Жорж Сименон - Люди, живущие по соседству. Часовщик из Эвертона

— Если увидишь Джимми Ван Хорна, скажи ему, что мне очень жаль его. Но ведь не я продал эту штуковину.

— Бен, неужели тебе нечего мне сказать?

Дейв говорил почти умоляющим голосом. Его сын ответил:

— А что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? Все, что я мог бы тебе сказать, причинит тебе боль. Возвращайся в Эвертон и не беспокойся обо мне. Я ни о чем не жалею. Если бы можно было начать сначала, я поступил бы точно так же.

Бен повернулся к окружному прокурору.

— Этого достаточно? — спросил он, словно согласился повидаться с отцом только по настоянию магистрата.

Окружной прокурор чувствовал себя не в своей тарелке. Он наверняка предпочел бы, чтобы делом, о котором писали все газеты Соединенных Штатов, занимался кто-нибудь другой.

— Похоже, мистер Гэллоуэй, ему и правда больше нечего вам сказать.

Немного погодя он добавил, словно не хотел делать вид, что слишком резко выставляет Дейва за дверь:

— Действительно, мы можем назначить дату заседания большого жюри только после проведения психиатрической экспертизы.

Бен нагнулся вперед, чтобы раздавить окурок о дно пепельницы.

— До свидания, дэд , — прошептал он, чтобы побудить отца уйти.

— До свидания, сын.

Лейн тоже вышел. Дейв не помнил, попрощался ли он с окружным прокурором, и чуть не вернулся назад.

— Сегодня утром и на допросе он вел себя со мной точно так же, как сейчас с вами.

Адвокат говорил с горечью, словно возлагал всю ответственность за это на Дейва.

— В принципе, у нас был шанс опротестовать обвинение в предумышленном убийстве, заявив, что мысль напасть на автомобилиста пришла ему по дороге.

Казалось, Дейв не слушал. Его окружала пустота, словно защитная оболочка.

— Он же, напротив, упорно твердил окружному прокурору, что детально разработал план нападения тремя неделями раньше. Он нарочно выбрал субботу, потому что в этот день вы всегда навещаете соседа. На самом деле отъезд, назначенный на предыдущую субботу, пришлось отложить, поскольку вы простудились и не выходили из квартиры. Это верно?

— Да, верно.

— Адвокату Лилианы Хавкинс повезло не больше, чем мне. Ваш сын еще раз попытался взять всю вину на себя. Но если послушать ее, то она не только вместе с ним разработала все планы, но еще была и инициатором. В «олдсмобиле» она якобы подала Бену знак, что пора стрелять.

Адвокат пребывал в плохом настроении.

— Я не понимаю только одного, как вы могли прожить шестнадцать лет с таким мальчиком, как он, и ничего не заметить?

Дейву почти хотелось попросить у адвоката прощения. Что он мог поделать? Тем лучше, если его станут упрекать, если все станут его упрекать. Было бы справедливо возложить вину на него.

— Вы намерены последовать его совету?

— Какому совету?

— Вернуться в Эвертон.

Дейв отрицательно покачал головой. Он останется с Беном до конца, даже если ему придется видеть сына издалека и довольно редко.

— Как хотите. Для проведения психиатрической экспертизы я выбрал доктора Хасберджера. Он приедет завтра утром, равно как и эксперт, назначенный окружным прокурором. Предупреждаю вас, что с этого момента чудес ждать не стоит.

Гэллоуэй видел, как адвокат стоял в полутемном коридоре, в синем костюме, видел его шелковистые седые волосы. Напоследок Лейн дружески положил ему руку на плечо:

— Вам надо отдохнуть. Оставайтесь в комнате на тот случай, если вы мне понадобитесь.

В комнате стояли две одинаковые кровати. На стенах были обои с широкими вертикальными полосами, темно-зелеными на светло-зеленом фоне, а одна из пружин кресла немного выпирала. До наступления темноты Дейв стоял у окна, наблюдая за суматохой перед Дворцом правосудия. Но то ли Бена уже давно увезли, то ли его вводили и выводили через заднюю дверь. Около пяти часов он увидел, как из Дворца правосудия вышел Уилбур Лейн в сопровождении одной из секретарш, находившихся в приемной окружного прокурора.

После ужина он захотел позвонить Мьюсаку, но не решился. Он спрашивал себя, почему на него сердится Лейн. Что касается окружного прокурора, в его присутствии Дейв совсем растерялся.

В конце концов Дейв заснул. Проснувшись, он с удивлением обнаружил, что уже восемь часов утра. До десяти часов он ждал новостей от адвоката. Потеряв терпение, он сам позвонил в контору. Лейн долго не подходил к телефону. Дейву показалось, что, разговаривая с ним, адвокат продолжал слушать посетителя, находившегося в его кабинете.

— Я обещал позвонить вам, если у меня будут новости. Но в настоящий момент я ничего не могу сообщить вам… Нет… Доктор Хасберджер приехал в восемь часов и с тех пор осматривает вашего сына в тюрьме… Да, так… Я вам позвоню.

Наступил полдень, но телефон молчал. Звонок раздался только в час дня:

— Заседание большого жюри состоится в четверг в десять часов утра, — почти грубо бросил Лейн.

— Что это означает?

— Это означает, что доктор Хасберджер нашел вашего сына физически и умственно здоровым и способным вполне осознанно отвечать за свои поступки. Если уж наш эксперт придерживается такого мнения, то от эксперта обвинения нам не приходится ожидать ничего хорошего. Вполне вероятно, что я вызову вас как свидетеля. В таком случае, я должен буду с вами побеседовать, возможно, сегодня вечером.

Адвокат долго не подавал признаков жизни. Дейв оставался в неведении почти весь следующий день. Около половины пятого он решил сходить в контору адвоката. Но это ничего не дало. Секретарь сказала, что Лейн был на совещании и не может его принять.

Гэллоуэя удивляло, что он не только больше не страдал, но и стал равнодушным к таким маленьким неприятностям, как эта. С тех пор как ему нечего стало делать, время потеряло значение. Он проводил часы напролет в комнате, сидя в кресле или стоя у окна. Горничной приходилось убирать комнату в то время, когда он спускался в ресторан.

В какой-то момент в дверь постучали. Незнакомец, выглядевший как полицейский в штатском, вручил ему повестку, в соответствии с которой Дейв должен был завтра выступать в качестве свидетеля перед большим жюри.

Дейв пришел во Дворец правосудия за полчаса до начала заседания. Ему показалось, что Уилбур Лейн, разговаривавший с какими-то людьми, сделал вид, что не заметил его.

Не более тридцати человек, в основном женщины, уже сидели на светлых скамьях зала судебных заседаний. Другие же бродили по коридору или разговаривали в углах, куря сигареты.

Дейв заметил доктора Ван Хорна с Джимми, но Ван Хорн повернулся к нему спиной и направился к адвокату, с которым держался довольно фамильярно, словно давно был с ним знаком. Изабель Хавкинс тоже была здесь, на этот раз вместе со своим сыном Стивом, но ни она, ни он не поздоровались с Гэллоуэем.