравится и текст и музыка, но, прости, мне не нравится исполнение. Я надеюсь, ты нормально отнесешься к моим словам и не посчитаешь, что я хочу тебя обидеть. Нет, Дим, не хочу. Я выражаю свое субъективное мнение максимально объективно, ведь именно для этого ты отправил мне песню со словами, что это „демо“. Я говорю как есть: в твоем исполнении нет чувственности. Я бы перепел ее, добавив чувств и эмоций в текст, особенно — в припев, он совсем пресный.

По поводу новых текстов: я с удовольствием. Ты же знаешь, как я люблю писать. Я вышлю тебе скопом на электронку все, что написал за эти месяцы, а ты уже смотри сам, подходит тебе что-то или нет.

Я живу хорошо. Работаю. С Кристиной расстался, пока у меня временный ассистент, но я питаю надежду, что Ника согласится занять эту должность. Спасибо, что спросил и написал. Я буду ждать твоих писем.

И Ника их ждет. Я знаю точно, Дим, знаю.

Обнимаю».

Первая встреча с компанией по производству мерчендайзинга прошла очень плохо. Нам откровенно хамили, это было неприятно, но Моника держалась молодцом, делая вид, что слова Доны, главного менеджера по проектам, ее совсем не трогают. Только когда мы вышли и сели в машину, она сказала:

— Джейсон, я прошу прощения за то, что вам пришлось быть свидетелем этой неприятной сцены в Trinity.

— Это не ваша вина, Моника. Просто Дона не верит, что мы можем сделать все, что пообещали.

— Ну что вы, Джейсон, не выдумывайте. Или вы напрашиваетесь на комплименты? Нет, Дона сделала то, что сделала, но по совершенно другой причине. Она хочет гарантий, которых я ей не дала. Больше того, я поставила такие опции сотрудничества, при которых ни одна адекватная компания не осмелится просить гарантий.

— Что вы имеете в виду?

— Trinity торгует своим барахлом абсолютно спокойно, а знаете почему? Менеджмент артистов гарантирует, что Trinity продадут определенный объем товаров в интернет-магазине и на прилавках во время концертов, а если нет, то остатки выкупит сам менеджмент. Но эти гарантии даются тогда, когда им запрещают выбирать ассортимент, запрещают торговать где-то помимо интернет-сайта и концертов, когда они сами доставляют товары до площадок. В этих случаях они спокойно штампуют свое барахло и развозят его по концертам, особо не заморачиваясь насчет продаж. Продажи будут, а если не будет — менеджмент до старости будет носить футболки и кошельки с символикой. Понимаете?