Жорж Сименон - Люди, живущие по соседству. Часовщик из Эвертона

Молодой журналист спросил почти весело:

— Волнуетесь?

В ответ Дейв лишь вымученно улыбнулся. Он надеялся увидеть сына, не зная, что тот уже полчаса находился в кабинете окружного прокурора.

За несколько минут до того, как в коридоре прозвенел колокольчик судебного пристава, Лейн, похоже, заметил Дейва.

— Я вас вызвал на всякий случай. Я задам вам два-три безобидных вопроса. Вполне возможно, что я вовсе не стану вас вызывать. Как бы там ни было, не волнуйтесь.

— Я не буду присутствовать в зале?

— Нет, до тех пор, пока не дадите свидетельские показания…

Не вызвал ли его Лейн нарочно, чтобы избавиться от его присутствия в зале во время прений? Свидетелей позвали и ввели в комнату, вдоль стен которой стояли скамьи со спинками. В комнате также были медные плевательницы, графин с водой и картонные стаканчики. Среди свидетелей находился и лейтенант, допрашивавший его в воскресенье утром. Он был свежевыбрит. Лейтенант крепко пожал Гэллоуэю руку в знак приветствия. Изабель Хавкинс села на одну из скамей рядом со своим сыном Стивом, который вполголоса разговаривал с Джимми Ван Хорном.

В комнате были и другие, незнакомые Дейву люди, в частности женщина лет тридцати, одетая во все черное. Он часто чувствовал на себе ее пристальный взгляд.

Первым вызвали не лейтенанта, а другого полицейского в форме, несомненно, того, кто обнаружил грузовичок на обочине дороги. Невозможно было расслышать, о чем он рассказывал в соседней комнате, поскольку их разделяла и вторая, обитая дверь. Однако до них иногда доносился его приглушенный голос и, более четко, стук молотка судьи по столу.

Пришла очередь второго полицейского покинуть комнату свидетелей. Наконец вызвали лейтенанта, который оставался в зале заседаний дольше двух первых полицейских. Дав свидетельские показания, они больше не возвращались в комнату. Возможно, они оставались в зале. Или покидали Дворец правосудия? Дейв не знал, как это происходило, поскольку никогда прежде не присутствовал на заседании большого жюри. Совсем недавно, еще в коридоре, он слышал, как кто-то с важным видом говорил, что все закончится очень быстро, что в принципе это было простой формальностью, поскольку молодые люди ничего не отрицали.

Четвертый свидетель был похож на врача, вероятно, на того, кто осматривал тело Чарльза Рэльстона.

Если Гэллоуэй правильно понимал, сейчас суд, вызывая свидетелей, устанавливал факты. Затем вызвали женщину в трауре, после чего в судебном заседании наступил перерыв. Было слышно, как в коридоре, куда все бросились курить, раздался топот ног. Свидетели же не имели права покидать комнату. Около двери сидел констебль, готовый помешать им выйти.

Когда в дверях появился судебный пристав, Изабель Хавкинс хотела было встать, полагая, что наступила ее очередь, однако тот подал знак Гэллоуэю.

В зале было гораздо светлее, чем в маленькой комнате, которую Дейв только что покинул. Из-за жары были открыты настежь два больших окна, выходивших в парк, и поэтому в зал доносился уличный шум. На скамьях сидели человек сто или даже сто пятьдесят. Гэллоуэй узнал владельца гаража, парикмахера и старую миссис Пинч. Но только владелец гаража приветствовал его, взмахнув рукой.

Обернувшись, Дейв увидел судью. Судья один сидел за столом, напоминавшим трибуну, у подножия которой за одним и тем же столом вместе с журналистами расположились окружной прокурор и его помощники.

Бен сидел на скамье слева, напротив присяжных, вместе с Лилианой. Они, внимательно следя за всем, что происходило в зале, иногда, увидев новое лицо, наклонялись друг к другу, чтобы обменяться впечатлениями.

Гэллоуэй поднял руку и повторил:

— Клянусь!

После этого его пригласили сесть лицом к присяжным и зрителям. К Дейву подошел Лейн.

— Сначала мне бы хотелось, чтобы свидетель сказал нам, сколько лет было его сыну, когда миссис Гэллоуэй покинула семейный очаг. Отвечайте.

— Шесть месяцев.

— С тех пор вы не расставались с сыном?

— Никогда.

— Вы когда-нибудь думали жениться во второй раз?

— Нет.

— У вас есть сестра или какая-нибудь родственница, близкая или дальняя, жившая в вашем доме или регулярно навещавшая вас?

Дейву почудилось, что он увидел на губах Бена ухмылку, словно тот предугадывал, куда клонит адвокат.

— У вас тем более не было няни?

Дейв покачал головой.

— Друзья приходили к вам с женами?

На все вопросы Дейв мог отвечать лишь отрицательно. Теперь улыбался не только один Бен. Зрителей, сидевших в зале, забавляло его замешательство.

— Если я правильно понимаю, в детстве и частично в отрочестве ваш сын не видел в доме ни одной женщины?

Это открытие поразило самого Дейва.

— Совершенно верно. За исключением домработницы, приходившей два раза в неделю.

Дейв решил продолжить.

— Вот еще что! Я вдруг подумал, что Бен был в школе, когда она приходила.

В зале раздался смех, судье пришлось стукнуть молотком. Судья был невзрачным мужчиной среднего возраста.

— У меня все, мистер Гэллоуэй, — сказал Лейн.

Лейн повернулся к окружному прокурору.

— Если вы хотите провести перекрестный допрос…

Темпль заколебался и о чем-то спросил молодого человека, сидевшего по его левую руку.

— Один вопрос. Правда ли, что в субботу 7 мая, то есть на предыдущей неделе, свидетель не смог из-за простуды пойти к своему другу, как он это обычно делал каждую субботу?

— Совершенно верно.

— У меня все, — тихо сказал окружной прокурор, делая какие-то записи.

Дейв не знал, что делать, спрашивал себя, следует ли ему уйти, но, увидев пустое место на первой скамье, решил сесть.

Гэллоуэй сидел напротив своего сына, менее чем в пяти метрах от него. Бен, делая это не нарочно, ни разу не повернулся в сторону отца. Их взгляды встретились только однажды.

Для Бена сейчас был важен не отец, а Лилиана, которой он время от времени улыбался, и, возможно, толпа, наблюдавшая за ним.

В течение всего судебного заседания Дейв напрасно пытался привлечь к себе внимание сына. Он даже кашлянул так громко, что судья с упреком посмотрел на него.

Было очень важно, чтобы Бен взглянул на отца, чтобы он осознал, какие перемены произошли в нем. Дейв расслабился, его лицо было безмятежным. На его губах играла легкая улыбка, походившая на улыбку сына. Это было своего рода посланием, которое Бен упорно продолжал не замечать.

Гэллоуэй покинул свидетельское место. На стул села Изабель Хавкинс, положив сумку на колени. Кавано подошел ближе, чтобы задать ей вопросы. Он держался намного проще, чем Лейн.

— Как долго ваша дочь регулярно встречалась с Беном Гэллоуэем?

Изабель Хавкинс тихо ответила:

— Насколько я знаю, в течение трех месяцев.