Николай Шпыркович - Лепила-2 (СИ)

- Ну, может, раньше так называлась, а теперь по-другому? - предположил доцент.

- Может... - пожал я плечами.

- Так вот, он был из семьи священника, предки которого служили когда-то в Лесногорске, в здешнем храме, и у них из рода в род передавалось одно предание...

- Про колдуна? - обрадовано спросила Дина. - Ну, который под камнем жил, дьяволу молился, а потом его молнией ушибло?

- Колдуна? - нахмурился доцент. - Нет, судя по тому немногому, что я знаю, колдуном Философ не был.

- Кто?- удивленно спросил я

- Философ, так звали старовера-отшельника, который поселился в здешних местах в XVII веке, наверное, вскоре после того, как произошел раскол в церкви. Тогда здесь была территория Речи Посполитой, и гонений на старую веру не было. Интересная, наверное была личность: староверы предпочитали жить все же группами, и в Лесногорске , тогда еще Каменце, тоже была довольно крупная их община, а этот видишь - жил отдельно, не захотев селиться даже рядом со своими единоверцами.

- А Философ - это прозвище?

- Почему прозвище, - пожал плечами Ермолаев, - обыкновенное греческое имя. Николай - "победитель народов", Василий - "главенствующий", Философ - "любомудр", "любящий мудрость", или лучше "любящий думать". По мне - все же лучше, чем какой нибудь Анемподист.

Я представил, как медсестра зовет меня "Анемподист Философович..." - и поежился. Хотя, ходи рядом со мной, Полиевкты да Стратофилакты - привык бы, наверное.

- Пока Каменецк был частью Речи Посполитой, как я уже сказал, гонений на староверов не было. Ну, а как стал он частью Российской империи в... году, став уже Лесногорском, так и стали их понемножку притеснять. От притеснения этого кто уехал еще дальше, совсем уж в глухие места, кто перешел в официально признанную православную церковь. Некоторые наглухо отгородились от общества, стремясь таким образом сохраниться - только вы Дмитрий Олегович знаете, что бывает в замкнутых коллективах - вырождение, как физическое, так и духовное.

Я вспомнил сросшиеся пальцы дочери Вознесенской и ее слова: "...последняя, наверное, из староверов..." и кивнул.

- Ну, а Философ был не таков. Он тогда был уже очень стар, но в "битву за веру", ринулся как молодой. По преданию, он настолько смело дискутировал с местной священнической братией, говорил настолько красноречивые проповеди - нет, не зря его видно Философом нарекли. Ни дать ни взять - второй Аввакум. Народ на площади соберет - и давай рассказывать, да так, что многие затылки чесать начинали, местных священников переговаривал хоть двух, хоть трех. Так что потребовалось вмешательство светских властей, наряду, конечно и с властями духовными. Нравы тогда были простые и незатейливые: пришли два солдата, да под руководством священника, прадеда Владимира Мартова, крепенько его отдубасили. Там же, у землянки, в которой жил старик, его и бросили. А ночью священник-то раскаялся, что так поступил, хоть и с раскольничьей, но христианской душой, и до того совесть его проняла, что запряг он лошадку и привез отшельника к себе домой. Перевязал раны, ухаживал за ним, только все равно неукротимый раскольник через два дня умер... Перед смертью он сказал прадеду Мартова: "Ты сделал мне зло, и сделал добро. Тех, кто только зло мне делал - Господь к себе скоро призовет, не будет у них ни рода, ни племени. Ты тоже умрешь, но род твой жить будет, отмолил я его у Бога, но не до конца: на место, где убивали вы меня, пусть потомки твои не ходят, там моя кровь к Небу вопиет".

Мы въехали в посвежевший после вчерашнего дождя лес, и запетляли по лесной дороге, притормаживая перед глубокими ямами, наполненными водой, пожилой историк продолжал рассказывать:

- ... Пророчество старовера скоро начало сбываться: те двое солдат, что Философа лупили, действительно, на свете не зажились - одного вскоре разбойники прирезали, он бездетным был, а второй по весне, вместе со всей семьей на лодке через реку переправлялся, да и перевернулся - никто не выплыл. Прадед Мартова умер меньше чем через год, строго-настрого заказав детям и всем потомкам ходить на то место, где стояла землянка Философа.

- Собаки Баскервилей, пардон, собаки Мартова там никто не видел? - усмехнулся я.

- Смейтесь, смейтесь, вот только деду Мартова было совсем не до смеха, люди тогда к таким вещам относились не в пример серьезнее, чем сейчас. Он даже переехал из Лесногорска в те самые Прошки, к дальним родственникам, лишь бы уберечь детей от родового проклятия. Вплоть до революции никто из них в Лесногорск и носу не казал. Ну, а слухи-то про проклятие ходили, вот и стало место убийство старого отшельника "нехорошим", "чертовым" Тогда, наверное, и родилась история про "злого колдуна". Староверы, конечно, знали истину, но, как я уже сказал, они жили обособленно, замкнуто. Да, и к тому же, они, по-видимому, тоже не очень-то любили Философа.

- Почему? - удивленно спросила Дина.

Ермолаев усмехнулся:

- Может, как раз за то, что он смелее всех прочих выступал, в то время, как они старались с властью ужиться, раз уж уехать с нажитого места, решимости не хватило. Не любят люди, знаете ли, тех, рядом с кем своя собственная трусость, будь она трижды оправдана - видна. Так что и они не возражали против того, чтобы то место "нехорошим" стало, хотя, по идее , должно было бы считаться объектом поклонения - борца ведь за веру убили.

- Жалко его, - задумчиво протянула Дина.

- Положим, неизвестно что было бы, приди Философ и ему подобные к власти сами, - резонно заметил Ермолаев. - Их "вождь и учитель" Аввакум, на полном серьезе писал к отцу Петра I: "...А что, батюшка-царь, ежели позволил бы ты мне, я никониян-тех всех под корень бы извел. Собаку Никона первым бы делом четвертовать. Да еще воеводу бы мне хорошего, умного.... Не боись, не токмо в крови руки не умыли бы, а и венцы ангельские от Бога бы заслужили..." - не помню уже дословно, но вроде так. Вполне возможно, что послушайся Алексей Михайлович старообрядца, волна насилия к тем, то начал креститься троеперстием, была не менее, а может, и более кровавой, чем та, которая осуществилась по отношению к "двуперстным". Запросто могли бы и впрямь "под корень" извести всех "допустивших неправильный уклон от генеральной линии". Наш человек склонен всех жалеть - от старообрядцев, до отпетых уголовников, только за то, что те от власти страдают. Не самое, кстати, плохое чувство - жалость, только она, бывает, "жалеющим" таким боком выходит, что ой-ей-ей.

- Ну, ладно, а "мастерская" тут при чем? - спросил я.

- Дело в том, что, по тому же семейному преданию, Философ жил на древнем капище. Это ему, кстати, тоже ставили в вину - как свои старообрядцы, так и официально признанная церковь. Он же, когда прадед Мартова спросил его об этом, только усмехнулся и сказал: